Максим Алексашин - Врата Кавказа

Крепость Анапу мы разобрали по камешку, как это делалось со всеми турецкими крепостями. После этого нас вновь отвели за Кубань. Хоть и пролили мы русскую кровушку, а крепость пришлось вернуть турку [9] Согласно условиям Ясского мирного договора между Турцией и Россией крепость Анапа была оставлена русскими войсками и возвращена Турции. .

Однако долго мы на месте не стояли…

По периметру лагеря послышался шумные оклики часовых. В мгновенье ока всё внутри лагеря пришло в движение. Знавшие особенности войны на Кавказе старослужащие егеря и мушкетёры выхватывали своё оружие из пирамид и умелыми, отточенными за годы армейской жизни движениями зарядили ружья. Проворнее их управлялись со своими штуцерами только унтер-офицеры. Несмотря на молодость, они знали, что от точности их огня во многом зависит ход боя. Молодые солдаты, кто спросонья в панталонах, а кто и вовсе в исподнем, разбирали ружейные пирамиды и догоняли своих старших сослуживцев, накидывая на ходу кафтаны и опоясывая их патронташами. Гаврила Сидоров знал не понаслышке, чем грозит такое оживление в лагере. Не иначе как нападение горцев! Молодцы часовые, вовремя подняли тревогу. Самое время открыть огонь. Рассказ о подвигах полка так и остался недосказанным. Гаврила Семёнович в числе первых мчался в сторону, откуда доносилась возня.

Неожиданно дорогу ему перебежал молоденький мушкетёр – тот самый кубанец, который утром сетовал на тягости службы.

– Куды тебя чёрт несёт? – выругался старый егерь, едва не налетев на резвого юношу.

– Кто там – горцы? – выставив перед собой ружьё с примкнутым штыком, спросил на ходу мальчишка-солдат.

– Может, и горцы…. А я погляжу, ты уже в штыковую атаку пошёл? Без порток ты одним своим видом басурманина распугаешь!

Молодой мушкетёр, не обращая внимания на колкости Сёмыча, только и ответил:

– Так ведь некогда было!

Невдалеке раздался выстрел, затем ещё один.

– Всё вам, молодым, некогда! – пробурчал егерь, но туг же переключил внимание на унтер-офицера, бежавшего ему навстречу. Ствол его штуцера ещё дымился.

– Что за шум, ваше благородие?

Сержант с сильным малороссийским акцентом произнёс:

– Да, вот, словили шпиона.

Чтобы добежать до пикета, поставившего на уши весь полк, понадобилось ещё несколько минут. У ног караульного на корточках в молитвенной позе сидел человек. Отблески костра позволяли разглядеть виновника вечернего переполоха. Лицо его было обезображено шрамами от хлыста. Запёкшаяся на подбородке кровь и грязная одежда красноречиво свидетельствовали о побоях, которые, казалось, он только недавно перенёс. Сержант, поднявший тревогу, имел не менее живописный вид. Его окровавленные лицо и мундир, пришедший в полную негодность, казалось, олицетворяли весь ужас войны. Пока Сёмыч разглядывал незнакомца и молодого сержанта, за его спиной выросло ещё несколько фигур.

– Что здесь произошло? – раздался громкий повелительный голос.

Оглянувшись, старый солдат увидел перед собой высокого подтянутого мужчину в треуголке, из-под которой двумя острыми клинками торчали рыжие бакенбарды. Серый плащ скрывал офицерские эполеты, но даже в тёмной ногайской ночи старый егерь узнал недавно появившегося в полку 33-летнего подполковника Ивана Петрович Лазарева. Гаврила Сидоров сделал шаг в сторону. Подполковник посмотрел на штуцерника, который переполошил лагерь. Юноша, почувствовав на себе пристальный взгляд, приставил к ноге ружьё и выпалил:

– Сержант Котляревский! Караульный…

– Вижу, сынок! – голос командир стал мягче, в уголках глаз появились складки, похожие на улыбку.

Быстро оценив ситуацию, Лазарев, взяв из рук караульного ружьё, спокойно произнёс:

– Рассказывай, что натворил?

К месту происшествия начали стягиваться егеря и мушкетёры. Скоро они заполнили весь восточный фас лагеря. Чтобы успокоить солдат, генерал отдал приказ командирам рот развести солдат по палаткам и обеспечить покой в лагере. Когда солдаты начали расходиться, сержант Котляревский доложил о происшествии:

– Я стоял на посту, когда увидел две тени на лошадях. «Ну, – думаю, – горцы решили устроить ночную атаку на лагерь!» Крикнув «Тревога!», я выстрелил, убив одного из всадников наповал. Второй остановился от меня в двадцати шагах. Отсоединить от штуцера тесак я уже не успевал. Всадник замахнулся на меня саблей, но я бросился в ноги коню и пронзил тесаком, пристёгнутым к ружью, грудь животного. Всадник соскочил с падающей лошади и готов был нанести мне смертельный удар саблей, но выстрел сержанта Лисаневича, заступившего со мной в караул, отвернул его от этого намерения. Впрочем, выстрел был настолько точен, что сей горец больше не может иметь желаний. Лисаневич прострелил ему голову.

В третьем егерском батальоне Бакунина служили братья-близнецы Василий и Дмитрий Лисаневичи. Поступили они на службу в 1793 году. За три года оба дослужились до сержантов. Василий – горячая голова, вечно лез на рожон, был честолюбив, мечтал стать генералом. Дмитрий был более рассудителен, служил спокойно, и слава сама догоняла его. Братья Лисаневичи были из дворян Воронежского наместничества, Калитвянской округи. Отец их владел пожалованной императрицей Екатериной усадебкой в Саприной слободе. Однако имение отца лишь так называлось. Не имея за собой душ, Тихон Лисаневич вёл жизнь скромную, но жалования хватало лишь на покупку сукна для одежд многочисленного семейства да пары обуви к празднику для одного из детей. Старый вояка, получивший дворянский титул за Дунайские походы, по инвалидности был отчислен и выехал в дарованное императрицей имение, представлявшее собой заброшенный дом погибшего гренадёра, не оставившего после себя потомства. Но о Тихоне Лисаневиче не забыли ни Потёмкин, ни Суворов. Все его отпрыски по мужской линии по достижении соответствующего возраста сразу поступали на службу. Дмитрий и Василий службой были довольны. Несли её бодро, а из двух рублей общего жалования по рублю раз в месяц отсылали отцу и матери.

– Кто, Васька или Дмитрий, отличился? – поинтересовался Лазарев.

– Господь их знает! Поди отличи! Оба отзываются, какое бы из их имён ни произносили при них!

– А это кто? – Лазарев указал взглядом на распростёртого у его ног человека.