Джеймс Клавелл - Тай-Пэн

– Кровь Христова! Да неужели ты...

– Будьте терпеливы со мной, Тай-Пэн, – оборвала она его. – Мы закончили?

– Да.

– Я рада. Правда, это и хорошо, и плохо. Я бы хотела, чтобы вы были уверены.

– Не понимаю тебя.

– Я бы хотела, чтобы вы были уверены в том, что Ван Чу мой любовник.

– Зачем?

– Затем, что у меня есть информация, которая может оказаться полезной для вас. Вы никогда бы не поверили мне, не убедившись, что я была его женщиной.

– Что за информация?

– Я знаю многое из того, что могло бы вам пригодиться, Тай-Пэн. У меня много любовников. Иногда сюда заходит Ти-сен. Большинство мандаринов Кантона. Один раз был даже старик Дзин-куа. – Ее глаза превратились в льдинки и словно поменяли цвет. – Они не находят меня отвратительной. Им нравится цвет моей кожи, и я выполняю все их желания. Они выполняют мои. Я должна рассказать вам все, что знаю, Тай-Пэн. Ведь я лишь возвращаю вам свой долг.

– Какой долг?

– Вы прекратили побои. Правда, помощь пришла слишком поздно, но это не ваша вина. – Она поднялась с кровати и накинула халат из плотной ткани – Я не буду больше испытывать ваше терпение. Пожалуйста, выслушайте меня, а потом можете поступать, как вам заблагорассудится.

– Что ты хочешь рассказать мне?

– Император назначил в Кантон нового наместника. Этот новый наместник Линь везет с собой императорский указ, запрещающий торговлю опиумом. Он прибудет сюда через две недели, и в течение последующих трех недель поселение в Кантоне будет окружено войсками. Ни одному европейцу не позволят покинуть Кантон, пока не будут сданы все запасы опиума.

Струан презрительно рассмеялся.

– В это я никогда не поверю.

– Если опиум будет сдан и уничтожен, любой, у кого останутся его запасы за пределами Кантона, заработает на этом целое состояние, – спокойно заметила Мэри.

– Свой опиум никто и никогда не отдаст просто так.

– Предположим, всех жителей поселения возьмут заложниками. И в качестве выкупа назначат опиум. Что вы сможете сделать? Военных кораблей у вас здесь нет. Вы беззащитны. Разве не так?

– Пожалуй.

– Пошлите корабль в Калькутту с распоряжением скупать опиум – столько, сколько сможете – через два месяца после того, как он туда прибудет. Если моя информация неверна, у вас останется достаточно времени, чтобы отменить это распоряжение.

– Это тебе Ван сказал?

– Только о наместнике. Все остальное я додумала сама. Я хотела расплатиться с вами.

– Ты мне ничего не должна.

– Вас никогда не пороли кнутом.

– Почему ты не прислала ко мне кого-нибудь с тайным посланием? Зачем понадобилось приводить меня сюда? Чтобы я увидел тебя вот такой? Затем ты заставила меня пройти через весь этот... весь этот ужас?

– Я хотела все рассказать вам. Сама. Я хотела, чтобы кто-то другой, кроме меня, знал, какая я на самом деле. Вы единственный человек, которому я доверяю.

– Ты сошла с ума. Тебя нужно было бы запереть под замок.

– И все потому, что мне нравится спать с китайцами?

– Крест Господень! Да ты что, не понимаешь, кем ты стала?

– Понимаю. Позором Англии. – Ее лицо исказила злоба, оно сразу постарело, стало жестче. – Вы, мужчины, можете делать все, что только захотите, а нам, женщинам, оказывается, нельзя. Бог ты мой, да как бы я могла лечь в постель с европейцем? Первое, что он сделал бы, выйдя отсюда, это побежал рассказывать остальным о своем приключении и опозорил бы меня перед всем светом. А так никто не страдает. За исключением, может быть, меня, но это случилось очень давно.

– Что случилось? О чем ты?

– Вам следует раз и навсегда усвоить одну истину, Тай-Пэн. Женщине нужны мужчины так же, как и мужчине нужны женщины. Почему мы должны довольствоваться одним только мужем? С какой стати?

– Как долго продолжается все это?

– С тех пор, как мне исполнилось четырнадцать. Не кажитесь таким потрясенным! Сколько лег было Мэй-мэй, когда вы купили ее?

– Это совсем другое дело.

– Для мужчин это всегда другое дело. – Мэри присела к столу перед зеркалом и принялась расчесывать волосы. – Брок тайно договаривается с испанцами в Маниле насчет урожая сахара. Он предложил Карлосу де Сильвера десять процентов за монопольную торговлю.

Струан почувствовал, как в нем заклокотала ярость. Если Броку удастся этот его трюк с сахаром, он приберет к рукам всю торговлю на Филиппинах.

– Откуда ты знаешь?

– Его компрадор Шэ-Цин сказал мне.

– Он тоже один из твоих... клиентов?

– Да.

– Ты хочешь сообщить мне еще что-нибудь?

– Того, что я сказала, уже достаточно, чтобы вы смогли заработать сто тысяч серебром.

– Значит это все?

– Да.

Струан поднялся с кресла.

– Что вы намерены делать?

– Рассказать обо всем твоему брату. Тебя лучше отправить в Англию.

– Позвольте мне жить своей собственной жизнью, Тай-Пэн. Мне нравится то, что я делаю, и я никогда не стану иной. Ни один европеец, кроме Горацио и вот теперь вас, не знает, что я говорю на кантонском и мандаринском наречиях. Даже из китайцев лишь немногим известно об этом. И только вы знаете обо мне всю правду. Я обещаю, что буду вам очень-очень полезна.

– Ты отправляешься домой, подальше от Азии.

– Азия – мой дом. – Морщины прорезали ее лоб, ему показалось, что взгляд ее смягчился. – Ну, пожалуйста, оставьте все, как есть. Ведь ничего не изменилось. Третьего дня вы повстречались со мной на улице, и вы были добры и обходительны. Я по-прежнему все та же Мэри.

– Нет, уже не та. Ты считаешь, что все это, – он обвел взглядом комнату, – ничего не значит?

– В каждом из нас живут сразу несколько людей, часто очень разных. Сейчас вы видите перед собой одну Мэри, но и та, другая девушка – милое, доверчивое, невинное ничтожество, которое ведет пустые разговоры и обожает ходить в церковь, играть на клавесине, петь и вышивать, – это тоже я. Я не знаю, как это получается, но это правда. Вот вы, Тай-Пэн Струан – дьявол, контрабандист, принц, убийца, муж, развратник, святой и еще целая сотня других людей. Который из них настоящий вы?

– Я ничего не скажу Горацио. Ты можешь просто уехать домой. Деньги я тебе дам.

– У меня достаточно денег, чтобы оплатить собственный проезд, Тай-Пэн. Я получаю много подарков. Мне принадлежит этот дом и еще соседний. И я уеду, когда сочту нужным, и тем способом, который выберу сама. Пожалуйста, предоставьте меня моему йоссу, Тай-Пэн. Я – это я, и не в ваших силах изменить тут что-либо. Когда-то вы могли бы помочь мне... Нет, это тоже не честно. Никто не смог бы мне помочь. Мне нравится то, что я делаю. Я клянусь вам, что никогда не стану другой. Я останусь тем, что я есть. Либо тайно, и никто не будет знать об этом, кроме вас и меня, либо открыто. Так зачем же причинять боль другим? Зачем причинять боль Горацио?