Мартин Стивен - Крайняя мера

Предыдущие встречи с людьми вроде Роберта Сесила неизменно заканчивались для Генри многочисленными предательскими выстрелами и уколами шпаги, серьезными ранами и даже кораблекрушением, которое, хвала Господу, имело место лишь однажды у диких берегов Ирландии. Приказы Сесила также приводили к тому, что Генри дважды приговаривали к повешению и один раз к четвертованию, а как-то его и в самом деле привязали к дыбе в лондонском Тауэре.

И все же Грэшем всегда возвращался.

Как его угораздило стать частью безумного мира; где единственной моральной ценностью считалась сила и все оказывалось совсем не таким, каким представлялось поначалу? Кажется, так было всегда, с того самого момента, когда совсем юного Генри втянули в опасную авантюру и он сыграл роковую роль в трагедии Марии, королевы шотландской. Выбор юноши был бессознательным. Из собственного опыта Грэшем хорошо знал, что судьба не спрашивает совета у человека, определяя ход его жизни, и тем более не сообщает, останется ли он вообще в живых. Попав первоначально в руки сэра Фрэнсиса Уолсингема, руководившего всеми королевскими шпионами, Генри вдруг обнаружил, что все чаще приказы поступают от Роберта Сесила, который сам себя назначил преемником Уолсингема в работе с обширной сетью шпионов, агентов и осведомителей.

Грэшем и Сесил возненавидели друг друга с первой встречи. Однако захватывающее дух чувство опасности и риска пьянили голову, и Генри продолжал участвовать в большой игре, пока не дошел до грани, за которой поджидала смерть. Вот тогда, много лет назад, Сесил вызвал его к себе, чтобы отправить с каким-то мелким и досадным поручением в Испанию для встречи с местными осведомителями. Грэшем отказался. Взглянув на ослушника, Сесил извлек из кошеля документ, тщательно переписанный рукой конторского служащего.

— Прежде чем принять окончательное решение по поводу моего поручения, соблаговолите прочесть эту бумагу.

Сесил был спокоен и невозмутим, как всегда.

Грэшем прочел документ несколько раз. Ни один мускул не дрогнул на его лице, хотя у человека, менее сильного духом, содержание бумаги могло вызвать панику.

— И что же? — равнодушно спросил он, спокойно глядя в лицо Сесилу и ничем не выдавая подступившего к горлу страха.

Сесил выкрал документы Уолсингема, в которых содержалась вся информация о шпионской организации. Среди них было подробное описание события, отравившего Грэшему всю жизнь. Вспоминая об этом деле, Генри испытывал чувство жгучего стыда, чего впоследствии с ним никогда не случалось. Сесил откопал злополучный документ — доказательство роковой ошибки, совершенной в далекой юности.

— Не хотелось бы предавать гласности содержание этого документа, верно? — спросил Сесил медовым голосом.

— Ну почему же, сэр? — Голос Грэшема звучал ровно и уверенно. — Правда рано или поздно выйдет наружу, не так ли? Разве не об этом говорится в Библии? И что значат тщеславные помыслы и доброе имя одного человека в сравнении с гласом истины? Все это суета сует.

— Не соблаговолите ли вы отправиться в Испанию по моей просьбе, господин Грэшем? — спросил Сесил, и наряду с жесткими нотками Генри послышалась в его голосе некоторая неуверенность.

Наступил решающий момент, и Грэшем это знал. Если он сейчас уступит и признает над собой власть Сесила, которую ему дает порочащий документ, то никогда уже не сможет распоряжаться своей судьбой, хотя идти наперекор такому могущественному человеку — полное безумие. Сесилу ничего не стоит его уничтожить. И Генри решил сражаться до конца, так как, сделав другой выбор, он бы изменил себе.

— Нет, милорд, я не могу поехать. — Он сделал особое ударение на словах «не могу». «Не могу» не означает «не хочу». — На данный момент у меня есть серьезные причины личного характера, требующие моего присутствия в Англии. Разумеется, если бы речь шла о более срочном деле или если бы от него зависела ваша жизнь, милорд, я бы тотчас отправился в путь по вашему приказу. Сейчас же я прошу вас оказать милость и освободить меня от данного поручения.

Теперь, если Сесил освободит Генри от поручения, это будет выглядеть как высочайшая милость с его стороны и в то же время означать, что Грэшем не склонил головы и не поддался на шантаж.

Генри взял документ и аккуратно положил его на стол среди множества прочих бумаг. Его слова давали Сесилу шанс сохранить лицо, вот только захочет ли он им воспользоваться?

Наступило долгое молчание.

«Интересно, он обдумывает мои слова или наслаждается причиненной болью?» — размышлял Грэшем.

Наконец Сесил пошевелился и с брезгливым видом взял документ двумя пальцами, как нечто омерзительное.

— Очень жаль, сэр. Ваша кандидатура подходит во всех отношениях, но не сомневаюсь, что появятся и другие предложения, которые вы примете с большей готовностью, когда я, как вы изящно выразились, «окажу свою милость».

— Милорд, ваше милосердие действительно не знает границ, — галантно ответил Грэшем, а Сесил смерил его взглядом ястреба, охотящегося на мышь.

Генри прекрасно понимал, что одержать победу не удалось. Меч занесен над его головой, и никто не собирается вкладывать его в ножны. Просто удалось добиться короткого «вооруженного перемирия», и теперь Сесил может играть с ним, как жестокий мальчишка с пойманной мухой. Вскоре после этого разговора Грэшем с энтузиазмом выполнил несколько опасных поручений Сесила, записывая все сведения не только о них, но и о других делах милорда еще со времен Уолсингема.

Кульминация наступила во время мятежа Эссекса. Сесил имел обыкновение брать верх над людьми, к которым природа проявила завидную щедрость, наградив их крепким здоровьем, красотой и способностью к выживанию, чего так не хватало ему самому. В течение многих лет он вел беспощадную борьбу с дерзким красавцем Робертом Девере, вторым графом Эссексом, обладавшим, помимо древней родословной, неотразимым обаянием и прекрасным телом, служившим предметом вожделений всех дам при дворе, включая саму королеву. Однако это ему не помогло. Эссекс не устоял против изощренного и жестокого ума своего противника, не гнушавшегося самыми безнравственными методами борьбы, и Сесил одержал победу над соперником, как и над всеми, кто имел неосторожность стать у него на пути. После глупого, изначально обреченного на неудачу мятежа Эссекса отправили на плаху, и Сесил получил неограниченную власть при дворе. Голова бедняги Эссекса до сих пор красовалась на Лондонском мосту. Теперь в стране остался только один Роберт, и им был Роберт Сесил.

Впереди показались стены Лондона, и Генри сбавил темп, так как дорога становилась все более многолюдной. Он усмехнулся, вспоминая свою роль в мятеже Эссекса. Вернее, он позаботился о том, чтобы мятеж угас, не успев разгореться, и шуму от него было не больше, чем от мушкетного выстрела. Грэшем тщательно конспектировал все события, связанные с мятежом, и делал со своих записей копии. В результате получилось занимательное чтиво, и попади оно в руки заинтересованных лиц, головенку Сесила насадили бы на копье по соседству с головой Эссекса. Генри пережил один из самых счастливых моментов в жизни, когда представил Сесилу копию отчета о мятеже, где присутствовали неопровержимые доказательства его предательства. Желая добить противника, Грэшем небрежно обронил, что копии отчета и многие другие документы хранятся в различных тайниках по всей Англии, а также в архиве самого папы римского. Они будут храниться там, пока их не заберет сам Генри. Взять же их раньше срока можно только в случае смерти Грэшема. При этих словах лицо Сесила покрыла мертвенная бледность. Впервые за все время их знакомства ему изменило обычное самообладание. Подвалы Ватикана были одним из немногих мест, куда Сесил проникнуть не мог. Особую пикантность придавал тот факт, что сам Генри получил доступ к уникальному хранилищу документов, выполняя грязные поручения Сесила в Италии. Забавно, что справедливость восторжествовала таким романтичным образом.