Александр Дюма - Две Дианы

– Но именно от подобного доверия я, ваша светлость, отказываюсь.

– Но почему? – удивился герцог де Гиз.

– Известно ли вам, ваша светлость, куда я направляюсь после Амбуаза?

– Это ваше личное дело, и я ни о чем вас не спрашиваю.

– Но я-то, я должен вам сказать об этом, – настаивал Габриэль. – Расставшись с вами, монсеньер, я пойду к мятежникам и встречусь с одним из них в Нуазэ…

– В Нуазэ? – прервал его герцог. – Там штаб-квартира Кастельно.

– Да! Вы, монсеньер, прекрасно осведомлены обо всем.

– Но что вы будете делать в Нуазэ, несчастный?

– Ах, вот оно что! Что я буду там делать? Я скажу им: «Вы меня звали – вот я. Но не ждите от меня ничего». Если они меня спросят, что я знаю, что видел в пути, буду молчать; я не смогу даже их предупредить о подстроенной вами ловушке – ваша откровенность лишает меня этого права!.. Поэтому я прошу у вас одной величайшей милости.

– А именно?

– Задержите меня здесь как пленника и спасите меня от страшного тупика. Ведь, выйдя отсюда, я должен буду явиться к обреченным на гибель и в то же время не смогу их спасти…

Герцог де Гиз на мгновение задумался, потом сказал:

– Я не могу вам не доверять. Вот вам пропуск. Габриэль был совершенно подавлен.

– Тогда окажите мне хоть последнюю милость. Я заклинаю вас всем, что сделал для вашей славы под Мецом, в Италии, в Кале!

– В чем дело? Я сделаю, друг мой, для вас все, что смогу!

– Вы можете это сделать, это ваш долг, монсеньер, потому что вам предстоит биться с французами… Позвольте мне, не разглашая доверенной вами тайны, отговорить их от рокового предприятия…

– Габриэль, остерегитесь! – торжественно сказал герцог де Гиз. – Если вы хоть заикнетесь о наших намерениях и бунтовщики смогут добиться того же результата другим способом, тогда все мы – король, Мария Стюарт и я – погибнем. Учтите это. Можете ли вы честью дворянина поручиться, что ни словом, ни намеком, ни жестом не дадите им знать, что здесь происходит?

– Честью дворянина ручаюсь!

– Тогда идите, – сказал герцог де Гиз. – Уговорите их отказаться от преступного нападения. Я тоже буду счастлив не проливать кровь. Но, если я не ошибаюсь, они слишком слепы и слишком упорны в своей затее, а посему у вас вряд ли что получится. Но пусть так! Идите и сделайте последнюю попытку.

– Благодарю вас, ваша светлость! – поклонившись, ответил Габриэль.

Через четверть часа он уже скакал в Нуазэ.

Барон Кастельно де Шалосс, человек храбрый и поистине благородный, получил от протестантов ответственное поручение: ему предстояло явиться к 16 марта в Нуазэ, к месту сбора всех отрядов. Зная пароль, Габриэль без труда добрался до барона Кастельно. Было 15 марта. Вечерело. Не позже чем через восемнадцать часов протестанты все будут в сборе, и не позже чем через сутки они ударят на Амбуаз. Ясно было одно: для того чтобы отговорить их от этой затеи, нужно было действовать незамедлительно.

Барон Кастельно прекрасно знал графа де Монтгомери, он неоднократно видел его в Лувре и не раз слышал, как вожди Реформации говорили о нем.

Он вышел ему навстречу и принял его как друга и союзника.

– Вот и вы, граф. По правде говоря, я хоть и надеялся на вас, но не очень-то ждал. Ла Реноди получил от адмирала выговор за свое письмо к вам. Адмирал сказал ему, что он, Ла Реноди, мог поставить вас в известность о наших планах, но уж никак не привлекать к участию в них. Тогда Ла Реноди ответил, что его письмо ни к чему вас не обязывает и предоставляет вам полную независимость.

– Совершенно верно, – подтвердил Габриэль.

– Но тем не менее мы думали, что вы приедете, – продолжал Кастельно, – потому что в послании нашего одержимого барона толком ничего не сказано, и мне придется вам поведать о наших планах и наших упованиях.

И Кастельно рассказал Габриэлю то, что тому уже было известно во всех подробностях от герцога де Гиза. Слушая его, Габриэль с ужасом убеждался, что герцог де Гиз в курсе всех деталей заговора: предатели ничего не забыли, ничего не упустили.

Заговорщики были обречены на гибель.

– Теперь вы знаете все, – закончил Кастельно, – и мне остается задать вам только один-единственный вопрос: намерены ли вы выступить вместе с нами?

– Нет, не могу, – грустно покачал головой Габриэль.

– Прекрасно, – ответил Кастельно, – это не помешает нам быть прежними добрыми друзьями. Я знаю, что вы себе выговорили право не вмешиваться в предстоящие события. Впрочем, это ничего не меняет, ибо мы и без того уверены в победе.

– Уверены? – подчеркнуто спросил Габриэль.

– Совершенно уверены! – ответил барон. – Враг ни о чем не догадывается, и мы захватим его врасплох. Герцог де Гиз убаюкал себя мнимой безопасностью, а у нас, дорогой граф, есть свои люди в Амбуазе, и они-то откроют нам восточные ворота. О, успех обеспечен, поверьте мне!

– Иной раз развязка опрокидывает самые блестящие ожидания, – многозначительно произнес Габриэль.

– Но в данном случае не может быть никаких случайностей, – уверенно заявил Кастельно. – Завтрашний день принесет торжество нашей партии!..

– А… измена? – выдавил из себя Габриэль.

– Измена здесь исключается, – убежденно возразил Кастельно. – В тайну посвящены только руководители… Однако, – перебил он сам себя, – сдается мне, что вы, не имея возможности участвовать в нашем предприятии, просто завидуете нам! Ах вы, завистник!

– Так и есть, я вам завидую, – глухо отозвался Габриэль.

– Вот и я говорю, – рассмеялся барон.

– Скажите, вы хоть мне-то доверяете? – спросил Габриэль.

– Еще бы!

– Тогда хотите получить добрый совет, совет друга?

– Какой именно?

– Откажитесь от намерения завтра захватить Амбуаз. Отправьте немедленно встречных гонцов к тем, кто едет на соединение с вами, и пусть они оповестят их, что план сорван или, во всяком случае, отложен…

– Но почему, почему? – встревожился Кастельно. – Какие у вас основания для этого?

– Боже мой, никаких! – простонал Габриэль. – Можете ли вы мне верить на слово? Я и так сказал больше, чем должен… Окажите мне услугу, друг мой, поверьте мне на слово!

– Послушайте, граф, если я самовольно отменю эту операцию, мне придется отвечать перед Ла Реноди и другими руководителями. Могу ли я сослаться на вас?

– Можете!

– И вы им откроете, почему вы дали такой совет?

– Увы, этого я сделать не могу.

– И вы хотите, чтобы я уступил вашим настояниям? Ведь меня сурово покарают, если я по одному вашему слову разрушу столь заманчивые надежды. Вы, господин де Монтгомери, заслуженно пользуетесь огромным доверием среди нас, но человек – это только человек, он может ошибаться, как бы ни были благородны его намерения. Вы не можете ни раскрыть, ни обосновать свои доводы, а поэтому я должен их оставить без внимания.