Бернард Корнуэлл - Ватерлоо Шарпа

— В атаку! — вновь крикнул Принц, но опять никто не пошевелился. Несколько офицеров попытались было подстегнуть людей, но те немногие, кого вытолкнули вперед, прошли пару шагов и снова остановились.

— Черт возьми! — Шарп вынул свой палаш и взглянул на Саймона Доггета. — Скоро красномундирникам устроят бойню, лейтенант. Скачи как черт к перекрестку. Не оглядывайся, не притормаживай, не пытайся вступать в бой.

— Да, сэр.

Доггет быстро огляделся по сторонам, но бельгийцы не собирались останавливать французов. Как и год назад, бельгийцы были частью французской армии и не имели ни малейшего желания убивать своих товарищей. Некоторые даже развернули своих лошадей на сто восемьдесят градусов, акцентируя свое нежелание воевать.

Французские лошади фыркали, мотали головами и пританцовывали. Уланы держали свои восьми футовые пики вертикально и красно-белые флажки развевались на ветру. Шарп ненавидел улан. В Индии он попал под удар копья и с тех пор носил на груди шрам. Некоторые предпочитали против копья воевать саблей, ведь если удавалось отбить острие копья, то убить улана после этого становилось легче легкого, но Шарпу никогда не улыбалось оказаться с сабелькой перед длинными, острозаточенными пиками.

Затем, преднамеренно медленно и явно без какого-либо приказа вся первая шеренга французов опустила копья вниз, приготовившись к атаке.

Зрелище опущенных копий было достаточно для бельгийских кавалеристов. Они развернули лошадей и пришпорили обратно. Штабные офицеры попытались остановить ближайших к ним всадников, но это было бесполезно.

Шарп схватил уздечку коня Доггета.

— Уходи отсюда! Быстро!

Принц уже тоже уходил. Ребек смотрел на врага красными от аллергии глазами. Прозвучал французский рожок, и уланы бросились в погоню.

— Уходите, Шарп! — прокричал Ребек.

Шарп уже разворачивался. Перед собой он увидел Принца, скачущего с пригнутой к лошади головой. Шарп пришпорил свою лошадь, слыша за собой топот вражеских лошадей.

Это была гонка. Самые быстрые французские лошади догоняли медленных бельгийцев. Копья били их в незащищенные спины. Люди кричали и падали. Копыта взметали в воздух куски земли. Голландец вслепую рубанул по улану и, к своему удивлению, увидел, что улан выпал с седла. Лошадь голландца захромала. Он вылетел из седла, встал на ноги, но тут же был зарублен набежавшим гусаром. Гусары догоняли голландско-бельгийских всадников, рубили им шеи и тела. Кровь забрызгала ржаные колосья. Сотни голландско-бельгийских всадников устремились на север к перекрестку, а противник находился среди них, поддерживая возникшую панику, убивая всех, кого мог.

Герцог Веллингтон проскакал немного вперед и попытался остановить их, но кавалерия, не обратив на него внимания, проскакала мимо. Французы скакали по флангам.

— Вернитесь, сэр! — крикнул офицер штаба герцогу, клявшего бельгийцев на чем свет стоит. Все, что герцог мог разглядеть, это клубы пыли, горящая рожь, кровь и напуганных всадников, в панике скачущих по дороге, но затем вдруг разглядел блеск французских кавалерийских касок и копий. Герцог развернул лошадь и бросился назад. Он поскакал не по дороге, для чего пришлось бы смешаться с бельгийцами, а направил лошадь прямо через плотный строй гентцев. Слева и справа от него были французы, пытающиеся перерезать герцогу путь, а два улана скакали сзади, пришпоривая своих лошадей до кровавых ран в боках в попытках догнать герцога. Лошадь герцога по кличке Копенгаген, названная так в честь одной из его первых побед, неслась во весь опор. Шотландцы встали в четыре шеренги, ощетинившись байонетами. Ни одна лошадь не смогла бы прорваться через такие плотные ряды, но герцог закричал по-шотландски:

— Ложись! Всем лечь!

Все четыре шеренги рухнули на землю. Копенгаген прыгнул, и герцог, перелетев через шестнадцать лежащих людей, приземлился в безопасности.

— Огонь! — скомандовал офицер шотландцев, и залп снес первых французов. Два улана погибли мгновенно, их лошади упали прямо перед ногами шотландцев. — Заряжай! — офицер, отдавший команду был одним из тех, которые танцевали танец с саблями на балу герцогини прошлой ночью. — Огонь! — лицо гусара окрасилось кровью, а его раненая лошадь попятилась назад. Человек и животное перекрыли путь скачущему улану. Лошадь улана споткнулась, ломая ноги, а сам улан спрыгнул с нее. Пика воткнулась глубоко в землю и дрожала. — Заряжай! — снова скомандовал офицер.

Смесь французской и голландско-бельгийской кавалерии доскакала до линий пехоты. Бельгийцы, стремящиеся к безопасности, направились в брешь между батальонами, а французские всадники последовали за ними. Красномундирники вдруг увидели у себя в тылу вражескую кавалерию.

«Черным стражам» приказали строиться в каре. Края батальона отступили назад, но уланы были уже позади линии и направились между этими краями. Они увидели шотландские знамена и направили пики в сторону людей, защищавших большие голубые флаги. Два шотландских офицера встретили их верхом. Улан пригнулся, укрываясь от удара клеймора, пригнув голову пониже так, что подбородок уперся в грудь. Полковник Макара кричал, чтобы фланги смыкались, и это произошло, два края сомкнулись, превратив линию в полное каре. Дюжина улан оказалась в ловушке. Один попытался заколоть копьем полковника, но Макара отбил копье в сторону и сам ткнул врага клеймором.

— Взвод, огонь! — крикнул он, хотя на его мече все еще висел француз. Двоих уланов стянули с седел и закололи байонетами горящие местью шотландцы. Снаружи каре всадники рассыпались, уходя от залпов, а оставшихся внутри каре улан безжалостно закололи. Знамена были в безопасности, а волынки даже не переставали играть.

Соседний с ними батальон, Восточный Эссекский, оставался выстроенным в линию. Они, как и шотландцы, стояли в четыре шеренги, но их полковник просто развернул последнюю шеренгу и они открыли огонь и вперед, и назад, убивая без разбору французов вместе с голландско-бельгийскими всадниками. Группа решительных французов ринулась вперед, в попытке захватить знамя батальона. Пики проткнули двух британских сержантов, сабля разрубила красномундирника, а еще одно копье направилось прямо в глаз прапорщика, держащего древко. Прапорщик Кристи упал, но и лежа продолжил крепко сжимать большое желтое знамя. Два гусара напали на упавшего прапорщика, свешиваясь вниз с седел в попытках зарубить шестнадцатилетнего знаменосца.

Красномундирники двинулись вперед через тела собственных убитых и раненых. Улан попытался подцепить знамя острием своего копья, но Кристи крепко его держал. Те два гусара с удвоенной яростью продолжали свои попытки достать его саблями. Мушкетная пуля убила одного из них, а другой отбив удар штыка, снова ткнул в Кристи саблей.