Максим Алексашин - Врата Кавказа

Зимой егеря должны были проворно при полной выкладке с ружьём и амуницией передвигаться на лыжах, причем не по дорогам, а прямо через леса и поля. Егерям предписывалось докладывать «о всех ситуациях, и о всяких сквозь трудные места проходах и дорогах, что особенно важно в пограничных местах». На основе этой информации командирами полков разрабатывалась соответствующая тактика ведения боёв в незнакомой местности. Так егеря становились глазами и ушами русской армии.

Подобные выходившие за рамки уставов действия позволили егерским командам разработать и собственную тактику. Помимо наступления «через подразделение», чисто егерским приёмом стало действие рассыпным строем стрелков, поддерживаемых резервом. При необходимости стрелки выстраивались в две шеренги, а их место занимали егеря из резерва. В условиях пересечённой местности такая тактика оказалась наиболее эффективной. Так как при большой протяжённости цепи или рассыпного строя и при достаточной отдалённости передовых команд от резервов подача команд голосом была затруднена, все приказания офицеров дублировались музыкантами, что привело к появлению целой азбуки музыкальных сигналов.

Григорий Потёмкин систематизировал накопленный опыт действия егерских команд и издал «Инструкцию для обучения егерей», в которой описывались некоторые «хитрости» егерей. Так, егерям предлагалось научиться прикидываться убитыми, а также путать противника, ставя свою каску в стороне от себя. Егеря должны были уметь передвигаться ползком, стрелять и заряжать ружьё лежа. Для ближнего боя новые подразделения получили пистолеты. Каждый солдат был снабжён шнобзаком – мешком с запасом продовольствия на три дня. Заботясь об удобстве одежды, Потёмкин повелел поменять камзолы на кафтаны, шляпы – на каски, патронные сумки – на поясные патронташи, штиблеты – на сапоги с коротким голенищем. Цвет мундира и штанов для егерей оставался зелёным, а перевязи, патронташи, портупеи были из чёрной кожи. Практичность в вопросах выбора цвета для обмундирования и амуниции привела к тому, что в русской армии впервые в мире появилась камуфляжная форма, хорошо маскировавшая солдат в полевых условиях. И форма эта принадлежала егерям. Вскоре егерские подразделения стали наиболее обеспеченными и боеспособными подразделениями русской армии.

По верному замечанию военного историка П. О. Бобровского, когда прусский император Фридрих II до самой своей смерти в 1786 году с недоверием, близким к презрению, относился к развитию стрелкового вооружения и сохранил в своей армии не более 1650 егерей, когда во Франции под влиянием войны за независимость североамериканских штатов между представителями сухопутных подразделений велась горячая полемика о судьбе линейной тактики, в это самое время в России уже на практике был решён вопрос о преимуществе меткого стрелкового огня, поддерживаемого штыковым ударом сомкнутых линейных подразделений.

Александр Васильевич Суворов, слова которого «пуля-дура, штык-молодец» были превратно истолкованы, на деле внедрил те новейшие тактические принципы, которые легли в основу построения наполеоновского боевого порядка. Штыковому удару русских гренадёр и мушкетёров в действиях Суворова предшествовало обстреливание неприятеля егерями. Причём полководец уделял огневой поддержке пехоты столь пристальное внимание, что при недостатке егерей обязывал командиров мушкетёров и гренадёр выделять из их подразделений самых метких и умеющих обращаться с ружьём стрелков и передавать их егерским командам. При Суворове впервые была применена тактика огневой поддержки пехоты непосредственно во время наступления. Егеря и мушкетёры своим огнём не давали поднять головы противнику и позволяли линейным подразделениям вступить в штыковой бой при наименьших потерях. А уж о русском штыковом бое ходили целые легенды. Никто не мог устоять против суворовских чудо-богатырей, ударивших в штыки. В обороне егеря становились в арьергарде и своим огнём сдерживали преследование армии неприятелем, позволяя основным подразделениям оторваться от преследования.

Павел Карягин гордился тем, что ему выпало служить именно в егерских подразделениях. После выведения из Грузии батальон молодого поручика немедленно отошёл за Терскую пограничную линию, где был переименован в Четвёртый батальон свежесформированного Кубанского егерского корпуса и переброшен на новый театр военных действий.

Как давно это было… Казалось, целая жизнь прошла с тех пор. И вот сейчас уже в чине майора Карягин вернулся в знакомые места. Живому уму командира не давали покоя многие вопросы. Жив ли грузинский царь Ираклий? Что сейчас творится с той стороны исполинского Кавказского хребта? Как встретят их, русских солдат, закавказские горцы? Куда и с какой задачей будут посланы полки? Но самый главный вопрос заключался в выборе и разработке новой тактики ведения боёв в условиях отрыва от продовольственных и оружейных баз.

В палатке Карягина велся оживлённый спор по будущей тактике военных действий в Закавказье. Достигший своего апогея спор уже потерял шансы вылиться в принятие рациональных решений, и рассудительный хозяин палатки покинул её. До его слуха донёсся солдатский разговор. Недалеко от палатки у костра седоусый егерь Гаврила Сидоров, или Сёмыч, как его за глаза величали солдаты, с упоением рассказывал о своём отважном командире:

– Познакомились мы с Павлом Михайловичем в 1788 году на Тамани. Тогда шла война за Тавриду, и наш егерский батальон был переведён на Кубань, чтобы отвлечь турка от войск его светлости князя Потёмкина. Для этого он отдал приказ генерал-аншефу Петру Абрамовичу Текели [7] Пётр Абрамович Текели (1720–1793) – генерал-аншеф, участник Семилетней войны, Русско-турецкой войны 1768–1774 гг., сумевший усмирить Запорожскую Сечь без единого выстрела. По его рекомендации запорожским казакам были дарованы земли на Кубани, и они получили статус иррегулярных войск российской армии. овладеть турецкими крепостями Анапа и Суджук-кале. Для нас, только что прибывших на Кубань, задача оказалась трудной, ведь ни численности противника, ни плана крепостей мы не знали. Как только перешли реку, стали подвергаться постоянному нападению горцев. Горец самым сложным врагом для нашей армии оказался. Днём он скрывался в лесах, где отсыпался, чтобы напасть ночью. Мы же, не имея возможности отдыхать днём, не могли себе позволить расслабиться и ночью.

Наконец 25 октября мы подошли под стены Анапы. Командовал нашим егерским батальоном полковник Герман. Нашей роте был дан приказ разведать подходы к крепости. Но едва мы отошли от наших позиций на один пушечный выстрел, как по нам ударила вся крепостная артиллерия Анапы. Выстрелы пушек были сигналом к нападению для засевших в засадах горцев. Едва мы успели перестроиться в каре, как на фланги обрушились горские всадники. Завязался бой. Чтобы переломить его в свою пользу, турки вывели из крепости несколько батальонов линейной пехоты и ударили во фронт. К вечеру противник оттеснил нас к Кучугурам, где в течение всей ночи нам приходилось сдерживать атаки врага. Под покровом ночи по приказу Текели мы снялись с позиций и на следующий день отошли за реку Кубань. Это была первая попытка овладеть Анапой. С ходу крепость взять не удалось, но зато теперь мы знали силы противника.