Жан д'Айон - Заговор Важных

— Хорошо, — ответил полицейский, в упор глядя на собеседника.

Не моргнув глазом настоятель сделал гостям знак следовать за ним. Они молча прошли по лабиринту коридоров и лестниц и наконец очутились под самой крышей. На просторном монастырском чердаке стояли странные механизмы, вокруг которых хлопотали несколько послушников. Работами руководил молодой монах, худой, бледный, с тонким лицом, обрамленным узкой полоской угольно-черной бородки, и живыми черными глазами. Обеими руками он поддерживал какого-то человека, раненного или страждущего, а помогавший ему монах ощупывал тело несчастного.

Заметив пришельцев, молодой монах выпустил из рук раненого, и тот с металлическим звоном упал на пол. Брови Гастона поползли вверх, он весь напрягся. Несчастная жертва не шевелилась; похоже, травма была серьезной. Не обращая внимания на упавшего, монах, усмехаясь, направился навстречу непрошеным гостям. Когда он подошел, Луи обнаружил, что тот не так уж и молод, как кажется, и, скорее всего, ему уже давно за сорок.

— Удивлены, что я бросил своего пациента? — насмешливо спросил он.

Гастон и Луи не понимали, в чем причина его усмешки и саркастического тона. Оглядевшись, они заметили, что другие монахи также с трудом сдерживают смех. Откуда такое жестокосердие у служителей Господа? Луи с изумлением отметил, что это неподобающее поведение вызывает смех даже у отца настоятеля.

— Подойдите поближе, господа, — произнес без тени смущения бесстыжий монах.

Приглашение тем не менее прозвучало на удивление дружелюбно, и друзья повиновались. Наклонившись к лежащему на полу раненому, служитель Господа задрал ему рубаху, и на месте живота все увидели железную крышку! С помощью маленьких крючков монах открыл ее.

Внутри механизм состоял из множества ремешков и колесиков.

— Это всего лишь автомат, — произнес он, выпрямляясь. — Не пройдет и нескольких дней, как он у нас будет ходить.

Гастон и Луи застыли от удивления. Они слышали о таких аппаратах, но никогда их не видели. Не зная, что сказать, они молчали, и отцу настоятелю пришлось напомнить о цели их визита:

— Отвлекитесь от ваших игрушек, отец Нисрон, это комиссар полиции, и он желает знать, что стало с духовыми мушкетами отца Дирона. Мы не обязаны отвечать, ибо на нас их юрисдикция не распространяется, но скрывать нам нечего. Вы можете откровенно разговаривать с ними в моем присутствии.

Нисрон с очевидным изумлением разглядывал гостей, а потом, скривившись, не мигая, произнес:

— Я плохо разбираюсь в чудесном оружии отца Дирона, но готов сообщить все, что знаю. Что вы хотите узнать?

Луи заговорил первым:

— Нам известно, что Ришелье получил от отца Дирона духовой мушкет, и я знаю, что он был совсем небольшим. Нас интересует, существует ли еще одно, более мощное ружье, способное выстрелить пулей большего размера.

Сверкнув глазами в сторону настоятеля и заметив ответный кивок, позволявший ему говорить, черноглазый монах начал:

— Отец Дирон действительно сконструировал огромный мушкет, способный стрелять пулями более дюйма в диаметре.

— Не могли бы мы осмотреть этот мушкет?

Снова обмен взглядами, но на этот раз в глазах монахов мелькнула тревога. Ответа не последовало.

— Должен ли я сделать вывод, что у вас его больше нет? Вопрос, заданный Гастоном, прозвучал сухо и неприятно. Отец настоятель отвел гостей в угол комнаты, где помощники отца Нисрона не могли их услышать.

— Мы его одолжили, — с наигранной улыбкой произнес он.

— Одолжили?

— Мы смиренные служители Церкви, и у нас есть свои власти, — извиняющимся тоном произнес настоятель. — К нам пришли и велели отдать мушкет, подкрепив слова приказом инквизиции. И мы его отдали.

И он снова улыбнулся, подчеркивая свою непричастность к исчезновению мушкета.

— Кто к вам приходил?

Нисрон замялся.

— Дворянин, представитель одной из знатнейших семей Лангедока, маркиз де Фонтрай.

Если бы в эту минуту лежавший на полу автомат вскочил и принялся отплясывать жигу, удивление друзей было бы меньшим, нежели теперь, когда они услышали ответ на свой вопрос.

Луи д'Астарак, маркиз де Фонтрай, участник заговора Сен-Мара! Человек, не раз пытавшийся убить Великого Сатрапа! Уродливый и злобный горбун, которому кардинал де Ришелье сказал однажды: «Отойдите в сторону и не показывайтесь! У нас не любят уродов!»

Урод? С этим никто не спорил. Урод, начисто лишенный совести, друг Принца, брата короля и возможного наследника трона Франции!

— Но маркиз де Фонтрай в бегах! — удивленно воскликнул Луи. — Его разыскивают со времен заговора Сен-Мара, и если он приходил сюда, вы обязаны были сообщить об этом!

— Мы не вмешиваемся в дела мирские, — лицемерно прервал его отец настоятель, опуская глаза. — Для нас он всего лишь посланец святой инквизиции.

— Ох, — в сердцах воскликнул Гастон, — у Фонтрая всегда были связи с Испанией! И когда он к вам приезжал?

— Примерно неделю назад, — потупившись, ответил Нисрон, став похожим на школяра, пойманного за кражей варенья.

Воцарилась тишина. Гастон пытался соединить воедино полученные сведения, Луи сурово взирал на обоих священнослужителей. Монах-изобретатель больше не смеялся, отец настоятель помрачнел. Искренность может обойтись им очень дорого, но сокрыть истину — еще хуже, и не столько потому, что они отдали мушкет, сколько потому, что не донесли на беглого преступника Луи д'Астарака. Укрывательство преступника могло обернуться ссылкой, закрытием монастыря или еще чем-нибудь похуже. Отец настоятель поднял глаза и, видимо, прочитав мысли Луи, произнес:

— Мы сказали вам правду, и сказали добровольно. Теперь ответьте нам: обязаны ли вы передать полученные от нас сведения вашему начальству?

Гастон чуть не поперхнулся от возмущения. Они еще и отпущение хотят получить! Он приготовился дать монахам достойную отповедь, но Луи опередил его:

— Можете рассчитывать на нашу скромность, отец мой.

Де Тийи в растерянности взглянул на друга. Что еще задумал этот сумасшедший? Гастон открыл рот, и Луи вновь опередил его:

— У меня есть еще один небольшой вопрос: как вы думаете, к этому мушкету подходят любые пули?

— Какие угодно! — с прежним оптимизмом ответил Нисрон. — Отец Дирон использовал деревянные пули, а когда я зимой рассказал об этом Фонтраю, он попытался сделать пули из льда! И, представьте себе, они оказались не менее опасными, чем из металла! Тогда я объяснил маркизу, что ледяные снаряды быстро тают и не оставляют после себя никаких следов.

Гастон в изумлении смотрел на Луи. Так, значит, эту гнусную идею Фонтраю подали монахи! Фронсак продолжал вежливо улыбаться, а комиссар чуть не поперхнулся с досады: ну почему он с самого начала не поверил другу? За столько лет он имел возможность убедиться, что Луи всегда прав!