Жеральд Мессадье - Сен-Жермен: Человек, не желавший умирать. Том 2. Власть незримого

Франц в ответ рассмеялся.

— Сударь, зато вы меня спасаете от французской болезни.

Таково было название сифилиса, который в самой Франции называли неаполитанской болезнью. Себастьян удивленно уставился на слугу.

— Но ты же так молод и привлекателен.

— Это вовсе не означает, сударь, что я дурак. Все эти девицы, которых мы встречали во время наших путешествий, вполне были достойны внимания, но только не моего. Свою любовь они дарят за монетку или колечко. Они весьма опытны; с одной стороны, это хорошо, но есть в этом и плохое. А те девицы, которые не обладают опытностью, невероятно скучны. Возможно, на одной из этих, последних, я и женюсь, когда устану от своей службы.

Теперь настала очередь Себастьяна рассмеяться.

— Но как же ты обходишься без…

— Сударь, простите меня, но вполне можно довольствоваться и самим собой. В этом есть и определенные преимущества: никаких тебе церемоний и никаких затрат.

При этих словах Себастьян просто зашелся от смеха. Решив, что его одобрили, Франц последовал примеру господина. После чего они обследовали постели и, убедившись, что там нет никакой живности, улеглись спать.

Уже почти засыпая, Себастьян вдруг вспомнил слова Соломона: «Похоть — это времяпрепровождение глупцов».

Около десяти часов утра, когда хозяин и слуга пересекали университетский двор, намереваясь отправиться в город, грянули фанфары. Себастьян и Франц застыли на месте. Если бы не предупреждение накануне, можно было бы подумать, будто это архангелы Рафаил, Уриил, Гавриил и Михаил разом возвещают о наступлении конца света и о Последнем суде. Но это всего-навсего было началом празднеств.

Где-то поблизости выстраивались полки курфюрста Фридриха. Одетые в серые мундиры студенты торопливо шагали к большим воротам, за ними следовали профессора в черных мантиях, а затем и прочие университетские служащие. Даже служанки с тряпками в руках бежали туда, где должны были начаться торжества. В несколько минут храм знаний земли Баден-Вюртемберг опустел.

Герои нужны всем.

Людское море подхватило и понесло Себастьяна и Франца к большой площади перед Петеркирхе. Слышался громкий стук копыт: это кавалерийский полк спешил занять свое место, чтобы наряду со всеми участвовать в торжестве. Себастьяна и Франца толкали и теснили со всех сторон, они почти ничего не видели. Вдруг Франц заметил и указал Себастьяну на низкий подоконник на фасаде какого-то трактира, куда можно было подняться. Место оказалось еще не занято, и они поспешно вскарабкались. Оттуда хорошо были видны пышные султаны над тремя рядами золоченых касок. Вновь грянули фанфары, и пехотинцы выстроились в четыре шеренги.

Народ смотрел на эти чудеса и впитывал музыку, как божественное откровение.

Прошло довольно много времени. Наконец шум колес по мостовой возвестил о приближении карет, и в толпе раздались приветственные крики, в воздух полетели шляпы, зазвонили церковные колокола, им стали вторить трубы. Толпа кричала, но что — разобрать не представлялось никакой возможности.

С высоты своего насеста Себастьян и Франц смогли увидеть, как курфюрст, его супруга и сопровождающие их министры вышли из карет. Раздались крики: «Виват!» Фридрих Баден-Вюртембергский произвел смотр своих войск. Приветственные возгласы сделались оглушительными. Взревели трубы. Затем наступила тишина. Главный камергер обратился к народу с воззванием. Над площадью поднялась новая волна криков, неразборчивых возгласов, которую накрыл очередной вал духового оркестра.

Себастьян вспомнил, что он когда-то говорил Александру о неминуемом затухании пожара страстей. Ему на память пришло обращение Екатерины к офицерам императорской гвардии в Санкт-Петербурге. Разве это зрелище не было явлением природы? Нет, это был мир человеческих страстей. Между тем как небесным телам страсти неведомы. Что за странная мысль пришла в голову Создателю: привнести в природу элемент хаоса, которым является человеческое существо.

Решив, что насладился зрелищем сполна, Себастьян спрыгнул со своего наблюдательного пункта и уже пробирался сквозь толпу, когда какой-то человек окликнул его. Это был Вольфеншютц.

— Господин граф! А мы вас везде ищем. Нам поручено передать вам приглашение курфюрста.

Профессор вытащил из кармана скрепленный печатью свиток. Под восхищенным взглядом Вольфеншютца Себастьян сломал печать. Это было приглашение на Wirtschaft — один из тех псевдокрестьянских праздников, от которых немецкая аристократия была без ума.

— Герцог узнал о том, что вы сейчас в Гейдельберге, — объяснил профессор, заикаясь от волнения.

— Наконец-то я смогу увидеть Момильона, — заметил Себастьян.

— Господин граф, умоляю вас, остерегайтесь. Этот тип держит в руках всю полицию.

Себастьян покачал головой. Нашли кого учить!

У ворот дворца Себастьяна встретил нарядный, как бабочка, камергер, затем гостя препоручили заботам двух слуг. Францу надлежало отправиться в буфетную, где, по заверениям камергера, с ним обойдутся наилучшим образом. Чуть позже перед воротами остановилась открытая карета, в которой восседала некая чета, переодетая крестьянами. Прибывшие были представлены как князь и княгиня Биркенфельдские. Князь окинул Себастьяна с головы до ног удивленным и презрительным взглядом, несомненно шокированный тем, что приглашенный на праздник не удосужился нарядиться в карнавальный костюм. Себастьян учтиво поклонился и пропустил его вперед. Через анфиладу роскошных дворцовых гостиных с орнаментами, украшениями из искусственного мрамора, атлантами и позолотой, расписными плафонами, величественными статуями, бюстами и картинами они проследовали в сопровождении слуг.

В небольшом саду с беседками и розарием человек пятьдесят гостей в крестьянской одежде пили пиво и ели колбасу. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять по их слишком чистым рубашкам и кружевным блузам, по их парикам, по их высокомерным физиономиям, что все эти люди, как князь Биркенфельдский и его супруга, были господами, решившими ради развлечения поиграть в простолюдинов.

Был среди присутствующих и цыган с медведем. Животное как раз приплясывало на барабане.

Церемониймейстер оглашал имена приглашенных.

Трактирщик в простой рубашке, без сюртука, расположившийся за столом, поднял руку, изо всех сил пытаясь изобразить неотесанного крестьянина. Новых гостей приветствовали радостными криками. Себастьян, появившийся в обычной одежде, привлек взгляды всех присутствующих. Ему недвусмысленно дали понять, что, не удосужившись переодеться, как все остальные, он совершил преступление против традиций. Чтобы поприветствовать его, трактирщик, человек лет пятидесяти, с лицом серо-землистым, в красных прожилках, поднялся из-за стола, оторвавшись от своих бочонков, бокалов и пивных кружек.