Виталий Гладкий - Меч Вайу

Лик и Ававос, не сговариваясь, помалкивали о своих приключениях в лесном урочище у капища киммерийских богов: Ававос – из суеверного ужаса, внушаемого всемогущим сборщиком податей, а Лик – по причине чисто мальчишеского свойства: ему хотелось разгадать тайну пещеры, чтобы заслужить наконец похвалу взрослых, так несправедливо поступивших с ним после ночной вылазки за стрелами и копьями. И Лик с нетерпением ждал конца осадного положения и победы сколо-тов (в чем у него не было ни малейшего сомнения), чтобы снова навестить таинственное урочище каменных идолов.

Полуденная степь дышала жарко, словно хорошо протопленная печь. Голубой небесный купол, у горизонта размытый белесой дымкой, казалось, плавился и невидимыми глазу капельками стекал к ярко-желтому солнечному диску. Степное разнотравье – клевер, шалфей, синеголовик, полынь, лебеда – покорно склонилось к земле, вялое, измученное палящим зноем. Только злаки – ковыль, пырей, мятлик, тонконос, бородач, житняк – иссушенные до самых корневищ, щетинились ржавым листом навстречу солнечным лучам. Изредка робкий ветерок осторожно касался земли, но, напуганный шорохом сухостоя, тут же взлетал ввысь и растворялся над бескрайними степными просторами.

Серый суслик выглянул из норки, осмотрелся и быстро взбежал на пригорок. Что-то потревожило крохотную зверюшку: он тщетно пытался заглянуть за колючий травяной частокол, где рождалось нечто грозное и непонятное.

Неожиданно дробный перестук копыт нарушил знойное безмолвие, и большой табун куланов промчался неподалелку от суслика. Но обычно пугливый зверек даже не шелохнулся. Добрый десяток длинноногих тушканчиков во всю мочь последовали за куланами, подпрыгивая выше травы. Заяц, заложив уши за спину, бежал с такой скоростью, словно его по пятам преследовала лиса. Впрочем, и рыжая разбойница вскоре появилась; но странное дело – она даже не обратила внимания на маленького зайчонка, запутавшегося в высокой траве и угодившего прямо под лисьи лапы.

Степь словно проснулась: катились серыми комочками мыши-полевки, смешно переваливаясь, спешили куда-то толстые хомячки, стремительно скользили степные гадюки, желтобрюх обгонял юрких ящериц. Длинноногие дрофы, вытянув шеи, бежали вслед за выводками куропаток, порхали перепуганные перепелки – все живое стремилось убежать, уползти, улететь от надвигающейся опасности. Даже степной хорек, извечный и грозный враг суслика, проскочил мимо, не посмотрев в его сторону.

Но если земные обитатели в страхе перед грядущим забыли свои инстинкты, то пернатые хищники справляли кровавый пир. Вот пустельга упала в траву, и перья куропатки закружились над землей; степной орел камнем обрушился на выводок дрофы и принялся жадно глотать горячее мясо; степной лунь, бесшумный, как сама смерть, свалился на коростеля и вмиг разодрал его когтистыми лапами.

Степь горела. Грязно-серый дым полз вслед за оранжевыми языками пламени, поднимаясь все выше и выше. Огненный вал, с шипением и треском подминая сухо- стой, катился по степи, убыстряя бег – подул легкий ветерок. Едкий запах гари далеко опережал пожар. Горячий воздух вибрировал, гудел, словно в горне; земля стонала, покрываясь черной траурной накидкой из пепла…

Всадники неслись во весь опор. Каждый из них вел в поводу по две запасных лошади. Проскочив глубокую балку с пологими склонами, они едва не столкнулись с табуном куланов; притороченные к седлам дротики в мгновение ока оказались в руках, и три кулана с хрипом упали на землю.

Свежевание добычи не заняло много времени. Прикрепив сложенное в шкуры мясо на спины запасных лошадей, всадники снова помчались вперед…

– Стоп! – на полном скаку осадив коня, Абарис поднял руку.

Дымное облако выползало из-за горизонта стремительно и неудержимо. Звуки, напоминающие шум сильного дождя, наполняли окрестности. Огонь еще не был виден, скрытый дымной пеленой, но искры, словно пчелы во время роения, вычерчивали замысловатые зигзаги, падали в сухую траву и таились там до поры до времени, чтобы затем расползтись по степи багровыми ручейками.

– Горит степь! – воскликнул встревоженый Абарис, с трудом удерживая коня, пытавшегося повернуть назад.

Посольство Марсагета к траспиям было в пути уже четвертые сутки. Позади остались переправы через Борисфен, Парату [79] Парату – р. Прут. , Гипанис и Тирас, не говоря уже о неподдающихся счету реках поменьше.

Но если через мелководные речушки переправиться не составляло труда, так как опытный проводник знал броды, то большие реки доставили им немало хлопот. Переправлялись сколоты вплавь, держась за конские хвосты и предусмотрительно захваченные в дорогу большие бурдюки – их надували воздухом. Хуже всего пришлось лошадям: из-за спешки взяли несколько неприученных к большой воде, и шесть запасных пошли ко дну: четыре – при переправе через Борисфен, одна – через Парату и еще одну поглотили изумрудно-зеленые волны Гипаниса. Пришлось купить недостающих у одного из вождей сколотов – его племя кочевало возле Гипаниса и подчинялось царю Скилуру. Обошлось это недешево, но Абарис не тор-говался: без запасных лошадей путь к траспиям удлинялся по меньшей мере на двое суток. И теперь посольство было в землях алазонов [80] Алазоны – скифское племя, жившее в бассейне Южного Буга. , примерно в тысяче стадий от берегов Истра, путь к которому преградила огненная завеса.

– Что будем делать? – обратился Абарис к проводнику.

– Нужно поворачивать коней к реке, сын вождя, – уверенно ответил тот, окинув взглядом дымный шлейф, опоясавший полнеба. – Огонь очень сильный, объехать не удастся.

– Нет! – гневно выкрикнул Абарис. – Мы не имеем права терять столько времени!

– Но что можно предпринять? – смиренно пробормотал проводник и вдруг оживился: – Разве…

– Ну-ну! – торопил его Абарис.

Проводнику долго объяснять не пришлось – его поняли с полуслова: прирожденные кочевники, пусть теперь и оседлые, но сохранившие в глубоких тайниках памяти многовековую мудрость и опыт поколений, вспомнили этот способ борьбы с огнем в степи. И, уже не мешкая, спешились и принялись с остервенением дергать неподатливые жесткие стебли сухостоя, расчищая площадку побольше, с расчетом, чтобы на ней свободно могли уместиться люди и кони.

Огонь приближался. Его жаркое дыхание коснулось лошадей, и перепуганные животные храпели, становились на дыбы, пытались убежать. Тогда сколоты порезали свежеснятые шкуры куланов на полосы, завязали ими глаза и прикрыли ноздри лошадям. Наконец площадка была расчищена, проводник торопливо зажег пучок сухой травы и швырнул горящий ком по ветру.