Евгений Войскунский - Экипаж «Меконга» (С иллюстрациями)

По выветренным, засыпанным песком ступеням Федор поднялся до девятого этажа. Выглянув в окно, он увидел внизу, у подножья башни, Лал Чандра. Затем Федор вынул из-за пазухи бечевку с привязанным к концу камнем и стал выпускать ее из окна, отсчитывая узелки, навязанные на бечевке через каждый фут. Когда конец бечевки достиг шестого ряда кладки от низа окна второго этажа, Лал Чандр крикнул ему. Тогда, перестав выпускать бечевку, Федор сильно перегнулся в окно и увидел, что замеченный им со второго замера ряд кладки пришелся на семьдесят четвертый фут.

«Значит, высота водопада — семьдесят четыре фута, — подумал он. — А до земли сколько?»

Он опять стал выпускать бечевку, пока камень, привязанный к ее концу, не коснулся земли. Оказалось — около девяноста футов.

— Почитай что тринадцать сажен! — воскликнул Федор.

Теперь он забыл обо всем, кроме ожидающей его необычной и интересной работы.

— Эй, Лал Чандр, как я найду дорогу из храма? — крикнул он, снова свесившись в окно.

— Рам Дас ожидает тебя внизу! — ответил тот.

Федор спустился вниз и увидел молчаливого факельщика. Все еще охваченный азартом, он весело хлопнул раба по голому плечу:

— Ну, мужичок, ладное же колесо справим!

Рам Дас молча пошел вперед. Но, сделав несколько шагов, вдруг остановился, огляделся, посветив факелом во все стороны, и знаком подозвал Федора.

— Разумеешь ли ты меня? — спросил он на одном из мусульманских наречий.

— Разумею, — ответил Федор по-узбекски.

— Не радуйся подобно новорожденному теленку. Знай, что ты проживешь ровно столько, сколько нужно для окончания этой работы. Понял ты меня? Холодок пробежал по спине Федора.

— А что делать? Куда бежать? — глухо спросил он.

— Сейчас рано. Я найду время для разговора с тобой. Теперь молчи!

И возница зашагал вперед.

Вскоре они вышли на яркий солнечный свет. Рам Дас бросил в речку догоравший факел. Огонь зашипел и потух.

Лал Чандр ласково улыбнулся Федору.

Странно устроен человек! Верно, иной раз проснется ночью Федор, вспомнит грозные слова Рам Даса — тоскливо сделается на душе. Но при свете дня тревога рассеивалась. Может, русская беспечность брала верх, а скорее — просто увлекся Федор работой.

Сидя за чертежами и расчетами невиданных махин, он напевал то протяжные, то озорные русские песни.

Теперь время шло быстрее. Федор немного выучился Говорить по-здешнему. Лал Чандр часто уезжал к древнему храму: там шла большая работа, храм начали обновлять. А здесь, за высокой оградой, Федор больше не был одинок. Двор был населен мастеровыми — они под руководством Федора готовили части для махин.

Двор превратился в мастерские. Под открытым небом стояли кузнечные горны и медеплавильная печь. Посреди двора, на твердо утрамбованной земле, как на адмиралтейском плазе, был прочерчен контур гигантского колеса, диаметром в двенадцать сажен.

Иногда и впрямь можно было подумать, что находишься на адмиралтейской верфи или Смольном дворе, если бы не отсутствие привычных для русских мастеровых людей шуток, перебранок и песен.

Плотники заготовляли части колесного обода и водяных ковшей. Стремительное падение воды будет вращать это колесо, отдавая ему свою силу. А колесо должно было эту простую и понятную силу превратить в другую — загадочную, мечущую молнии…

Из лучшего, твердого дерева собирали гигантский обод. Стыки скреплялись медными и железными оковками на плотных заклепках.

Железо было необычное: оно тянулось при ковке, как воск.

— Удивления достойно, сколь мягкое! — изумлялся Федор.

Он не знал, что могущественная каста брахманов Пенджаба велела доставить сюда лучшее, что у них было, — запасы метеоритного железа. Это было именно железо — чистейшее, без примеси углерода, на редкость пластичное. В отличие от стали, оно совершенно не ржавело. [11] В Дели во дворе мечети Кувваг-уль-Ислам и теперь стоит высокая колонна, отлитая из чистого железа — метеоритного или самородного, которое бывает еше чище. Хотя колонна изготовлена в 1415 году и стоит пол открытым небом, ржавчина не тронула ее за пять с лишним веков.

Седобородый Джогиндар Сингх, который был у плотников за старшего, подошел к Федору. Они кое-как объяснялись на невероятной смеси узбекских, индийских и голландских слов.

— Скажи, почему ты не даешь нам рисунка — как делать спицы? — спросил старый плотник.

— Спиц не будет, — ответил Федор. — Идем к колесу, я объясню тебе.

Федор решил для этого огромного колеса применить свою выдумку. По его расчету обод вместе с лопастными ковшами должен был весить полторы тысячи пудов. Тяжесть обода была полезна. То, что мы теперь называ ем маховым моментом, прямо пропорционально весу обода и квадрату его диаметра. Для скрепления обода со ступицей нужны были мощные спицы. Они сильно утяжелили бы колесо, не увеличивая существенно его махового момента.

Поэтому Федор надумал невиданное дело: вместо спиц растянуть между ободом и ступицей канаты — по касательным к окружности ступицы.

Такие ступицы теперь называют тангенциальными, их знает всякий, кто видел велосипедное колесо.

Федор объяснил свою выдумку старому плотнику, восполняя нехватку слов жестами и рисуя схему колеса на песке. Джогиндар Сингх слушал, смотрел на чертежи, хлопал глазами. Вдруг на его суровом, словно из темной бронзы отлитом лице появилась улыбка: понял.

— Хорошо придумано, — сказал он. — Колесо будет тяжелое только в ободе. А разгон какой будет! — Плотник описал круг тяжелым своим кулаком. — У вас на севере так и делают колеса?

— Нет, не видал, чтобы так делали. А придумал — потому что я плавал на кораблях. А там все на канатах растянуто…

Федор не успел договорить: к ним неслышным шагом подошла стройная девушка в голубом покрывале, накинутом наискось и оставлявшем одно плечо открытым. Девушка сказала несколько непонятных слов и убежала, успев окинуть Федора быстрым любопытным взглядом.

— Уже полдень, — сказал Джогиндар Сингх. — Дочь зовет обедать. Не окажешь ли мне честь?

Федор охотно согласился. Ему хотелось посидеть с этим спокойным и понятливым человеком да и на девушку еще разок взглянуть…