Александр Дюма - Две Дианы

– Однако же ты улизнул, как я вижу.

– Да, ваша светлость, я им уплатил, но только особым способом – обезьяньей монетой. Вы прибегли к своему золоту, а я – к своей хитрости. Вот мы и оба теперь на свободе.

– Ну и наглец ты, братец! – заметил коннетабль.

– Никак нет, ваша светлость. Все это дело житейское, я просто хотел сказать, что человек я бедный, вот и все.

– Гм!.. – проворчал Монморанси. – Чего же ты от меня хочешь?

– Деньжонок… А то я совсем поистратился.

– А почему это я должен снабжать тебя деньгами? – снова спросил коннетабль.

– Придется уж вам раскошелиться, заплатить мне, ваша светлость.

– Платить? А за что?

– За новости, которые я вам принес.

– Еще посмотрим, какие новости…

– И мы посмотрим, какая будет оплата…

– Наглец! А если я тебя повешу?

– Малоприятная мера, которая заставит меня высунуть язык, но уж никак его не развяжет.

«Мерзавец отменный, что и говорить, но пусть уж он считает себя незаменимым», – подумал Монморанси, а вслух сказал:

– Ладно, я согласен.

– Монсеньер очень добр, – ответил Арно, – и я позволю себе напомнить вам ваше благородное обещание, когда вы будете расплачиваться за понесенные мною расходы.

– Какие расходы? – удивился коннетабль.

– Вот мой счет, ваша светлость, – поклонился Арно, подавая ему тот самый знаменитый документ, который разрастался у нас на глазах.

Анн де Монморанси бегло просмотрел.

– Верно, – согласился он, – тут, помимо нелепых и вымышленных услуг, есть и такие, что были действительно полезны в свое время, но теперь я могу вспоминать о них только с досадой.

– Ба, ваша светлость, а не преувеличиваете ли вы свою опалу? – невинно спросил Арно.

– Что? – подскочил коннетабль. – Разве ты знаешь… разве уже стало известно, что я в опале?

– Все – и я в том числе – сомневаются в этом.

– Если так, – с горечью покачал головой коннетабль, – то можешь сомневаться и в том, что сен-кантенская разлука виконта д'Эксмеса и Дианы де Кастро ничем не помогла, ибо и по сю пору король не желает выдать свою дочь за моего сына.

– Не убивайтесь так, ваша светлость, – едко усмехнулся Арно. – Я полагаю, король охотно отдаст вам свою дочь, коли вы сумеете ему вернуть ее.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я хочу сказать, что наш государь печалится ныне не только об утрате Сен-Кантена и о сен-лоранском поражении, но и об утрате своей нежно любимой дочери Дианы де Кастро, которая после осады Сен-Кантена исчезла, и никто не может с точностью определить, что с ней сталось. Десятки противоречивых слухов о ее исчезновении носятся по столице. Вы только вчера прибыли, монсеньер, и ничего не знаете, да и я сам узнал об этом лишь нынче утром.

– У меня были другие заботы, – заметил коннетабль, – и мне нужно думать не о минувшей моей славе, а о теперешнем моем бесславии.

– Совершенно верно, ваша светлость. Но не расцветет ли ваша слава вновь, если вы скажете королю примерно так: государь, вы оплакиваете вашу дочь, вы ищете ее повсюду, расспрашиваете всех о ней, но только я один знаю, где она находится, государь!..

– А ты это знаешь, Арно? – живо спросил коннетабль.

– Все знать – таково мое ремесло, – отвечал шпион. – Я сказал, что у меня есть новости для продажи, и, как видите, мой товар отменного качества. Вы об этом подумали? Подумайте, монсеньер!

– Я вот думаю, что короли всегда хранят в памяти ошибки своих слуг, но не подвиги. Когда я верну Генриху Второму его дочь, он поначалу придет в восторг и вознаградит меня всем, чем только можно. Но потом Диана поплачет, Диана скажет, что ей лучше умереть, чем выйти за кого другого, кроме виконта д'Эксмеса, и король по ее настоянию и по проискам моих врагов станет больше думать о проигранной мною битве, нежели об отысканной мною дочери. Таким образом, все мои труды пойдут только на благо виконту д'Эксмесу.

– Так вот и надо бы, – подхватил Арно с гаденькой улыбкой, – надо бы, чтобы, когда герцогиня де Кастро объявится, виконт д'Эксмес тут же бы и сгинул! Вот бы здорово получилось!

– Но для этого нужны крайние меры, к которым прибегать опасно. Я знаю, у тебя хваткая рука, да и язык ты держишь за зубами. Однако…

– Ваша светлость, вы не поняли моих намерений, – вскричал Арно, разыгрывая негодование, – вы меня просто-напросто очернили! Вы изволили подумать, что я хочу нас избавить от юноши каким-нибудь этаким… – он сделал выразительный жест, – манером! Нет, тысячу раз нет! Есть совсем иной, лучший путь…

– Какой же?.. – вырвалось у коннетабля.

– Сначала давайте договоримся, ваша светлость, – отозвался Арно. – Извольте, я вам укажу, где находится заблудшая овечка. Затем расскажу, каким образом я избавлю вас хотя бы на время, нужное для бракосочетания герцога Франциска, от опасного соперника. Вот вам уже две блестящие заслуги, монсеньер! Что же вы со своей стороны можете мне предложить?

– А что ты просишь?

– Вы рассудительны, я тоже. Ведь вы платите не торгуясь, верно? Так как же будет с тем скромным счетом, который я имел честь только что вам представить?

– Счет будет оплачен.

– Я так и знал! В этом пункте мы с вами столкуемся. Да и сумма-то, впрочем, мизерная. Но золото все-таки не самая ценная вещь на свете.

– Что такое? – удивился и даже испугался коннетабль. – Неужто от Арно дю Тиля слышу я, что золото не самая ценная вещь на свете?

– От него самого, от Арно дю Тиля, ваша светлость, но не от того Арно дю Тиля, которого вы изволили знать как нищего прощелыгу, а от другого Арно дю Тиля, вполне довольного той судьбой, которая выпала ему на долю. Теперь этот Арно дю Тиль спит и видит, как бы тихо и мирно провести остаток своих дней в отчем краю, среди друзей своей юности и близких… Вот о чем я мечтал, ваша светлость, вот какова тихая и безмятежная цель моей… бурной жизни.

– Что ж, – хмыкнул Монморанси, – если можно через бурю прийти к покою, так быть тебе счастливым, Арно. Значит, ты разбогател?

– Немного есть, ваша светлость, немного есть. Десять тысяч экю для такого бедняка, как я, – это целое состояние, особенно в маленькой деревеньке, в скромном семейном кругу.

– Семейный круг? Деревенька? А я всегда полагал, что у тебя ни кола ни двора, платье с чужого плеча и плутовская кличка.

– Арно дю Тиль – это действительно мой псевдоним, ваша светлость. Мое же настоящее имя Мартен-Герр, и родом я из деревни Артиг, где я оставил жену с детьми!

– У тебя жена? – повторил Монморанси, все больше удивляясь. – У тебя дети?

– Да, ваша светлость, – елейным тоном ответил Арно, – и я должен предупредить вашу светлость, что в дальнейшем рассчитывать на мои услуги вам не придется, ибо два нынешних поручения будут безусловно последними. Я отхожу от дел и впрямь намереваюсь жить достойно, в окружении родных и близких.