Юрий Рожицын - СМЕРТЬ НАС ОБОЙДЕТ

— Задыхаюсь! — с всхлипами втягивал Лисовский продымленный воздух. — Сил моих нет...

— Давай портфель, я подюжей... Шибче, шибче шагай. Костя! На вход в подземный туннель набрели, когда силы были на исходе.

Шатаясь, спустились по лестнице, прошли мимо вырванной взрывной волной толстой двери, попали в длинный, похожий на женский чулок, переход. Тускло светили сохранившиеся синие лампочки под бетонными сводами, валялись чемоданы, узлы, шляпки, брошенные в паническом бегстве. Мощный взрыв тряхнул землю над головой, в своде прорезалась узкая расщелина, из нее тонкой струйкой посыпался песок.

Бегом домчались до лестницы, выводящей из туннеля, и у двери наткнулись на мужчину с повязкой на рукаве.

— В бомбоубежище немедленно, господа! — вталкивая в какой-то коридор, закричал он. — Без разговоров! Приближается вторая волна бомбардировщиков!

Проталкиваясь в полумрак, парни видели женщин и детей, немногих мужчин. Взрослые насуплены, ребятишки испуганно всхлипывают. Матери их успокаивают, закрывают плачущие рты ладонями, пытаются усыпить. «Довели фрицы людей...» — сочувственно подумал Сергей, да и застыл с открытым ртом, сообразив, что находится среди немцев. Себе удивился, не ощутив привычной ненависти. Да и как злобиться на детишек, не спящих поздним вечером, на немок, потерявших голову от страха, непрерывных бомбардировок, тоскливой неустроенности.

Присели в тени железобетонной арки. Неподалеку расположился малый в серо-голубой форме люфтваффе. Летчик, офицер. Вздрагивает от каждого тяжелого бомбового удара, опасливо косится на потолок. А сам, поди, хвастал после вылетов, как ловко угодил бомбами в жилые кварталы, эшелоны с беженцами. Напротив компания парней в блестящих макинтошах с непокрытыми головами. Белокурые волосы гладко зачесаны назад и собраны на затылке, как у женщин. Эти, видать, еще не нюхали пороху, для них война не потеряла интереса.

Воздушную тревогу отменили около полуночи. У выхода из бомбоубежища стояли гестаповцы в штатском и жандармы и проверяли документы. Сергей и Костя переглянулись: неужто влипли! И деваться некуда. Останавливали мужчин, досконально проверяли паспорта, удостоверения, пропуска, тщательно сверяли фотографии. Парней в макинтошах отвели в сторону, где стояли около десятка задержанных немцев.

Сергей расстегнул плащ, поудобней сдвинул автомат и подошел к двери.

— Ваши документы?

— Мой брат после контузии и черепного ранения потерял слух и речь, — поспешил Костя на выручку и подал удостоверения «гитлерюгенда». Из них на пол скользнул снимок. Гестаповец проворно его поднял, рассмотрел, прочитал надпись и, не раскрывая документов, вернул, нетерпеливо сказав:

— Проходите!

Вокзал, огромный, запутанный, со множеством залов, ходов и выходов, людскими толпами и многошумьем, ошеломил парней, показался нескончаемым. Они долго бы плутали по нему, не заметь Костя на стене его план. Разобрался и повел Сергея кратчайшим путем. Вышли на привокзальную площадь с чахлым сквериком и остановились у фонарного столба, беспомощно озираясь по сторонам.

— Силезский вокзал, — объяснил Костя, — крупнейший в Европе. Настоящая крепость. Видел, стены из пушки не прошибешь.

— Дойдем, прошибем... А не переночевать ли нам здесь? Куда попремся на ночь глядючи...

— Опасно оставаться, снова в облаву попадем. Лучше где-нибудь в саду ночь избудем.

Мимо торопливо пробегали редкие прохожие, не обращая внимания на развалины домов, пожарников, тушивших пылающие здания. Немцы спешили к недалекому входу в подземный туннель. Костя проследил за ними взглядом и обрадованно проговорил:

— Метро! Поехали. В Москве я катался на метро.

— То в Москве, а то здесь, — скептически заметил Груздев, — И к кому нам ехать, кто нас ждет? Ладно, ладно, не кипятись...

В вагоне пассажиров битком. Парней притиснули к стенке, пожилой немец уперся Сергею в бок, но локтем почувствовал металлическую жесткость автомата и испуганно откачнулся. Поднял глаза, рассмотрел руны в петлице, череп на фуражке и втиснулся в подавшуюся толпу.

Из метро вышли на конечной остановке и бесцельно побрели запутанной улочкой, зажатой двумя рядами домов. В подслеповатых оконных проемах ни огонька, ни искорки, лишь желтые блики от появившейся луны отражаются в стеклах, крест-накрест проклеенных бумажными полосками. Вымершие кварталы, безлюдные перекрестки улиц, безгласые трупы жилых зданий... Костя понял, что на ночлег им нечего рассчитывать, в частых сквериках не уснешь под кустом или на скамейке из-за холода и сырости. Зря уговорил Сергея покинуть Силезский вокзал. Там полно пассажиров и погорельцев, а поезда до утра вряд ли пойдут, пока не восстановят железнодорожные пути, растащат завалы, наладят сигнализацию...

— Кто-то идет? — остановил его Сергей и втащил в глубокую нишу в каменной стене.

Портфель оттянул руки, от него болят плечи и ноет спина. Ноги избиты в кровь, а тут хоронись в узкую кирпичную щель и жди у моря погоды. Чего Сергей боится? Документы железные, никакой полицейский не придерется, если уж они через гестаповский контроль прошли. А вдруг спросят, почему они не возвращаются домой, бродят закоулками? На берегу под лодкой их дом... Вряд ли шупо поймет шутку... Один... второй... третий... Двое к стене прилипли, третий на стреме, улицу оглядывает, сторожится. Шпана!.. Квартиру высматривают, хотят очистить? Не похоже. Тогда бы к дверям или окнам пристроились. Бегут, подошвой об асфальт не шоркнут. Босиком? Холодно и мокро. Не иначе, как обуты в прорезиненные тапочки. Исчезли, а на кирпичах, где они только что терлись, забелели холщовые заплаты.

Сергей и Костя к стене. Листовка!.. Свеженькая, бумага от клея влажная.

— Читай! — и лучом фонарика в листовку.

— «Патриоты Германии! Антифашисты в городе и деревне! — голос Лисовского дрогнул. — Еще теснее сплачивайте свои ряды! Везде, где бы вы ни были, где бы вы ни работали: на заводах, в учреждениях, на полях,— объединяйте людей в борьбе, против фашизма. Борьба патриотов в Германии трудна. Но, несмотря на многие жертвы, она приведет к победе...»

— Ясно! Бежим, догоним, — загорелся Сергей. — Надо же, антифашисты! Вот бы никогда не подумал... Говорили о них — не верил, одних фашистов встречал...

- Бежим!

— В черной форме?!

— Ша-а! Опять шаги!

Вернулись в убежище. Подбежали четверо. Заметили листовку, остановились. В световом круге серебром вспыхнула бумага.

— Доннер веттер! — послышалось негромкое ругательство. — И пяти минут не прошло, как ее приклеили. Бумага еще теплая.

— Вальтер! Передай по рации, чтоб перекрыли улицу, оцепили ближайшие кварталы. Карл и Фриц! Преследуйте коммунистов. Захватить живьем, при сопротивлении — стреляйте по ногам...