Тамара Лихоталь - Повесть о славных богатырях, златом граде Киеве и великой напасти на землю Русскую

— Войска у них тьма тьмы — бессчетно! Изведут нас, а потом и ваши земли потопчут! — так говорил, утирая широким шелковым рукавом слёзы, половецкий хан русским князьям. А ещё говорил, поглядывая исподтишка щёлочками-глазами, что в обозах у пришельцев несметные богатства, взятые ими в городах Хорезма, Армении, Грузии… И родичи его дружно кивали и громко щёлкали языками.

Уже уехал, разомлев от собственных слез, старый половецкий хан, нашедший приют на киевском подворье своего зятя. Ушли и другие ханы.

Если мы не поможем половцам, они предадутся чужеземцам и пойдут на нас вместе с ними, — пытался досказать галицкий князь то, что ему не дали в прошлый раз. Но теперь ему не пришлось долго уговаривать своих собратьев. Не зря помянул про богатые обозы чужеземцев хитрый, как змий, половчанин. Против похода больше не возражали даже самые ярые в недавнем времени его противники. Спор продолжался, но спорили князья уже о другом — у кого сколько ратников должно быть в войске, когда выступать и, главное, кто возглавит этот поход.

Мне известно, на какой версте долгого пути повстречался дружине богатырей второй гонец, второй гонец большой беды, той великой напасти, что уже нависла над Русью. Черный от дорожной пыли, с обожженным ветром лицом, он скакал, загнав коней и не давая передышки людям. Увидев на дороге воинскую рать, он обернулся к своим:

— Вот она — северная дружина! — Он был рад и тому, что сильные северные князья все же собрались выступить против чужеземцев, и что он не разминулся с ними, и что теперь ему не нужно скакать дальше, и он со своими людьми может повернуть назад и идти вместе с северянами.

Так же как и его предшественник, молодой боярский сын, он сначала немного удивился, не видя никого из князей, но тут же, узнав Алёшу Поповича, подумал: «С таким воеводой можно идти в битву и без князя! И Добрыня тут! Решил славный храбр тряхнуть стариной! А это… Неужто Илья Муравленин? Откуда он здесь? И Дюк Степанов из Галича?» Все больше удивлялся он, узнавая знакомые лица.

Хоть и надобно было ему спешить, гонец — старый знакомый Ильи Муравленина — всё же остался отобедать с храбрами. Сидя в шатре у Алёши, рассказывал: князья, собравшиеся на совет в Киеве, решили, не дожидаясь остальных, выступить в поход сейчас, чтобы дать бой чужеземцам не тогда, когда они приблизятся к русским границам, а на чужой земле — в половецком поле. Об этом он и послан сообщить в Суздаль и Ростов. Если северные князья всё же захотят принять участие в походе, то пусть не идут в стольный, как это намечалось раньше, а спускаются вниз по Днепру к порогам — месту сбора всех дружин.

Только, думается мне, не станут князья дожидаться один другого, — сказал он, понизив голос. — Каждый спит и видит — первым добраться до таурменских обозов да захватить побольше добычи.

Сам он был из старшей дружины, присутствовал и на княжеском совете.

Этими обозами и поманил их половчанин. А сначала, кроме галицкого князя да нашего, никто и идти не хотел, — рассказывал гонец. — И потом никак не могли князья сговориться меж собой. Галицкий князь больше всех за поход ратовал, а как до дела дошло, он сразу же: «Ни под чью руку не пойду!» Да и его понять можно. Вроде бы, по обычаю, голова надо всеми — киевский князь. Да уж больно он молод, и идти под его начало такому воину, как галицкий князь, не по чести. А за ним и другие. Вот и порешили, что каждый сам поведет свою дружину. Отбыли по своим волостям. Галицкий князь сказал, что со своей ратью и частью половецких войск пойдет снизу от устья Днепра. А остальные пусть идут сверху с тем, чтобы сойтись у больших порогов.

У порогов сойтись — это он верно помыслил, — сказал Добрыня. — Только дальше надобно уже держаться всем вместе. Не то будет с нашими то же, что и с половчанами.

Так и наш князь считает. А некоторые говорят, мол, таурмены — такие же степняки, как и половчане. Сколько раз мы их били и сейчас побьем.

Пожалуй, и нам теперь незачем идти в Киев? Как ты думаешь, Добрыня? — спросил Алёша. — Лучше сразу двинуться к порогам. Там и встретимся с киевской дружиной.

Так-то оно так, — с некоторым сомнением откликнулся Добрыня. Тут было о чём призадуматься. Обычно русское войско, отправляясь в поход на половецкие вежи, чтобы сберечь силы ратников и коней, спускалось, сколько было возможно, по Днепру на ладьях, если, конечно, военные действия происходили летом. И уже потом конные и пешие полки с обозами двигались посуху в глубь половецких степей. Теперь же дружине храбров предстояло проделать весь дальний путь посуху. Правда, одно обстоятельство несколько облегчало положение. У богатырской дружины не было большого обоза, который обычно сопровождает воинский полк. У каждого храбра имелось при себе только личное оружие. Доспехи и то не все захватили с собой. Ведь отправляясь в Ростов по приглашению Алёши, никто и помыслить не мог, что вскоре придётся вступить в бой.

— Ничего, доспехи мы достанем по пути, — сказал Алёша. — А кони у нас есть — это главное. — Кони и правда были — и свойские у богатырей, и Алёшины, все, которых вывёл он с собой из Ростова.

— При конях да без обоза! Неужто не пройдём?

— Пожалуй, ты прав, — согласился Добрыня. Поддержал Алёшу и гонец. Посоветовал:

— Сейчас и сверните на полдень. Потом выйдете на Залозный шлях. Ты ведь знаешь его, Илюша? — обернулся он к Муравленину.

— Как не знать. Знаю, — отвечал Илья. Залозным, или Железным, шляхом, названным так потому, что по нему возили добываемую в этих местах руду, ему не раз приходилось проезжать. Знал он и пастушьи тропы, что петляли по степи, выводя путника к речке, к ручью или на худой конец — к колодцу. Мог Илюша провести по ним войско и по своей земле и по половецкому полю.

— Так кто же из князей идёт в поход? — спросил Алёша гонца.

— И переяславский князь, и черниговский, и новгород-северский обещались, — стал перечислять гонец. — Да из младших князей курский, путивльский, козельский, волынский… Вот если бы ещё Суздаль с Ростовом послали дружины! — сказал он и поднялся из-за стола. Но Алёша остановил его, попросил ещё немного подождать, а сам вышел из шатра, кликнул Торопка. Тот явился не сразу. Лицо хмурое, будто со сна. Алёша сказал просительно:

— Поезжай в Ростов!

— Не поеду, — мотнул головой Торопок. — Письма отдай гонцу. А я при тебе останусь — куда иголка, туда и нитка! — поворотился и пошёл.

Пока Алёша писал письма своим друзьям в Ростов, гонец беседовал с Ильёй. Вспомнил вдруг:

— Видел твоего Сокольника. Орел! Ушёл с дружиной киевского князя.

Вышел с письмами Алёша. Гонец поклонился храбрам:

— Прощайте! Счастливого пути!

— И тебе удачи! — пожелал ото всех Алёша.