Виталий Гладкий - Меч Вайу

Посольство очутилось в огненном кольце. Но если огненный фронт со стороны Истра наступал, охватывая их дымной горечью, то огонь на подожженном участке степи, разгораясь, все быстрее и быстрее убегал на северо-восток. Наконец с этой стороны осталась голая почерневшая земля, кое- где дымившая и стрелявшая запоздалыми искрами. Обмотав копыта лошадей остатками изрезанных шкур куланов и тряпками, сколоты поторопились съехать поскорее со своей вынужденной стоянки на выжженый участок степи, потому что пламя уже подобралось к ним на расстояние не больше стадии, и жара стала нестерпимой, не говоря уже о клубах дыма, в которых они едва не задохнулись.

Вскоре огонь, миновав выжженный участок, устремился дальше, а путники, закопченные, пропахшие дымом, продолжили путь к Истру. Лошади без понуканий ускоряли бег, потому что от земли исходил жар, проникающий даже через тряпки, намотанные на копыта. Но только к исходу дня они наконец выбрались к речушке; за ней виднелась нетронутая пожаром степь. Напоив лошадей и искупавшись, приготовили скромный ужин. После небольшого отдыха, когда сумерки опустились на землю, сколоты снова двинулись на запад…

Полноводный Истр [81] Истр – р. Дунай бурлил и пенился; грязно-желтые воды вышли из берегов и затопили низменности – повидимому, где-то в верховьях шли проливные дожди. Одинокие островки среди разлива кишели лесным зверьем, не успевшим сбежать от разбушевавшейся стихии. На одной из таких спасительных возвышенностей приютилась волчья стая – около десятка промокших и оголодавших хищников, старый медведь, ворчливый и обозленный, полумертвая от страха лиса и огромный лось: фыркая и потряхивая рогами, он стоял чуть поодаль от основной группы хищников, на маленьком полуострове – узенькой полоске суши, которую нередко перехлестывали волны. По запавшим лосиным бокам можно было судить, что зверь кормился уже давно. Изредка он делал один-два шага в направлении возвышенности, не в силах совладать с муками голода – там росли деревья, кустарник и трава, которые вовсе не нужные были хищникам – но тут же останавливался и пятился назад при виде кровожадных взглядов обитателей центральной части островка.

Наконец вожак волчьей стаи не выдержал испытание голодом: короткий мощный прыжок – и массивные челюсти сомкнулись на спине лисы. Стая не заставила себя долго ждать, и через мгновение от рыжехвостой остались только клочки шерсти, да и те вскоре смыла набежавшая волна.

Медведь при виде кровавой расправы над лисой рыкнул – то ли от злости на кровожадных зверюг, то ли от страха – и отошел подальше, к самой воде. Тем временем стая собралась в кружок, как бы на совет, а затем, рассыпавшись цепью, медленно двинулась к медведю. Яростный рев хищника заставил волков ненадолго отступить; но неумолимый голод подхлестывал, и стая ринулась на лесного великана. Медведь грузно ворочался среди рычащих хищников; изредка от этой кучи отрывался какой-нибудь неудачник, и словно пущенный из катапульты, кубарем летел в сторону.

Неожиданно волки оставили медведя и в страхе заметались по островку. Некоторые даже отважились броситься в воду, но и это их не спасло – в азарте борьбы волки не заметили, как причалила лодка с людьми, и стрелы градом посыпались на хищников. Вскоре все было кончено; лося убили охотники со второй лодки, причалившей ниже. С громким смехом и шутками охотники принялись свежевать добычу. Затрещали сучья в костре, и аппетитный запах печеного мяса приятно защекотал ноздри удачливых добытчиков.

Один из них, кривоногий и низкорослый, накинув на плечи шкуру убитого медведя, принялся приплясывать под ритмичные хлопки своих товарищей. Он кружил вокруг костра, то и дело становясь на четвереньки и подражая рыку зверя, наступал на охотников, окруживших его с копьями наготове. Наконец старший из охотников, видимо, предводитель, в кожаном кафтане, подпоясанном узким поясом, украшенным серебряными чеканными бляшками с изображением зверей и птиц, надел на себя волчью шкуру, подбежал к кривоногому и легко ткнул его в бок копьем. Тот поворочался немного, словно раненый медведь, и упал на землю. Как по команде окружавшие его охотники опустились на колени. Только предводитель, сбросив волчью шкуру остался стоять; потом, склонившись над кривоногим, изображавшим медведя, заговорил нараспев:

– Ты шел к нам в гости, о могущественный властелин леса, но злые невры [82] Невры – древние племена, жившие в верхнем течении Днестра и в бассейне Припяти. поразили тебя копьем и стрелами. Прости нас за то, что мы не уберегли тебя. Но мы всегда будем помнить твою любовь к нам. Прими нашу жертву и смилуйся над нами, о повелитель лесного царства! Приходи к нам почаще, мы всегда рады видеть тебя…

С этими словами предводитель взял кусок лосиного мяса и, отрезав немного, бросил в огонь. Его примеру последовали остальные охотники. А затем вместе с одетым в медвежью шкуру кривоногим все несколько раз обошли вокруг костра, приплясывая и выкрикивая угрозы в адрес невров, мнимых убийц медведя.

После жертвоприношения охотники дружно набросились на свежатину. Первым насытился предводитель: вытерев жирные пальцы о медвежью шкуру, встал на ноги и медленной походкой направился к лодкам. Вдруг он замер, вглядываясь вдаль.

– Ойех! – его тревожный возглас вмиг разметал сытое благодушие охотников.

Они окружили предводителя; не говоря ни слова, он показал рукой на дальний перелесок. Там, еле видимый глазу, витал над деревьями прозрачный дымок. Озабоченно хмурясь, охотники некоторое время совещались; затем, торопливо сложив добычу в лодки, быстро заработали веслами, направляясь к берегу, туда, где горел костер…

Абарис был в отчаянии: перебраться на противоположный берег Истра, словно соломинками, игравшими огромными древесными стволами, вывороченными с корнями, без лодки было немыслимо. Его спутники, разложив костер в перелеске на поляне, тоже были не в лучшем настроении; мрачные и безмолвные, они готовили обед и приводили в порядок оружие. Абарису не сиделось. Он метался по поляне, словно затравленный волк. Наконец вскочил на коня и уже в какой раз поехал вдоль берега, пытаясь успокоиться и найти выход из положения. Но что можно было придумать, глядя на бешеные волны? И Абарис, проголодавшись, повернул коня обратно.

Невдалеке от поляны Абарис придержал скакуна и прислушался. Чьи-то громкие чужие голоса звучали требовательно и угрожающе. Молниеносно взяв лук на изготовку и перекинув щит наперед, юноша тронул поводья, и конь медленной поступью двинулся в направлении поляны.

Абарису хватило одного взгляда, чтобы понять: на посольство совершено нападение! Как издавна велось среди степных племен, посланники обычно втыкали в землю шест с прикрепленным сверху куском полотна с кистями по краям, где золотыми нитками был вышит священный тотэм [83] Тотэм – природный объект (вещь, животное или растение), находящийся в родстве с племенем. племени, в данном случае Марсагета – лошадиная голова – и личная тамга [84] Тамга – знак или клеймо. вождя. Кто бы ни встретил посольство, друг или враг, он обязан был, воздав узаконенные старинными обычаями почести, пропустить его по назначению. Даже сарматы в мирное время придерживались этого правила. И несмотря на это, неизвестные нарушители древнего обычая, напав на посольство, двух сколотов убили, одного ранили, а остальных, крепко связав, о чем-то расспрашивали, для большей убедительности покалывая копьями. Гнев волной захлестнул юношу, но, вспомнив уроки Меченого, он немного выждал, пока уляжется нервное возбуждение, чтобы не дать промашки, а затем прицелился.