Айлин Вульф - Лорд и леди Шервуда. Том 5

– Вышел из дома. Давно уже.

Робин молча кивнул и направился к двери. У порога он оглянулся на Эллен и Марианну, которые все еще сидели за столом, и повторил:

– Ложитесь. Только не снимайте одежду.

– Чего он опасается? – спросила Эллен, когда дверь за Робином закрылась.

– Брайана де Бэллона, – ответила Марианна.

– Ну, так быстро он в Шервуд забраться не отважится! – уверенно сказала Эллен и сокрушенно покачала головой: – Как все нескладно получилось! Ведь я же днем видела вас, но решила не подходить и не окликать. Думала, что помешаю. И вот из-за меня вы не смогли уехать днем! Это все полнолуние, Мэриан! Когда луна набирает полную силу, она любит играть такие злые шутки!

– Где же ты была, что видела нас и решила, что будешь лишней? – спросила Марианна.

– У Вилла, – пригорюнилась Эллен. – Затосковала я по нему, пошла навестить. А там вы, все трое. Вот и подумала: подожду в сторонке. Что Робин, что Дэнис – оба все дни только что не звенят, как перетянутые струны. Все время на людях, приходится держаться, особенно Робину. А тут наконец-то остались вдали от посторонних глаз, смогут хоть немного погоревать открыто. Все им полегче станет. Вот и ждала, пока вы не ушли, а потом сама засиделась, потеряла счет времени.

Марианна глубоко вздохнула, ничего не ответив. В доме было тепло и душно, и она сняла куртку, положив ее на скамью и оставшись в рубашке и юбке.

– Ах, Вилл! – печально покачивая головой, прошептала Эллен, глядя перед собой невидящими глазами. – Никак не могу поверить, что его больше нет! Так и слышу его голос! Вот вы приехали, без него, а я все жду, что сейчас откроется дверь и он войдет в дом. Раздразнит какой-нибудь шуткой по своему обыкновению, а потом рассмеется, обнимет – и обиды как ни бывало. Никогда не могла устоять перед его смехом! А уж гордый! Скажешь что не по нем – так и полоснет тебя взглядом. Какой колючий нрав – и какая светлая душа! Он мало кого подпускал к себе, но уж если решит открыть свое сердце, то просто дивишься, сколько в нем доброты, великодушия, нежности!

Эллен нащупала руку Марианны и сжала ее:

– Ты знаешь, что он любил тебя? Мне кажется, что он и на Тиль-то женился потому, что она немного на тебя похожа. Такая же светловолосая и ясноглазая.

Марианна, которой приходилось держаться с не меньшей силой духа, чем Робину или Дэнису, сейчас задохнулась от горячего комка, вспухшего в груди.

– А ведь и ты любила его, – вдруг сказала Эллен, проницательно глядя на Марианну. – Не так, как Робина, но любила.

После этих слов боль стала совсем нестерпимой, и Марианна, подавив гордость, впервые в жизни попросила о пощаде.

– Не надо, Нелли, – сказала она почти беззвучно, одними губами, высвобождая руку, и призналась: – Мне очень больно.

– Прости, Мэриан, – тихо ответила Эллен.

Робин вышел из дома и увидел Дэниса. Юноша сидел, привалившись к стене, сгорбившись и уронив голову на сомкнутые руки, и рыдал – отчаянно, безудержно, стараясь приглушить рыдания. Робин молча сел рядом и обнял Дэниса за плечи. Дэнис затих, медленно повернул к нему голову, и Робин даже в темноте увидел, что лицо Дэниса мокро от слез.

– Сейчас, крестный, – глухо сказал Дэнис и, проведя ладонью по лицу, отвернулся. – Сейчас я возьму себя в руки.

Робин сильнее сжал его плечи.

– Ну что ты, малыш! – сказал он и печально улыбнулся. – От меня можешь не таить ни слез, ни горя.

– Мужчина не должен лить слезы, – твердо ответил Дэнис, и его голос задрожал. – А я все время вижу перед собой отца, и слезы сами текут и текут! Мне так одиноко без него!

– Плачь, пока можешь, – с глубоким вздохом ответил Робин, привлекая юношу к себе. – Придет время, и у тебя не окажется слез, как бы ты их сам ни желал!

Дэнис прижался к его плечу и почувствовал успокоение от надежной силы, исходившей от Робина.

– Крестный, – сказал он не сразу, вспомнив слова Алана об ирландских преданиях, – ведь отец был достойным воином?

Из сжатых губ Робина вылетел отрывистый смешок. Дэнис заглянул в его лицо, но Робин не заметил взгляда. Глаза его были устремлены в даль, пока еще закрытую от взора Дэниса. Даль, в которую ушел Вилл. Дэнис увидел лишь глубокую скорбь на лице Робина.

– Твой отец, Дэнис, был лучшим из тех, кого я знал, – наконец сказал Робин. – Никогда и ни с кем не сравнивай его! Я всем сердцем желаю, чтобы ты походил на него.

– Я сам хочу того же, – эхом отозвался Дэнис и вновь помрачнел, – но я огорчил его, крестный, нарушив данное ему слово!

Робин улыбнулся и ободряюще потрепал Дэниса по руке:

– Вилл не сердился на тебя, малыш. Не печалься. Он понял, что впредь ты крепко подумаешь, прежде чем пообещать что-нибудь. А если пообещаешь, то уже не изменишь своему слову. И ему довелось увидеть сына мужчиной. Поверь, такой дар судьбы получает не каждый!

Дэнис благодарно склонил голову и надолго замолчал.

– Я верю в то, что он сейчас жив, просто ушел в иной мир.

– Так и есть, Дэн, – откликнулся Робин.

– Но мне не легче от этого знания! – с отчаянием воскликнул Дэнис. – И тебе тоже. Почему, крестный?!

– Почему?.. – задумчиво протянул Робин. – Потому что он там, а мы здесь, без него. Не знаю, рассказывал ли он тебе, но после гибели твоей матери Вилл виделся с ней во сне. Элизабет обещала ждать его на лугах Одина. И все равно он тосковал по ней непрестанно, помня о том, что однажды встретит ее вновь, чтобы больше не разлучаться. Но знание не умаляло его тоски. Точно так же оно не помогает и нам.

– Но в этом мире он умер? – настойчиво допытывался Дэнис. – Так ведь, крестный?

– Да, – ответил Робин, – но если тебе будет легче, считай, что он всего лишь ушел. Переход через грань миров длится недолго – нет разницы в том, каким словом его называть.

– Нет! Разница есть! – Дэнис невольно передернул плечами, вспомнив последние минуты отца, и с его губ тихим эхом слетело: – Смерть!.. Я раньше не представлял себе, до чего же она неприглядна! Отец уходил так тяжело, словно она пытала его, как заправский палач!

– Смерть… – и по губам Робина пробежала задумчивая улыбка. – Ты и сейчас не знаешь, какая она. Ее никто не видит, малыш, кроме тех, за кем она приходит. Мы с тобой видели, как умирают, но лик смерти при этом не открывался ни мне, ни тебе.

– Что теперь будет, крестный? – еле слышно спросил Дэнис. – Ты оставишь меня рядом с собой?

Услышав в его голосе волнение, Робин улыбнулся и потрепал юношу по волосам.

– Дэн, у меня нет сына. Он должен был родиться, но ты помнишь, что случилось тогда? – Робин посмотрел на Дэниса, и тот едва заметно кивнул головой. – Так вот, я люблю тебя, как любил бы родного сына. И Марианна, и Гвендолен тоже любят тебя, хотя ты порой и доводил Гвен до слез.

– Она плакала? – недоверчиво переспросил Дэнис: он никогда не видел слез маленькой, но безмерно гордой Гвендолен.