Роберт Лоу - Дорога китов

Добавить что-то еще он не успел. Люди из подвала накинулись на него, звякнула сталь, которую он отразил и сразу прыгнул. Их было двое, вооруженных смертоносными длинными саксами; глаза лихорадочно блестели. В полутьме, спотыкаясь о всякий хлам, в тишине ― не считая ругательств Ульфа и хриплого дыхания ― они наступали.

Дрожа, как безумный, я наконец-то поднял засов; дверь распахнулась, какие-то фигуры вдруг нависли надо мной и раздался голос ― такой знакомый, голос, от которого внутри все оборвалось, от которого я чуть было не облегчился прямо в штаны.

― Ну-ка в сторону, Орм!

И великан Скапти, сжимая толстую дубину, ворвался в дверь, как раз когда что-то чавкнуло позади меня и Ульф взвыл. Потом меня оттолкнули плечом с дороги, отшвырнули в сторону, я споткнулся и упал. Я лежал, глядя на бегущих людей, узнал Валкнута ― его лицо на миг осветилось и стало маской с разинутой пастью, ― Кетиля Ворону, почти швырнувшего себя в склад, Гуннара Рыжего и рыжий флаг его бороды.

Потом Эйнар остановился, глядя на меня, его волосы развевались, как ночь в начале бури. Усмешка ― волчий оскал. Внутри раздался удар и треск дерева, ломающего кости и дробящего черепа.

― Я велел тебе наблюдать, юный Орм.

Язык у меня прилип к небу; я хотел сказать ему о криках в ночи, а сумел только выговорить:

― Крики, ― и он кивнул так, словно я поведал ему всю историю.

Появились Валкнут и Скапти, обмякший Ульф висел между ними, ноги волочились, и они потащили его прочь от здания. За ними вышвырнули кого-то незнакомого, а следом шли Кетиль Ворона и остальные.

― Мертв? ― спросил Эйнар у Скапти, который потряс головой ― борода колыхалась на ветру.

― Избит, обожжен, скверная рана на одном плече, но ― живой.

Эйнар крутанул головой в сторону гостевого дома, потом повернулся к незнакомцу, который вставал на колени ― голова его болталась, он ловил воздух, как загнанная лошадь. Кровавая слюна свисала прядями у него изо рта.

Эйнар наклонился, схватил человека за волосы и задрал ему голову.

― Кто твой ярл? Чей это драккар?

Глаза у человека закатились, с одной стороны лицо у него почернело. Во рту будто каша, губы разбиты, но голос тверд:

― А шел бы ты...

Он попытался сплюнуть, но только замарал слизью собственный подбородок.

― Старкад, ― сказал я, вдруг вспомнив имя, которое выкрикнул один из них; тот ― вспомнил я, и меня затошнило, ― который больше никогда ничего не выкрикнет, потому что в глотку ему вошло раскаленное добела железо.

Эйнар резко вздернул голову, точно гончая на запах. Он глянул на меня, потом на человека у своих ног, вытащил длинный сакс из-под плаща и еще сильнее откинул голову незнакомца назад.

― Пора идти, Эйнар, ― заметил Колченог, глядя на гавань, где крики и огни раскалывали тьму.

― Старкад сын Рагнара? ― спросил Эйнар, не обратив внимания на Колченога.

Лезвие приблизилось к носу, человек понял, что его ждет, зажмурился, проглотил сопли и кровь, а потом кивнул. Эйнар сделал ножом быстрое короткое движение, выругался и отбросил человека, так что тот растянулся, задыхаясь и корчась, как выпоротая собака ― кровь хлестала из его расщепленного носа. Кетиль Ворона походя со злобой пнул его.

Шли быстро, сомкнутым строем ― настолько, насколько позволяла ширина деревянных настилов. Кетиль Ворона прикрывал тыл, то и дело оборачиваясь, как огромный загнанный лось. Нагнали Валкнута и Скапти со стонущим в полубеспамятстве Ульфом.

В виду городских ворот все замешкались, засуетились, выбрасывая дубинки, пряча ножи поглубже за пазухи, а Ульф-Агара закутали в тяжелый плащ Скапти, чтобы скрыть, в каком он виде. Хмельной ватагой мы вывалились из ворот, мимо двух скучающих, захолодавших и завидующих нам стражников, и двинулись дальше, к гостевому дому.

В доме было только Обетное Братство ― всем женщинам велели уйти, ― и все были вооружены. Иллуги усадил Ульф-Агара перед огнем и, сняв плащ Скапти, склонился над ним. Скапти же, взяв свой плащ, с отвращением разглядывал зловещие пятна, потом свернул его и пошел укладывать в сундук.

Эйнар поставил у дверей стражей в кольчугах, потом сел у огня ― локоть на колено ― и огладил усы. Обетное Братство тихо переговаривалось, обмениваясь рассказами о битве; то и дело раздавался резкий лающий смех.

Тут кто-то сильно застучал в дверь, и все затихли, полуприсев на корточки в красном сумраке, точно стая диких собак. Сверкнула сталь. Стук повторился, прозвучал чей-то голос.

― Это Нос Мешком, ― сказал один из стражей в кольчуге.

Эйнар жестом велел открыть дверь, и Гейр ввалился внутрь.

― Чтоб вам! Чего так долго? Тор наслал бурю, а вы меня не пускаете... ― Он смолк, увидев освещенные красным лица вооруженных людей, понял, что что-то случилось.

Эйнар не объяснил, просто подозвал его.

― Ты проследил за маленьким монахом?

― Проследил, ― отвечал Нос Мешком, оглядываясь в поисках эля.

Стейнтор, голый до пояса и стянутый рваными повязками, протянул баклагу, а Нос Мешком ухмыльнулся и отхлебнул. Эйнар терпеливо ждал.

― Он пошел в Торговую гавань, в один бревенчатый дом. Нет, не дом... а вроде как христианский храм. Отстроен наполовину. И кое с кем там встретился. ― Гейр замолчал, ухмыляясь и отхлебнул снова, но тут заметил, как угрожающе сверкнули глаза Эйнара. ― С Вигфусом. Со старым хреном самолично.

Вигфус. Вигфус. Это имя шепотом распространилось по дому, пока кто-то ― думаю, Хринг, ― не задал тот вопрос, который хотел задать я.

― Кто такой, так-разэтак, этот Вигфус?

Эйнар не обратил на вопрос внимания.

― У него есть корабль?

― Крепкий, большой кнорр в Торговой гавани. И, может, два или три десятка человек ― все добрые бойцы, только что с войн Синезубого, хотя и с проигравшей стороны.

Эйнар огладил усы, потом взглянул на Иллуги.

― Иллуги Годи, Скапти и Кетиль Ворона ― надо поговорить.

― Нам лучше убираться из этого дома, ― проворчал кто-то сзади. ― Мы здесь в ловушке.

― Как ты думаешь, что будет? ― бросил Эйнар в ответ.

― Придет человек Синезубого, этот Старкад. Если мы не выйдем из дома, он подожжет нас, пока мы внутри, ― ответил тот, кого звали Квасиром по прозвищу Плевок.

Эйнар рассмеялся, хотя ничего веселого в словах Квасира не было.

― Последнее, что я слышал о Синезубом, это то, что он стал конунгом Дании и Норвегии. А Бирка принадлежит конунгу шведов, и он может обидеться, если псы Синезубого станут убивать людей в этом торговом городе.

― Никакому конунгу нет дела до Бирки. Этот город ― сам себе хозяин, ― заметил Финн Лошадиная Голова. ― А хозяин города ― Ламбиссон, от имени конунга шведов. То есть, если конунгом по-прежнему Улоф. Эйрик воевал с ним за Бирку ― это последнее, что я слышал, ― а поскольку Эйрик, кроме всего прочего, прозван Победоносным, вот вам и ответ, на кого стоит делать ставку.