Юрий Сергеев - Становой хребет

Река замёрзла только в конце октября, но ниже крутых перекатов она все ещё не сдавалась ледяному плену и яростно билась, закутанная промозглым туманом.

Решили сниматься и двигаться вниз, а подобные места обходить по скалам. Каждому сделали небольшие нарты, погрузили на них остатки провианта, палатки и тронулись в путь.

Призант шёл впереди, а его нарту тащила овчарка. Выпал глубокий снег. И путники стали замечать, что они отупело думают только о дороге. Температура понизилась до минус сорока градусов. Так прошли более двухсот вёрст, никакого Учура не было и в помине.

Карты Геолкома оказались абсолютно неверными. Призант уже стал с сомнением говорить, что Гонам, возможно, не впадает в Учур. Настроение у всех было подавленное, к тому же, кончались и продукты.

Тогда порешили спрятать образцы породы в приметном месте, укоротили нарты на один копыл и заспешили дальше. Прошли ещё верст шестьдесят и, наконец, увидели Учур, вздыбленный громадными торосами.

Но стойбища эвенков там не оказалось. От отчаяния рванули вниз по реке и ещё через сотню вёрст, уже голодные, наткнулись на чумы эвенка Александрова, члена Учурского улуссовета. Даже этот опытный таёжник испугался нежданных пришельцев: оборванных, исхудавших, с обмороженными лицами.

Эвенк повёз их оленями по другому притоку Учура реке Гыныму на прииск Тырканда, но и в пути измученные геологи не успокаивались, заставляли его табориться в самых неуютных для ночёвки местах, уходили в заснеженные горы и тащили к нартам в сидорах обычные, в его понимании, камни с такими радостными лицами, что казались ему не людьми, а бессмертными духами, внушавшими священный ужас.

Он успокоился только на Гынымских таликах, незамерзающей части реки. Его попутчики бросились ловить рыбу, стоящую плотно у кромки льда. Два дня жарили, пекли, варили и ели непомерными порциями свежих ленков, хариусов.

Кругом трещала в тайге настоящая зима. Обмётанные куржаком деревья стыли в такой тишине, что от неё кружилась голова и было слышно, как шелестит пар от дыхания. Многочисленные наброды куропаток и глухарей сводили Верку с ума.

Она без конца лаяла в звонком от мороза лесу, теребила сбитых выстрелами тяжёлых птиц, потом устало плелась сзади нарт, намаявшись охотничать по глубокому снегу. Олени тяжело хрипели, проминая тропу.

Передовой шла почти пустая нарта, потом ехали лёгонький Александров, а уже пробитым путём легко шёл остальной аргиш. На ночь разбивали палатку, хорошо высыпались у жаркой печки и утром опять собирали оленей, копытящих ягель.

На Тырканде был уже большой посёлок и приисковое управление, подчиняющееся тресту «Алданзолото». Экспедицию встретили торжественно всем миром, закатили добрый обед и проводили в Незаметный, снабдив в дорогу хорошими продуктами.

В этой экспедиции и созрело у Егора окончательное решение посвятить себя геологии..

Утренняя звезда Чолбон медленно гасла над прииском. На востоке словно взлетел якутский стерх Кыталык. Солнце бесшумно распахнуло крылья, взмахнуло над тайгой и гольцами своими перьями лучей. Настал день.

Егор спешил на занятия в горный техникум, в который поступил сразу же по возвращении из Учурской экспедиции. Многому он подучился за лето у Призанта, завидовал его обширным знаниям.

А вечером Быков попал на комсомольское собрание прииска. Опять разгорячённая и пугающе-чужая, тут, на трибуне, Тоня неистово громила всех подряд, невзирая на должности критикуемых.

— В начале лета мы проведём межприисковый слёт групп «лёгкой кавалерии». В самый решительный момент начала золотодобычи соберутся во Дворце труда «кавалеристы» подсчитать свои трофеи в борьбе с лодырями, вредителями и бюрократами, сидевшими в канцеляриях госаппарата, совавшими палки в колесо социалистического строительства.

Копья «кавалеристов» должны быть острыми и готовыми к новым боям. Кончится чистка госаппарата, железной метлой мы выметем мусор, гниющий по углам, обволакивающий в бюрократическую паутину и заскорузлую скорлупу бумажной волокиты инициативу, творчество и революционный размах рабочих масс…

Но даже самая тщательная чистка не избавит нас от аппаратного мусора, чуждого и вредного. Бюрократы, лодыри и тайные враги вновь станут высовывать свои змеиные головы, шипеть и плеваться ядом, умышленно будут мешать нам работать на воздвигнутых лесах социалистической стройки.

Классовый враг, выброшенный из тёплых кабинетов, вновь будет ползти в них через любые щели, с целью подорвать изнутри наше общее дело, надев, для отвода глаз, искусственные маски стопроцентных пролетариев…

Служащий Армотдела милиционер Игнатенко — страстный любитель «зелёного змия» и затаившихся от высылки в жилые места хитрушек. Танцует пьяный по ночам у шинкарок, вместо того, чтобы привлечь их к суду за подпольную торговлю.

Продавец мясной лавки Васильев лучшие куски мяса прячет для знакомых и людей с «положением», а рабочим остаются рожки да ножки и голые рёбра, которые они метко зовут абажурами.

Механик выписал бочку спирта для строящейся Селигдарской электростанции, якобы для моторов, её тут же растащили, кто чем мог, и два дня никто не работал.

Стройка важной электростанции должна быть закончена в этом году. Нужен строжайший пролетарский контроль за выполнением графика монтажа.

Строительство движется чрезвычайно плохо, сменилось больше десятка начальников, а толку нет. Мы не должны оставаться в стороне и обязаны мобилизовать туда лучшие силы комсомола.

Все наши достижения и недостатки, всю работу — на смотр, на критику, на проверку масс! Братский привет томящимся в застенках узникам империализма от Алданской комсомолии! Беспощадная борьба правым и троцкистским ликвидаторам!

Тоня за каждым лозунгом яростно махала кулаком, словно в нём был зажат эфес шашки, разящей врага.

Какой-то незнакомый парень впереди сидящего Егора разборчиво сказал соседу:

— И как её мужик не боится? Это же — чистая сатана в женском обличье!

— Говорят, поколачивает она мужика-то. В прошлом году, кажись, даже руку переломала. Не-е-е… С такой бабой спать страшно. Зарубит топором и не моргнёт.

— Да ну?! Неужто руку сломала? Вот это дури у бабы!

Егор зло нахмурился, а потом рассмеялся. Вроде — мужики, а сами бабьи сплетни собирают. И с любовью поглядел на свою обворожительную «сатану». Но всё же, шевельнулась мысль: «У всех — жёны, как жёны, а мне достался от чёрта отрывок. Ведь, сделай неправильный уклон — и точно порешит».

Среди золотодобывающих районов страны Алданские прииски вышли на первое место и прочно удерживали его. Сами рабочие, проявляя бдительность, сплачивались в борьбе против чуждых элементов.