Густав Эмар - Сакрамента

По традиции за каждый залог следовало уплатить по одному медио.

Молодые люди поспешили к Сакраменте и выкупили У нее свои вещи.

— Боже милостивый! Сеньор дон Мигуэль, — с иронией сказал дон Рамон, — какая у вас великолепная шпага! Я был бы в восторге обменять ее на свою.

— Сеньор кабальеро, — отвечал дон Мигуэль с любезнейшей улыбкой, — нет ничего легче заполучить ее. Стоит всего лишь отнять ее у меня.

— Виноват, сеньор, — вмешался в разговор человек, внимательно наблюдавший за происходящим, — позвольте мне, пожалуйста, уладить дело. Вы чужестранец, тогда как я вот уже два года живу в Медельене и — видит Бог! — я хочу, чтобы празднество завершилось благополучно.

С этими словами незнакомец обнажил мачете и воткнул его в землю между молодыми людьми.

— Ура дону Луису Морэну! Да здравствуют французы! — грянула толпа с нескрываемой радостью.

Дон Луис Морэн, или, правильнее сказать, Луи Морэн, знаменитый лесной бродяга, внезапно появившийся на празднестве, был высокий сухопарый человек лет сорока с мужественной и одновременнно добродушной физиономией.

Он, по-видимому, был хорошо здесь известен и пользовался всеобщей симпатией.

— Извините меня, сеньоры, — продолжал лесной бродяга, — что я так бесцеремонно вмешиваюсь в ваш разговор, но я позволю себе сослаться на мнение всех присутствующих; я убежден, что они тоже признают за мной исключительное право положить конец вашей ссоре.

Толпа, так неожиданно призванная в свидетели, отвечала оглушительными криками и неистовыми аплодисментами.

Дон Рамон вежливо поклонился французу.

— Хотя вы и иностранец, сеньор, — вежливо сказал он, — но, как постоянный житель Медельена, вы имеете преимущественное право со мною драться, и я от всего сердца принимаю ваш вызов.

И с этими словами воткнул свой мачете в землю рядом с мачете дона Луиса.

Дон Мигуэль хотел было воспротивиться этому решению, но, несмотря на все его желание помириться с доном Рамоном, зрители не желали на это согласиться, и ему поневоле пришлось уступить.

— Сеньор дон Мигуэль, — с нарочитым упорством продолжал француз, — ведь вам хорошо известно, как диктует обычай завершать празднество, дабы выразить танцовщицам вполне заслуженное признание. Я выступаю от имени жителей Медельена, которых, естественно, не могло не оскорбить грубое поведение этого кабальеро, поэтому позвольте мне преподать ему вполне заслуженный урок. У вас будет возможность встретиться с ним позже, я обещаю, что сам сведу вас.

Слушая слова француза, дон Рамон краснел, досадливо кусал губы и всеми силами старался не обнаружить обуревавшего его гнева.

— Приступим поскорее к делу, сеньор, — вскричал он, — и смотрите, как бы вам самому не пришлось получить урок, который вы так самоуверенно обещаете преподать мне!

— Я сомневаюсь в этом, сеньор, — спокойно возразил француз. — Вы слишком возбуждены и даете волю гневу там, где полагается соблюдать вежливость. Я весьма сожалею, но вы будете побеждены… Кстати, каковы условия поединка?

— До первой крови! — единодушно взревела толпа.

— До первой крови, идет! Будьте повнимательнее, дон Рамон, — насмешливо продолжал француз, — потому что, если вы будете ранены, ваш мачете перейдет ко мне.

— Покамест вы еще не стали его обладателем! — с досадой возразил испанец.

— Это дело всего двух или трех минут, сеньор, — улыбаясь, отвечал француз.

Дон Гутьерре с дочерьми, повинуясь обычаю, не мог покинуть празднества.

Дон Луис и дон Рамон стали в позицию, предварительно обменявшись церемонными поклонами.

Дуэль на мачете отнюдь не шуточна. В отличие от шпаги, мачете не имеет эфеса, защищающего руку, поэтому стоит замешкаться и хорошо рассчитанным ударом противник может отсечь все пальцы.

К счастью, мексиканцы при всей своей удивительной храбрости имеют весьма поверхностное представление о фехтовании, и во время дуэлей, впрочем, довольно редких, уповают главным образом на свою ловкость, нежели на познания в фехтовании.

Тут, кстати, необходимо заметить, что во внутренних провинциях Мексики дуэлянты наказываются очень строго по закону, и если порой возникает ссора, то противники дерутся на ножах, что, благодаря их ловкости и общепринятым мерам предосторожности, как правило, не ведет к трагическому исходу.

Как обещал дон Луис, поединок продолжался недолго. В считанные секунды дон Рамон был ранен, и весьма существенно, в руку. Аплодисменты зрителей возвестили окончание поединка.

— Вот мой нож, сеньор, — сказал дон Рамон, мертвенно бледный не столько от полученной им совсем неопасной раны, сколько от бессильной ярости, — можете им похваляться. Но, клянусь Богом! Клянусь Гваделупской Богоматерью, что вы недолго будете упиваться победой, я скоро верну его себе.

— Я к вашим услугам в любое время, сеньор, — смеясь сказал француз. — Я готов вручить его вам острым концом, разумеется.

— Именно таким путем я и намерен взять его у вас обратно, — сказал молодой человек. Эти его слова в устах любого другого человека были бы всеми восприняты как хвастовство. Но мексиканец на ветер слов не бросает. Повернувшись к сестрам, он церемонно поклонился и сказал:

— Я побежден, сеньориты, но фортуна изменчива, и если сегодня она от меня отвернулась, то в другой раз, надеюсь, будет ко мне благосклонна.

Дон Гутьерре молча поклонился, дочери его поступили точно так же.

— Я готов дать вам сатисфакцию, когда вы этого пожелаете, кабальеро, — сказал дон Мигуэль.

— Я не забуду вашего обещания, сеньор. Можете быть уверены, что в один прекрасный день я напомню вам об этом, — отвечал он улыбаясь. И, уже собираясь уходить, обратился к дону Луису: — На одно слово, прошу вас, дорогой сеньор.

— Хоть на два, если это может доставить вам удовольствие, я к вашим услугам.

Танцы возобновились с новым энтузиазмом. Когда дон Луис и дон Рамон выбрались из толпы, последний остановился.

— Дон Луи, — сказал он, — я хочу играть с вами в открытую.

— Хорошо, хотя я и не вижу, к чему вы ведете. Слушаю вас, сеньор.

Молодой человек улыбнулся.

— Не зная вполне ваших намерений, — продолжал он, — я знаю, однако, достаточно для того, чтобы в случае необходимости вас найти. Я люблю дону Сакраменту, но она меня ненавидит. Однако это меня нимало не смущает. Я поклялся жениться на ней и исполню свою клятву, какие бы препятствия мне не потребовалось преодолеть для этого. Как видите, я говорю с вами вполне доверительно. Я богат, а перед золотом отступают все препятствия. Слушайте же меня хорошенько, дон Луи. Сейчас десять часов вечера, я даю вам время подумать до завтрашнего вечера. Используйте же эти сутки отсрочки, чтобы все взвесить. И не забывайте моего совета, потому что, если нам придется встретиться еще раз, то мы встретимся уже врагами.