Жеральд Мессадье - Роза и лилия

На Рождество Франсуа сделал ей королевский подарок: стихи Кристины Пизанской, каллиграфически выписанные на пергаменте. Жанна восхищенно прочла балладу, в которой с недоступным ей самой мастерством были выражены давно ей знакомые чувства:

Это стало для нее вторым подаренным ей зеркалом. Первое открыло Жанне ее лицо, второе — душу. В нем она могла черпать силу, которую не способно было питать посеребренное венецианское стекло, ибо оно пробуждало не только тщеславие телесной оболочки.

В зеркале она видела только себя, а в стихах ей открылся мир сердца.

С тех пор Жанна полюбила чтение. Она предавалась ему всякий час, свободный от хлопот по дому и воспитания маленького Франсуа. Жанна выучила наизусть все стихи из тоненькой веленевой книжки. Она открыла для себя прелесть и ритм сквозившего в стихах чувства. То, до чего не достучались в ней службы в церкви Сен-Северен, пробудили стихи образованной дамы минувшего века: Жанна уверовала в трепет и бессмертие слова.

А что же Франсуа, спрашивала себя Жанна, он больше не пишет?

Она вспомнила его первую поэтическую строку: О дивный вкус невинного юнца! И рассмеялась. Попался тот, кто хотел сам поймать!

Благовония и ароматы красоты так опьянили Жанну, что она забыла о мире вокруг и почти не обратила внимания на новость, по всем признакам достойную, однако, внимания: Жак Кёр сбежал. Заплатив изрядную сумму тюремщикам, его племянник Жан де Вилаж галопом увез богача подальше от когтей Карла VII. Когда-то Жанна решительно осуждала непомерную силу банкира; теперь, вся во власти мечты и чувств, она не сочла происшествие важным. Говорили, что богатея видели в Бокере. Потом в Марселе. Потом в Риме, у Папы Николая V. Все это волновало Жанну как прошлогодний снег. Ее досуг делился между стихами и зеркальцем.

Тут-то и кроется коварство простоты. Она усыпляет бдительность. Древние боялись горя больше, чем счастья. Ошибка! Счастливый Эдип остался бы неизвестен миру. Представьте себе довольного своей участью грека, который помер бы от несварения желудка, сытно пообедав жареным ягненком с луком и запив его вином!

Жанне вскоре придется с досадой вспоминать эти времена страстной безмятежности и ночи, когда тело ее расцветало словно дивный сад.

Она ничего не понимала во всей этой истории с бегством банкира. Жанне и в голову не могло прийти, что в самом скором времени это событие затронет ее непосредственным образом, а с ней и многих других людей, не исключая самого короля.

Но до этого еще многое случилось.

Итак, время шло. И какое-то время миновало.

Жанне казалось, что дни так и будут течь до той минуты, когда она поднимет над купелью своего внука и воротится домой в последний раз закрыть глаза.

Не тут-то было. На границах королевства и стенах ее собственной столовой уже проступали начертанные судьбой буквы, но так как Жанна не знала древнееврейского, то и не смогла прочесть роковые «Мене, Текел, Фарес» . [28] Исчислено, взвешено, разделено. (Дан. 5, 1–31).

Только позже она поймет: люди верят, что Судьба вынашивает непознаваемые планы, поскольку слишком поздно осознают, что это божественное провидение вполне последовательно. В действительности Судьба только следует за земными страстями и наблюдает за тем, как они ведут людей к гибели.

Так было и с англичанами. В июле 1453 года они все еще не поняли, что, заняв всю Гиень, оказались далековато от Лондона и сидят на земле, где им будет непросто пустить корни. Впрочем, им потребуется еще пять долгих веков, чтобы осознать простую истину: опасно взбивать масло слишком далеко от фермы.

Уже в октябре 1452 года они возомнили себя хозяевами Франции, предъявив подложные наследственные права. Английский король Генрих V действительно женился на Екатерине де Валуа, а их сын, Генрих VI, — на Маргарите Анжуйской. Кроме того, и это было весьма символично, именно в Париже 16 декабря 1431 года Генрих VI был коронован королем Англии и Франции. Потеряв Нормандию, англичане отчаянно цеплялись за Гиень и Бордо, где французы на свой страх и риск выставили гарнизоны. Англичане отправили туда героя, которого считали непобедимым, — так выносят мощи святого Роха на улицы пораженных чумой городов. То был Тэлбот, граф Шрусбери, последний военачальник Генриха V Английского.

Когда вся эта армада покрытых боевыми шрамами воинов в количестве трех тысяч человек высадилась у Бордо, жители города и крестьяне из окрестных деревень встали на сторону тех, кого заранее сочли победителями, и, выступив против французов, выгнали гарнизоны Карла VII. Немыслимый парадокс истории — они считали себя англичанами! Вдобавок ко всему молва в те дни распространялась медленно и таяла в пути, так что местные были все еще уверены, что Карл VII был незаконным сыном и слабоумным, а Жанна д'Арк колдуньей и сумасшедшей. Разве не за это ее с одобрения Церкви сожгли в Руане?

С виду нерасторопный, Карл послал войско осадить Кастильон, одну из крепостей, ведавших снабжением Гиени. Летом 1453 года французы преспокойно развернули свои силы у крепости: вырыли рвы, установили заграждения и пушки.

Тэлбот сделал попытку прорвать кольцо осады, бросив в бой своих знаменитых лучников с огромными луками. Стрелы попадали во французские рвы как переваренные стебли спаржи. Тогда он решил ввести в дело главные силы, но французы остановили противника плотным огнем артиллерии. Самого графа после одного из разрывов отшвырнуло в ров. Англичане лишились предводителя. Французы ринулись вперед, и 17 июля 1453 года с английским владычеством в Аквитании было покончено.

Бордосцы были в ярости и решили держаться, ожидая помощи из Англии. Каждое утро они с надеждой вглядывались в морскую даль, но помощь не приходила. Генрих Английский вовсе не желал посылать на гибель новые силы. Он вряд ли даже думал об этом, ибо как раз тогда его поразил первый приступ безумия, наследственной болезни, доставшейся ему — вот парадокс! — от его французского деда, Карла VI, того самого, что едва не сгорел на Балу Пылающих. Его министры тоже махнули рукой на проигрыш в Гиени: на горизонте маячила война Двух Роз. 19 октября потерявшие надежду бордосцы сложили оружие.

Карл VII проиграл битву Пет-о-Дьябль, но смог успешно завершить Столетнюю войну.

Гиеньского вина уже давным-давно не пивали в Париже, но вести оттуда поступали регулярно. Прибывающие в город путники, заходившие в один из двух «Пирожков» Жанны, говорили, что Бордо отныне в руках французов. Об этом и так узнали все парижане, ибо Карл пожелал отметить победу народным гулянием и пирами. Фонтаны, из которых струилось вино, установили на трех главных площадях города рядом с кострами, где жарились огромные куски говядины. Всем бесплатно раздавали хлеб, а колокола победно гудели. Теперь все узнали новость, ели, пили и веселились.