Рафаэль Сабатини - КОЛУМБ

Пока они шли в глубь острова, Колон продолжал плыть на запад вдоль берега дивной красоты, но до его оконечности так и не добрался. В итоге он повернул назад и вновь бросил якорь в устье реки, на месте своей первой стоянки на Кубе, где и стал дожидаться возвращения сухопутной экспедиции. Государства великого хана те не нашли. Им встретилась большая деревня, окружённая обширными полями маиса, где их хорошо приняли. Среди увиденных ими чудес они упомянули о привычке индейцев сворачивать листья какого-то растения, называемого табаком, поджигать их с одного конца и вдыхать дым, который по их словам снимал усталость. Никаких богатств они не обнаружили, за исключением удивительного плодородия почвы, что само по себе, естественно, могло послужить источником богатства, но золота не было, и им также сказали, что источник жёлтого металла сосредоточен на большом острове, называемом Богио.

Так что Колон поднял якорь и взял курс на северо-восток. Вместе с испанцами в плавание отправилось полдюжины кубинских юношей и столько же женщин.

Помимо того, что Мартин Алонсо сбил с толку Колона, утверждая, что они достигли материка, он скорее всего вызнал у своих лукаянцев что-то очень важное, заставившее его самого выбрать иной, отличный от эскадры путь.

Случилось это в конце ноября, когда Колон, столкнувшись со встречным ветром и бурным морем, решил вернуться на Кубу. Сделав крутой разворот, он отдал приказ выстрелом бомбарды подать сигнал двум другим каравеллам следовать за ним. Висенте Пинсон тут же повиновался. Но «Пинта», не обращая внимания на последующие выстрелы, продолжала следовать прежним курсом. Даже после наступления ночи, положив «Санта-Марию» в дрейф, адмирал распорядился продолжать подавать сигналы фонарём с верхушки мачты. Тем не менее когда взошло солнце, «Пинту» они не увидели.

Столь явное неповиновение отданной команде встревожило Колона. Вновь пробудилось в нём недоверие к Мартину Алонсо. В богатом, многоопытном купце, при всех его несомненных достоинствах, чувствовалось необузданное честолюбие. Поэтому Колон с такой неохотой согласился на участие Мартина Алонсо в экспедиции. Он подозревал, что тот, представься удобный случай, попытается присвоить себе лавры первооткрывателя. Может, размышлял Колон, именно этим обусловлено поведение Пинсона. Неужели он сам отправился на поиски Сипанго, чтобы обогатиться найденными там сокровищами, а затем, вернувшись в Испанию, оттеснить Колона на второй план? Предположение это представлялось адмиралу весьма логичным, учитывая те интриги, которые плёл Пинсон в Палосе, стремясь принудить Колона взять его в долю.

Но какими бы ни были истинные цели Пинсона, предпринять Колон ничего не мог, поскольку по скорости «Пинта» значительно превосходила «Санта-Марию». Поэтому, несмотря на негодование и дурные предчувствия, которыми адмирал не замедлил поделиться с Висенте Пинсоном, оба оставшихся корабля двинулись на восток, нанося на карту очертания береговой линии Кубы. В первую неделю декабря они достигли восточной оконечности острова, являющейся, если верить утверждению Мартина Алонсо, и восточной оконечностью Азии.

Колон, однако, рискнул плыть дальше, и вскоре на юго-востоке они увидели вздымающиеся к небу горы. Великолепие нового острова потрясло испанцев. Да и в наши дни Гаити по праву считается одним из красивейших уголков земли.

Колон сошёл на берег, как обычно, объявил остров собственностью Испании, нарёк его Эспаньола, а затем воздвиг крест на высоком холме над бухтой, где бросила якорь его эскадра.

На Гаити они увидели не только деревни, но и связывающие их дороги и другие признаки более развитой, чем на Кубе, цивилизации. И здесь индейцам оказалось знакомо чувство страха, поэтому все они покинули жилища при появлении кораблей, ища спасения в лесах.

Испанцы провели на острове почти неделю, прежде чем им удалось захватить одну индианку, которую тут же доставили к адмиралу.

Цивилизация на Гаити ещё не достигла той стадии, когда одежда считалась обязательной, и девушка, прекрасно сложённая, загорелая, была совершенно нагой.

В ужасе, она боролась изо всех сил, пытаясь вырваться, и двое дюжих испанцев с трудом втащили её на корабль и бросили перед адмиралом. Без сил застыла она у его ног.

Колон подозвал к себе одного из лукаянцев и попросил объяснить девушке, что они пришли с миром и никому не желают зла.

Немного успокоившись при появлении человека её племени, убедившись, что и другие индейцы, похоже, ладят с этими бледнолицыми, бородатыми незнакомцами, она решилась глянуть на высокого, разодетого мужчину, что стоял перед ней. Колон одобряюще улыбнулся, что-то ласково сказал, хотя она не понимала ни слова. Постепенно страх покинул её, она села, огляделась. Теперь её не пугали даже заросшие чёрным волосом мужчины, стоявшие вокруг. Её уговорили пройти с Колоном и лукаянцем-переводчиком в адмиральскую каюту. Там Колон угостил её хлебом и мёдом. Пока она ела, её большие тёмные глаза изумлённо оглядывали каюту. Лукаянец, сидя на сундучке, заверил её, что адмирал позволит ей незамедлительно вернуться на берег.

Она же, похоже, уже никуда не торопилась и, утолив голод, встала и прошлась по каюте, с детским любопытством прикасаясь рукой ко всему, что видела.

При расставании Колон ещё более порадовал её, подарив стеклянные бусы и колокольчики. В шлюпку она спускалась, смеясь. Вместе с ней испанцы высадили на берег двух лукаянцев-переводчиков. Они должны были подтвердить слова девушки, что пришельцы ничем не грозят обитателям Гаити. И действительно, после её рассказа об увиденных на корабле чудесах и радушном приёме тысячи индейцев высыпали на берег, приветствуя божественных существ, явившихся к ним с неба.

Они повели Колона и отряд испанцев в глубь острова, в большую деревню, состоящую из множества домов, и устроили в его честь пир, угостив рыбой, лепёшками из маниоки, удивительными тропическими фруктами.

На Гаити испанцы провели полмесяца. Путешествовали по острову, и везде встречали их с благоговейным почтением. Да и к кораблям часто подплывали челны индейцев, долблённые из огромных стволов красного дерева. Индейцы щедро делились не только едой и фруктами, но и золотом. Украшения из золота встречались на острове в изобилии. Гаитяне отдавали золото даром, ничего не прося взамен, и бывали безмерно счастливы, получая бусы или колокольчики.

Среди тех, кто пожелал засвидетельствовать своё почтение всесильным пришельцам, были и касики. Один из них, прибывший в носилках, которые несли четверо мужчин, отобедал с адмиралом в каюте «Санта-Марии». Прощаясь, он подарил адмиралу пояс и две золотые пластинки.