Сергей Зайцев - Секира и меч

Затем Глеб показывал на Щелкуна:

– А вот Щелкун…

– Да, я уже знаю, – говорила Мария. – Я заметила, он по-особому прищелкивает языком.

– И не только этим он славен, – поведал Глеб. – Ты не поверишь, однажды он съел живую мышь.

Щелкун глядел на пасмурное небо. Глаза его в это время были серые. Он делал вид, что не слышит, о чем сейчас говорят Глеб и Мария.

А девочка с любопытством оглядывалась на Щелкуна:

– Мышь? Живую? Съел? Как это?.. Глеб тоже оглянулся:

– Как это было, Щелкун, расскажи? Щелкун ухмыльнулся:

– Очень просто. Когда я ее начал жевать, она еще пищала. Но когда затрещали на моих зубах косточки, писк прекратился, Что еще?.. Мне больше нечего сказать, – и он сделал страшное лицо.

Но Мария не испугалась. Она как будто вообще не поверила Щелкуну.

Глеб сказал:

– А еще наш Щелкун понимает язык зверей и птиц. Он умеет читать следы па траве, на песке, на снегу и даже на воде…

Девочка посмотрела на Щелкуна с уважением. А Глеб вдруг попросил ее:

– Расскажи, Мария, как случилось, что в вашу деревню пришел мор.

Мария вздрогнула:

– Явился страшный больной человек и упал возле нашего дома… – девочка замолчала.

– И что?

– Его закопали за околицей. И сразу стали болеть. А ночью умер мой маленький брат. И в других домах дети, потом старики, потом мой отец, потом еще и другие люди. Еще и еще… – у девочки слезы полились в два ручья. – На это страшно было смотреть. Когда умерла вся моя семья, я убежала. Мне было страшно…

– Конечно, страшно, – глухо прорычал Волк. Но Мария покачала головой:

– Страшно не оттого, что умирали родичи. Их мне было очень жаль… Страшно было из-за другого… Тот человек, которого закопали за околицей, вдруг выполз из могилы и поедал мертвых… Он посмотрел на меня, и я убежала.

– Это был не человек, – рассудил Щелкун. – Я знаю, это был злой дух болезни.

У Марии в глазах зажглись восторженные искорки:- Мне было легко от него убежать. Я вдруг стала невесома. Я, как птица, летела по небу, а тот, со страшными глазами и чавкающим ртом, гнался за мною по земле. Как ему было меня догнать?

– Ты ползла по дороге, – сказал ей Глеб. – На дороге мы подобрали тебя.

Но Мария не поверила:

– Нет, я видела птиц. Трех больших птиц. И полетела с ними…

– А потом? – с улыбкой любопытствовал Щелкун. – Потом ты проснулась у костра?

Мария посмотрела на него с сожалением, как на слепого:

– Нет. Мы долго летели вместе. Потом я ослабла, и птицы оставили меня в каменном гнезде. А сами полетели дальше… Но потом они вернулись. Я к тому времени уже была сильна.

Волк посмотрел на девочку удивленно:

– Ничего не понимаю. А куда полетели птицы? Мария пожала плечами:

– Кажется, на юг. Там они бились с другими птицами. В небе летало много перьев…

Волк усмехнулся:

– Ты выдумала все. Или рассказываешь нам свой сон.

Мария бросила на него обиженный взгляд:

– Я никогда не выдумываю. Всегда говорю, что вижу.

Щелкун нагнулся к уху Глеба и шепнул:

– Я думаю, она еще не в себе. Это болезнь в ней говорит…

Глеб посмотрел на него задумчиво и сказал:

– Когда-то я знал одну женщину… У нее были такие же длинные тяжелые волосы, как у Марии. Эта женщина говорила странные вещи… Ее называли колдуньей, потому что многое из сказанного ею сбывалось.

Щелкун и Волк задумались, потом просили Марию:

– Скажи еще что-нибудь.

– Про что? – не поняла девочка.

– Хотя бы про тех птиц. Мария пожала плечами:

– Они улетели, я сейчас не вижу их. Я вижу вас.

– А тот человек? Дух…

Глаза Марии округлились от испуга:

– Он очень страшный. Ходит по деревням и умирает. То у чьего-то дома умрет, как возле нашего, то свалится в колодец и утонет. Его закапывают, а он каждый раз выползает из могилы… И все начинают тоже умирать.

Глеб попросил:

– Не надо, братья, напоминать об этом. Она ведь ребенок. Настрадалась. Хоть в мыслях пусть отдохнет.

Волк и Щелкун замолчали.

А Мария посмотрела на Глеба благодарно. Не такой уж и ребенок она была.

Долго ехали в полном молчании. Наверное, все думали об этом разговоре.

Дымили над дорогой жаровни.

Девочка эта, действительно, была необычная. Глеб видел, как ночью она проснулась и, лежа неподвижно, долго смотрела в ясное звездное небо. Потом Мария заметила Волка в стороне, который опять сидел и слушал тишину. Она пошла к Волку, и они о чем-то шептались до утра. Причем Волк… плакал.

Глеб был очень этим удивлен. А утром Глеб увидел, что Волк обходится с Марией не только с почтением, но даже и с каким-то трепетом.

И Глеб не утерпел. Улучив момент, когда они остались с Волком наедине, Глеб спросил:

– О чем вы шептались с Марией этой ночью? Волк вмиг переменился в лице, – как бы тоска его пронзила, черная, неизбывная. Волк отвернулся. Но все же справился с собой, и лицо приняло обычное выражение. Волк ответил:

– Мария говорила, что видела моих детей. Там…

– Где видела? – Глеб помнил, что детей Волка давно нет в живых.

– Там… В небе. Среди звезд, – глухо говорил Волк. – Она рассказывала мне, какими они стали… Она рассказывала, а я угадывал в ее словах: они стали очень похожи на мать. Мария подробно описывала, как они выглядят. Слушая ее, я как будто сам повстречал своих детей, – Волк отвернулся и смахнул слезу. – Мария говорила, как им там, на небесах, хорошо. У них вдоволь еды и красивой одежды. Они гуляют на какой-то лужайке, собирают цветы, плетут венки.

Глеб посмотрел на Волка с сочувствием:

– Никогда бы не подумал, что можно увидеть все это.

– Да, но теперь я верю ей, – вдруг разволновался Волк. – Я и сам порой… сижу в ночи, слушаю тишину и, мне кажется, слышу голоса своих детей. А Мария говорит, что они с небес взирают на меня и кричат мне – хотят поддержать в трудное время. Я много раз это слышал сам. А Мария… не могла же она угадать!… Значит, все так и есть. Правда.

Глеб покачал головой:

– Невероятно!…

Волк посмотрел на него как-то светло, не по-волчьи:

– И еще она сказала…

– Что?

Волк улыбнулся:

– Ты не поверишь, Глеб. Она сказала, что любит тебя…

Глеб вскинул брови:

– Любит? Она же ребенок!… И знаем мы друг друга от силы несколько дней.

– Это ничего не значит. Мария говорит, что любит тебя давно. Быть может, с самого рождения… Она видела тебя в колодце.

– В каком колодце?

– Говорит: в колодце, среди звезд. Вы ехали вдвоем на коне.

Глеб не знал, что сказать. Мария была необычная девочка.

Они забирали все к югу и к югу и наконец вошли в земли, в которых страшный мор не свирепствовал. Жаровни выбросили за ненадобностью. Проезжая по деревням и селам, поражались их многолюдью – отвыкли уже видеть стольких людей сразу.