Виталий Гладкий - Меч Вайу

Кроме того, басилевс тавров через доверенных людей занялся весьма выгодными торговыми операциями, приносившими ему немалые барыши. На первых порах биремы тавров только сопровождали морские торговые караваны херсонеситов, защищая их от пиратов. Затем за помощью к басилевсу Окиту обратились и ольвиополиты – им составили протекцию купцы Херсонеса. Их предложение было заманчиво: составить компанию по тайной продаже зерна в метрополии припонтийских колоний эллинов, потому что из-за значительно возросшей мощи скифского флота они боялись предпринимать подобные мероприятия на свой страх и риск без соответствующей поддержки. Басилевс для виду поколебался, а затем заломил такую цену, что бывалые купцы- ольвиополиты за голову схватились – надеялись провести недалекого варвара, да сами попали впросак. Но выбирать не приходилось – по сравнению с крохами, перепадавшими им от царя.

Скилура, прибыль от сделок с Окитом, даже учитывая немалые отчисления в пользу басилевса, была куда весомей. Скрепя сердце и втихомолку призывая на хитроумного варвара гнев богов (но только не в ущерб торговле!), ольвийские купцы согласились на его условия.

Тем временем Окит, вовсе не удовлетворенный подчиненным положением в торговле хлебом, пусть и приносящим хороший доход, но все-таки значительно меньший, чем купцам-ольвиополитам, втайне от своих компаньонов стал и сам приторговывать. По проторенной эллинами дороге таврские купцы проникали на рынки припонтийских государств, где вскоре стали основными конкурентами не только Херсонесу и Ольвии, но и царю Скилуру. Конечно (Тихону это было хорошо известно), купцы-тавры никому не объясняли, куда идут доходы от продажи зерна, – частная предприимчивость, не более, говорили они на эмпориях [85] Эмпорий – крупный рынок со складами или торговая гавань портового города. . Но обмануть переводчика царя.

Фарнака, как до сих пор удавалось басилевсу Окиту в отношении других дипломатов, менее искушенных в высокой политике и дебрях торговых взаимоотношений, было невозможно: за всем этим угадывалась – небездоказательно, благо в осведомителях и среди тавров у Тихона недостатка не было, – рука и железная воля басилевса-полуварвара.

И еще один источник дохода был у повелителя тавров, источник, скрытый даже от ближайшего окружения Окита, не говоря уже о всех остальных, – морское пиратство. Если раньше каждый вождь племени занимался морским разбоем на свой страх и риск, то теперь, при значительно возросшей силе флота тавров и полном подчинении племенных вождей басилевсу, подобные пиратские операции стали осуществляться планомерно, с большим успехом и малыми потерями и приносили огромную прибыль. Даже сатархи вынуждены были считаться с этим обстоятельством и уже не посягали на прибрежные морские воды у владений тавров. Поэтому нередко случалось так, что торговые караваны эллинских купцов, идущие в сопровождении боевых кораблей тавров, пропадали без вести даже в хорошую, не штормовую погоду. И плодились, как грибы после дождя, среди припонтийских эллинов-колонистов различные домыслы, которые затем, обрастая фантастическими подробностями, становились легендами. В них, вместо истинных виновников исчезновения торговых караванов, выступали и одноглазые циклопы, и огромные морские чудища, подданные бога морей Посейдона, разгневанного за какую-либо провинность на мореходов, и сладкоголосые сирены-искусительницы, и кровожадные многорукие великаны…

Но Тихон был склонен меньше всего верить в эти небылицы. Конечно, сведения такого рода тавр-пере-водчик держал при себе, надеясь в будущем извлечь из них немалый дипломатический капитал для своих нужд. И вот такой момент наступил, тем более, что басилевс Окит уже предпринимал попытки встретиться со своим знаменитым земляком. Интерес басилевса тавров к своей особе Тихон истолковал так: Окит, похоже, решил попытаться сыграть на чувстве патриотизма соотечественника, чтобы привлечь его на свою сторону и получить возможность расширить торговые операции тавров в Понте Евксинском, используя для этого обширные связи переводчика-дипломата. А также использовать Тихона в качестве осведомителя и тайного агента при царе Фарнаке, чтобы быть в курсе событий в припонтийских государствах, событий, которые не могли не интересовать тавров в силу их политики неприсоединения. Проще говоря, бесилевс тавров хотел держать нос по ветру, извлекая из этого немалые выгоды.

Конечно, на кое-какие уступки ему придется пойти – Тихон ясно отдавал себе в этом отчет, – чтобы Окит помог ему в освобождении матери. Но на какие именно – над этим стоило подумать основательно. И Тихон от самой Ольвии мысленно строил план будущих переговоров с басилевсом, заведомо зная, что они будут отнюдь не легкими, потому что Окит был вовсе не таким простаком, каким пытался выглядеть…

– К бою! – уже не обращая внимания на пассажира, застывшего в нерешительности и не знающего, что предпринять, скомандовал начальник судна: биремы приблизились на расстояние выстрела из лука, и малейшее промедление могло стоить жизни.

Искусным маневром судно выскользнуло из клещей бирем и, повернув круто по ветру, стало набирать ход, нацеливая таран в борт одной из них.

– Это тавры! – в паузе между командами крикнул начальник судна Тихону.

Но переводчик уже видел это и сам: вымазанные жертвенной кровью деревянные фигурки Девы высились на носовых частях обеих бирем.

– Стой! – властно приказал Тихон начальнику корабля. – Отверни в сторону…

Приказание было выполнено беспрекословно: ольвийская бирема, неожиданно для пиратов, приготовившихся к худшему – уйти от быстроходного судна у них не было никакой возможности, и удар тараном тут же отправил бы их на дно, – оказалась позади судна тавров, и они, ошеломленные, даже не пустили ни одной стрелы. Описав короткую дугу на воде, ольвийская бирема снова повернула носом к судам тавров.

– Эге-е-й! – прокричал Тихон, размахивая куском пурпурной ткани: это был условный знак; его дал ему Герогейтон, предвидя такой случай; на ткани были вышиты золотой нитью изображение Девы и личная тамга Окита.

Биремы сблизились, стали борт о борт. Закованные в железо воины-ольвиополиты подняли щиты, ощетинились копьями.

– Кто такие? – хриплым скрипучим голосом спросил тавр, одетый в кожаные доспехи и с мечом в ножнах, богато украшенных золотом.

– Мне нужен басилевс Окит, – спокойно ответил Тихон, показывая кусок пурпурной ткани тавру.

– Зачем?

– Это ты спросишь у него сам, – Тихона стали раздражать грубые манеры предводителя тавров.

– Но-но, чужестранец! – тавр покривился от сдерживаемой злобы. – Вождю племени напеев так не отвечают. Я не верю эллинам. Чем ты можешь доказать, что этот священный знак нашего великого и мудрого басилевса не попал к тебе случайно? Может, ты его украл у кого-то…