Виктор Миронов - Исиза Тан Бул

– Горе мне! – стонала она, в отчаянии ломая руки. – Кто избавит меня от этого человека! Горе мне! Избавлюсь ли?

Тейя круто озираясь по сторонам в кресле, видела сидевшего Алорка за столом под подвесным канделябром. Он бессмысленно посмотрел на неё и не ответил ни словом.

«– Она совсем ошалела», – сказала Тейя. – Что, если я ошиблась и вопреки моему ожиданию Лола торжествует победу?

Тень черепа, как будто немного успокоилась от волнения, а прохлада освежила истомлённую её кость.

– Здравствуйте, – будто бы сказал череп, – вы, кажется, звали меня? – Алорк без сил сидел на стуле, стоявшим у стола.

«– Я позвал тебя потому, что ты бежала, как сумасшедшая, и я боялся, что ты, чего доброго, бросишься в море», – сказал Алорк.

Лола не то вздохнула, не то всхлипнул и уронила голову на руки.

– Знаешь, что я тебе скажу, Лола, – продолжал Алорк. – Знаешь, ты похожа любовного воздыхателя! – И он громко захохотал.

– Нет, – отвечала Лола, – такой молодец, как ты для того и создан, чтобы быть счастливым в любви.

– Ну так что ж? – сказал Алорк, подняв голову. – Я ни от кого не завишу, не так ли? И волен любить, кого мне угодно.

– Как бы там ни было, – вмешалась Тейя, которая пила уже вино и это хмельное вино начинало действовать, – благополучное Лолы посещение не досаждает меня.

Алорк вздрогнул при этом неожиданном выпаде, повернулся к старухе и пристально посмотрел на неё, чтобы узнать, с умыслом ли были сказаны её слова, но он не прочел ничего. Он следил за каждым движением Тейи, лицо которой приметно искажалось. Быть может, Ань Ти Нетери, выведенная из себя, не удержалась бы, ибо она уже встала и, казалось, вот-вот кинется на костлявую соперницу. Она подняла старушечью головку и окинула служанок светлым взором. Она вспомнила свою угрозу – умереть, если умрет и бессильно вновь опустилась на стул. А между тем у неё пылающий глаз, который так искусно мстит за себя. У неё такие маленькие кулаки, но она размозжит голову быку. Положительно, счастье улыбалось ей.

«– Нет, дорогой Алорк», – говорила Тейя, – я совсем не горда, я счастлива, а счастье, очевидно, ослепляет больше, чем гордость.

Алорк хотел ответить, но голос замер у него в горле, и он не мог выговорить ни слова. Влюбленные продолжали свой фантазийный путь, спокойные и счастливые, как два избранника небес.

Под проливным дождем начался смотр воинских подразделений Пан Ти Капуи. Ань Ти Нетери встретили с симпатией, но по мере того, как она говорила, лица солдат становились сумрачными. Обходя воинские ряды, она остановилась напротив одного солдата и игриво предложила:

– Ну, старина, давай-ка кричи: «Да здравствует Ань о Кийя!»

– Нет, мать, не могу. Против матери нашей мы сражаться не будем, – прозвучал в ответ.

Молчали солдаты, приученные к дисциплине.

В 6675 8 8 1167 год. лето от Сотворения Мира в Звездном Храме. Арасаки понимали, что столкновения с Ань Ти Нетери не избежать, и от того отправили в Ань о Кийю послов с жалобой о нарушении некоего договора.

– Ясно, – восклицали послы, – что она ищет повода вмешаться в дела города и в конце концов лишить его свободы!

Ань о Кийя постановила снарядить флот и посольство в Исизу Пан Тийю и потребовать, чтобы враждебные действия против города Ара Сак были прекращены. Посольство должно было посетить саму Ань Ти Нетери, но не успел ещё военный флот и послы тронуться в путь, как пришла весть: Ань Ти Нетери уже осаждает Ара Сак! Ань о Кийя была растеряна. Такого быстодействия от Ань Ти никто не ожидал и не предвидел. Флот поспешно отбыл к дельте Дуная.

Ара Сак был самым богатым и многолюдным городом на западном берегу Червлёного моря. Он стоял в самой излучине дельты и первым источником богатства было взимание оплаты за выход товаров в море, а вторым – плодородные земли. Тайт Мосул подступил к самому городу, где городская стена выходила на ровную долину: здесь были подведены осадные навесы и под их прикрытием придвинулись к стенам тараны. Но тут, над укреплениями, поднималась высокая башня, да и стена была выведена выше остального уровня. И обороняли эти стены лучшие, отборные молодые воины, всякий раз бросавшиеся туда, где опасность была особенно велика. Они осыпали врага стрелами и камнями, не давая ему поставить или построить надежное прикрытие. Потом принимались делать вылазки. Происходили короткие, беспорядочные схватки. Кончилось тем, что сам Тайт Мосул был ранен дротиком в бедро. Видя, что он упал, тракии пришли в смятение и кинулись бежать. Если б не воля Тайта, все осадные навесы, все начатые работы были бы брошены на произвол врага.

Пока заживала рана Тайт Мосула военные действия были прекращены, но строительные работы продолжались. Вскоре война возобновилась с новой силой. Вмешалась Ань Ти Нетери, она торопила; осадные навесы и тараны, по её требованию, были пододвинуты с нескольких сторон сразу. Тейя решила использовать своё численное превосходство. И вот тараны заколотили в стену, обрушились укрепления и открылась широкая брешь – три башни подряд и два прясла между ними обвалились с оглушительным треском!

Тайт Мосул был убеждён, что город пал, но дело обернулось так, что враги с ожесточением бросились друг на друга. Было сражение, нисколько не похожее на отчаянные стычки, какие случаются при взятии городов. Тут сражались, словно в открытом поле, на каждом свободном от развалин клочке, между обломками стены и рядами домов. Одних воодушевляла надежда, других – отчаяние; тракий верил, что Ара Сак уже взят и лишь ещё одно, совсем небольшое усилие потребно для полного торжества, а арсак собственным телом прикрывал отечество, лишившееся стен, и никто не отступал ни на шаг, зная, что на оставленное им место тут же поставит ногу враг! И чем яростнее враги сражались, тем теснее сплачивались ряды, тем больше убитых падало с обеих сторон, потому что ни один удар не пропадал даром. Долго исход боя оставался неясен; сперва арсаки и надеяться не могли на столь длительное своё сопротивление.

А теперь воспрянувши духом, внезапно подняли оглушительный крик и вытеснили врага из развалин. Тартессии растерялись и сразу же почувствовали себя побежденными. Они бежали без оглядки и укрылись в своем лагере.

Тем временем Ань Ти Нетери сообщили, что прибыл флот раамонейский и послы из Ань о Кийи. К берегу моря поспешил гонец:

«Ань Ти Нетери объявляет раамонянам, что сын мой – Тайт Мосул, не ручается за самую вашу жизнь посреди такого множества разъяренных солдат. Да и некогда мне с вами беседовать – обстоятельства слишком трудные и напряженные. Напоминаю лишь о защите мирного договора понта с раамонеями. Я предупреждаю вас, что не надо посылать войска к Дунаю. Хотя потомки в среде живых не способны хранить спокойствие пока сохраняется капля крови Гет Бел Ра Амона (Барка). Но вы не послушны, вы плеснули масло в огонь. Разжигаете тот пожар, что полыхает ныне. Мои воины осаждают Ара Сак, ненарушая договоров. Вы же запрещаете нам приближаться к этому городу. Пытаетесь нам отомстить надуманым договором! Сам исход войны, точно беспристрастный судья, решит спор о нарушителях договора, отдав победу тому, на чьей стороне была справедливость. Поверьте, мне, не к вражеским стенам подвела я ныне сына своего Тайта, а к нашим собственным стенам подвела я. Я знаю, мой совет едва ли будет вами принят, но скажу всё, что думаю. Не следует надеяться, что только надобно выдать мне вам, в искупление дерзко разорванного договора, Тайта Мосула – моего сына. Вы пишете: «Его следует сослать на край света, чтобы никогда и ничего мы о нём не слышали, и чтобы он никогда не смог нарушить спокойствие нашего государства! Ань Ти Нетери напоминает; войну начали Ара Саки и раамонейский народ совершит несправедливость, если ради арсаков пожертвует старинной дружбой и союзом с Тартессом».