Бернард Корнуэлл - Ватерлоо Шарпа

Французская пехота в синих мундирах, вытаптывая пшеницу, шла по сторонам от дороги, сохраняя твердое покрытие для артиллерии. Это были двенадцатифунтовки. Каждые несколько минут пушки останавливались из-за какого-нибудь препятствия. Штабные офицеры ехали на отличных лошадях по краям дороги. С дальнего склона поля группа красных улан поехала по полю, оставляя в пшенице прямые вытоптанные дорожки.

У Шарпа не было часов, но он прикинул, что простоял на опушке примерно два часа, за которые насчитал двадцать две пушки и сорок восемь фургонов с припасами. Он также видел две кареты, которые вполне могли служить транспортом для старших офицеров и он даже подумал, что в одной из карет мог ехать сам Император. Шарп дрался с французами двадцать лет, но никогда не видел Императора, перед его лицом предстал образ Императора в треуголке: этот образ и присутствие этого человека на поле боя поднимали людей.

Французы шли на север. Шарп насчитал восемнадцать батальонов пехоты и четыре эскадрона кавалерии, один из которых состоял из драгун, проехавших очень близко от лесной опушки, на которой он прятался, но никто из французов не взглянул налево и не увидел англичанина с собакой, лежащих в тени деревьев. Французские всадники проехали настолько близко от Шарпа, что он смог увидеть их cadenettes , косицы, особый знак отличия. Их экипировка выглядела новой и качественной, лошади были откормленными и хорошо ухоженными. В Испании французы загоняли своих лошадей до смерти, но эти войска были только что укомплектованы сильными и здоровыми животными.

Свежая кавалерия, восемнадцать батальонов пехоты и двадцать два орудия не были армией, но они, несомненно, таили угрозу. Шарп знал, что видит не простой кавалерийский рейд, хотя и не был уверен, что это настоящее вторжение. Возможно, это войско всего лишь уловка, с целью оттянуть силы союзников к Шарлеруа, пока основные силы французов, вдохновляемые присутствием самого Императора, атакуют в двадцати пяти милях к западу в Монсе.

Шарп отполз от опушки и осторожно забрался в седло. Теперь его задачей стало дойти до штаба союзников и доложить что французы пересекли границу и война началась заново. Шарп вспомнил Люсиль, которая оставила Францию, чтобы быть с ним. Она была приглашена на модный и дорогущий бал, который должен состояться сегодня вечером в Брюсселе. Все эти затраты теперь стали ничем, ибо Император переписал все планы. Шарп, ненавидевший танцы, улыбнулся своим мыслям, повернул лошадь и поскакал домой.

В двух милях от него, на улице Шарлеруа, у гостиницы «Бельвю», сидел Император. Кучер остановился подальше, а лошадь с белым седлом привязали рядом, чтобы проходящие солдаты думали, что Император едет верхом, а не в комфортабельной карете. Проходя мимо него, солдаты приветствовали его возгласами « Vive I’Empereur! ». Когда барабанщики видели Императора, то их нудный и скучный барабанный бой сменялся веселыми ритмами. Солдаты не могли дотронуться до своего кумира, его охраняли гвардейцы в шапках из медвежьих шкур, но несколько солдат вышли, чтобы поцеловать его лошадь белой масти.

Наполеон не реагировал на такое почитание со стороны его солдат. Он молча сидел, закутавшись в плащ, несмотря на жаркий день, а лицо было скрыто шляпой, надвинутой на брови. Он сидел с опущенной головой и, казалось, его гений размышляет обо всем мире, хотя на самом деле Император спал.

Позади захваченного моста французы сбросили тело прусского пехотинца в реку Шамбр и оно медленно поплыло по течению на запад.

Кампания продолжалась уже шесть часов.

Шарп выехал из леса и направился к северо-западу. Уставшая лошадь прошла уже более двадцати миль по пересеченной местности, поэтому Шарп ехал достаточно неспешно. Солнце стояло высоко, и такого жаркого дня Шарп не мог припомнить даже в испанской кампании. Собака бежала впереди лошади и что-то без устали вынюхивала.

Через пять минут Шарп заметил французских драгун, последовавших за ним. Вражеские всадники вырисовывались на фоне неба на юге и Шарп предположил, что те увязались за ним как только он выехал из леса. Он выругал себя за неосторожность и ткнул в бока изнуренную кобылу. Шарп надеялся, что они хотят скорее согнать его с дороги, чем догнать, но как только он ускорил ход, французы сделали то же самое.

Шарп свернул налево от брюссельской дороги, которую, как предполагал, патрулировали французы. Полчаса он скакал очень быстро, надеясь, что такая скачка заставит французов отказаться от преследования, но французы не отставали. Их лошади были свежее и они постепенно догоняли Шарпа, который старался избегать сложных участков, чтобы сохранить силы своей кобылы, но в конечно итоге оказался в ловушке и был все же вынужден пустить лошадь по крутому склону.

Лошадь смело пошла по холмам, но даже долгий отдых в прохладе леса не смог восстановить ее сил. Шарп пустил кобылу в слабый галоп, от которого тяжелый палаш подпрыгивал на перевязи, а металлическая гарда больно била по левому бедру. Когда французы дошли до подножия, они сгрудились в кучу. Один француз вытащил свой карабин из кобуры и выстрелил в Шарпа, но пуля прошла выше.

Когда Шарп достиг вершины холма, лошадь уже хрипло дышала. Она хотела остановиться. Но Шарп заставил ее пойти дальше через брешь в живой изгороди на пастбище, которое когда-то раньше было пашней и борозды от плуга, поросшие высокой травой, выглядели как волны.

Шарп пересек пастбище и пришпорил кобылу, но на неровном грунте она шла тяжело. Носатый убежал вперед, вернулся обратно, весело залаял и снова побежал вперед измученной лошади. Шарп повернул голову назад и увидел, что драгуны уже на гребне холма. Они рассыпались цепью и явно решили перехватить его. Пастбище кончилось, начался спуск к дубовой роще, из которой выезжала телега, направляющаяся к ферме с каменными стенами, ферма выглядела как миниатюрная крепость. Шарп снова обернулся и увидел, что первые драгуны ярдах в пятидесяти за спиной и уже вытащили сабли из ножен. Шарп начал вытаскивать свой палаш, но стоило ему отпустить поводья и потянуться к ножнам, как кобыла сразу же начала замедлять ход.

— Вперед! — Крикнул Шарп и вонзил шпоры в ее бока. — Вперед!

Он мельком глянул направо и заметил еще полдюжины драгун, скачущих ему наперерез от телеги на дороге. Шарп выругался, повернул снова к западу, но это для преследователей стало даже удобнее. Роща была всего в сотне шагов, но запыхавшаяся кобыла уже еле передвигала ноги. Даже если она и доползет до рощи, драгуны его быстро догонят. Он снова выругался. Если он выживет, то до конца войны будет пленником.

Вдалеке прозвучала труба, заставив Шарпа в изумлении обернуться, и он увидел всадников в черных мундирах, несущихся во весь опор с похожей на крепость фермы. Там было по меньше мере двадцать человек. Шарп узнал прусскую кавалерию. Пыль летела из под копыт и солнце зловеще отражалось на лезвиях обнаженных сабель.