Юрий Сергеев - Повести

Он так ударил по воде хвостом, что перелетел через рыбака и грузно шлёпнулся на траву, размётывая её мощным телом.

Фёдор загляделся на него. Отцепляя рогулькой блесну в огромной пасти, он вдруг увидел ещё трепещущий хвост крупного хариуса, застрявшего в глотке. Таймень пялил на человека свирепые глазки и всё грёб хвостом, засыпая…

— Ну что, навоевался? — проговорил Фёдор, похлопав рукой его по крутой башке, — сколько же ты рыбы пожрал, нагуляв такой вес? Ведь, изо рта валится! Хариус, ещё живой, не лезет в набитое брюхо, а ты кинулся алчно на железку? Вот и расплата за жадность…

Таймень угрюмо и виновато молчал.

— Ты уж прости, брат, хищников я не люблю… Вон, слышишь, ещё один стреляет на озёрах по уткам… Вы же ведь, чуру не знаете хапаете, хапаете… Всё норовите сожрать, а в один момент, подлетит и к его пасти блесна-обманка и он сядет на стальной тройник, как сел ты… Обязательно сядет… Нутром чую… При такой ненасытной утробе один конец…

Фёдор посадил тайменя на кукан из прочного капронового шнура и пустил в отсохшее маленькое озерко у реки, крепко привязав к гибкой лиственнице. Лёг в тенёчке и крепко уснул.

Фёдор отдохнул, вскипятил и попил чайку, на закате солнца взял спиннинг и забросил блесну в то же самое место, за валун. Как и в бурении, ждал чего-то необычного, знал, что в такой огромной и глубокой яме должен жить Хозяин-таймень, на жаргоне рыбаков „Пахан“, его-то днём не поймаешь.

Хотелось сразиться с самым крупным разбойником. Фёдор был заядлый рыбак, но рыбачил только удочкой и спиннингом. Сетей не признавал.

В своих скитаниях по геологоразведкам всегда обследовал местные реки и озёра и ловил больше всех, как и бурил. А увлекался самой крупной рыбой: сазан, сом, таймень.

Раз за разом, Фёдор закидывал блесну и она выходила пустой. За ней перестали гоняться ленки. Это и обрадовало. Значит где-то рядом стоит „Пахан“, он и крупного ленка запросто глотает. Хитрый „Пахан“ не брал блесну.

Тогда Фёдор спустился ниже по течению вдоль берега, нацепил маленькую блесенку и поймал ленка. Вернулся на прежнее место, привязал крупный акулий крючок к леске, продел его через рот живца за жабры и выпустил гулять в улово.

Ленок стремительно носился, и всё никак не желал идти к валуну. Рыбак терпеливо подводил его туда… Этот океанский спиннинг, для ловли крупной меч-рыбы, тунцов, Фёдор нашёл в коллекции Вадима, когда они ночью собирались в дорогу и упросил его взять, узнав, что поблизости будет река.

Вадим согласился с неохотой, вещь была редкая, с Кубы, он всё коллекционировал: ружья, спиннинги, вещи и женщин… и деньги… О чём весь вечер бахвалился.

Фёдор сам подготовил блёсны, залил их свинцом для утяжеления при быстром течении таёжных рек. На всякий случай, прихватил и акульи крючки из специальной стали. Вот теперь на одном из них метался ленок.

Перед самым закатом „Пахан“ взял… Фёдор дал ему заглотить живца и резко подсёк. Удилище согнулось, зазвенела леска и ему показалось сначала, что произошёл зацеп за камень.

Он резко дёрнул ещё и тут последовал такой рывок, что Фёдор упал в воду и чудом не нырнул в улово, застряв меж валунов.

C трудом удержал удилище, но „Пахан“ вдруг рванулся вверх по течению и леса ослабла. Фёдор весь мокрый выскочил на берег и снова бешеный рывок! Стремительной силой, рыбака понесло вдоль берега. Он едва успевал бежать, но снасть из рук не выпустил.

Было ощущение, что крючок зацепился за моторную лодку и будь сейчас водные лыжи, то накатался бы вдоволь по яме за тайменем. Борьба шла долго и упорно. Хозяин реки не желал сдаваться и выйти на мель.

Неустанно метался по улову и если бы не эта океанская снасть, давно бы порвал лесу и поломал спиннинг. Фёдор уж сам устал, всё пытался достать висящее на дереве ружьё у порогов, потому, как без выстрела, тайменя из воды не взять.

Но Пахан, словно проведал об этом и не дозволял, не подпускал к дереву. Вдруг таймень залёг в яме, Фёдор дергал удилищем, потом перехватил лесу руками и посилился стронуть рыбину. Ничего не вышло, леска словно зацепилась за скалу крючком. Таймень отдыхал…

Тогда Фёдор рискнул, пригнул лиственницу в руку толщиной и привязал к ней леску. Опрометью кинулся за ружьём и успел вернуться с ним вовремя. Лиственница гнулась, осыпая жёлтую хвою, билась вершинкой по воде, работала, как мощное удилище, отнимая силы у хищника.

Фёдор умылся, спокойно попил воды и прилёг рядом на траву, с интересом ожидая, что же будет дальше. Водяной зверило явно сдавал, не в силах побороть гибкое и крепкое дерево. Рывки становились всё слабее и слабее и, наконец, он взвернул воронку на середине плёса, мощно ударив огромным хвостом.

— Побесись, побесись, — проговорил Фёдор и, ещё немного выждав, отвязал леску от дерева. — А вот теперь, ступай на мель…

Таймень поддался, медленно спускался вниз по течению к мели у следующего переката. Изредка упирался, дергал, но лиственница его крепко доконала. Фёдор вёл его, как бычка на верёвочке, подматывая катушку. Вот уже видны камни на дне, слой воды становился всё тоньше и стремительнее, Фёдор приготовил ружьё и спустил предохранитель…

Ему показалось, что из воды высунулось зелёное эмалированное ведро… Такой огромной башки ему ещё не приходилось видеть. Открылась широкая пасть и рыбак выстрелил…

Словно бревно вылетело из воды в неимоверном прыжке и с грохотом упало в воду, подняв тучи брызг. Леска разом ослабла, Фёдор легко подмотал катушку и увидел на струе перебитый дробью конец снасти.

— Тьфу! — в сердцах промолвил он и бросил спиннинг на траву.

Руки тряслись в азарте, сердце колотилось и навалилась усталость. Вдруг на середине улова опять торчмя вылетел таймень, потом у самых порогов и пропал. Фёдор подождал ещё немного, хотел уж собираться и идти на бивак, когда неподалёку вывернулось что-то в воронке и мелькнуло белое брюхо.

Он кинулся туда, отвернув голенища болотных сапог и прямо к его ногам катило по мели неимоверной величины чудище. Фёдору стало даже страшно…

Он отступал на ещё более мелкое место и вот тайменище застрял в камнях и Фёдор осторожно подхватил его под жаберную крышку, размером с добрую сковороду, с большим трудом, волоком, затащил на берег.

„Пахан“ ещё дергался и хлопал огромной пастью, мелкой дрожью бился хвост но Фёдору не было жалко его…

Такого омерзительно отвислого брюха он еще не встречал у тайменей. Оно было чем-то набито до отказа и чтобы прекратить мучения, Фёдор полоснул по нему бритким охотничьим ножом.

В мешке желудка плотно лежали крупные хариусы и ленки, один налим и утка нырок. Он брезгливо всё это выбросил в воду, вместе с потрохами и кинул рыбину на плечо.