Александр Дюма - Сын Портоса

Но бывший мушкетер хранил молчание.

— Почему вам понадобилось прикладывать столько усилий и причинять мне боль? — настаивала девушка.

За секунды, промелькнувшие между этими двумя вопросами, герцог нашел ответ:

— Вы хотите сказать, что не можете догадаться? — Она покачала головой. — Что не понимаете стоящей передо мной праведной цели? Для будущего спокойствия королевы необходимо, чтобы она не пригрела вновь змею на своей груди. Множество невинных на вид созданий пытались обратить на себя внимание короля, поступив для этого на службу к королеве. Каждая из них забыла бы напрочь о верном возлюбленном, не могущем равняться происхождением с владыкой Франции, но вы, напротив, не обращаете внимания ни на что, стоящее между вами и предметом великой, святой любви, переполняющей ваше сердце. Однако я был вправе убедиться, что если соединю вас с этим предметом, то впоследствии мне не придется выслушивать ваши упреки в том, что я заложил краеугольный камень такого счастья. А ваш избранник, возможно, разделил бы подобные чувства. Он мог оказаться человеком, способным уйти с дороги, дабы не препятствовать вашим вполне понятным стремлениям к богатству, славе, могуществу. Вот потому я и подверг вас испытанию, окончившемуся успешно. Вы отказались от трона, чтобы остаться верной своему возлюбленному. Мог ли я получить более убедительное доказательство преданности и бескорыстия, которые и в будущем ничто не сможет поколебать?

Чело девушки прояснилось. Ее красота и свежесть, казалось, излучают сияние.

— Монсеньер, — прошептала она, — вы говорите о Жоэле?

— Ну о ком же еще я могу говорить, кроме как о счастливчике, которому выпала удача обратить на себя внимание такого сокровища? — быстро отозвался старый герцог.

— Значит, вам известно, что происходило с ним в этом месяце?

— Известно ли мне?

Правда вынуждает нас признать, что Арамис не имел об этом ни малейшего понятия, но столь опытный дипломат никогда не должен оказываться припертым к стене.

— Вы видели его? — настаивала мадемуазель дю Трамбле.

— Так же, как вскоре его увидите и вы. Но, — осторожно добавил он, — вы сами должны потребовать у него объяснений таинственного отсутствия.

— Он придет сюда?

— Конечно, — с добродушной улыбкой ответил герцог, — ему придется придти, если вы только не захотите, чтобы брачная церемония происходила где-нибудь в другом месте.

— Брачная церемония?

— Ну, разумеется — я же говорил вам, что намерен сделать вас обоих счастливыми.

Аврора не отрывала взгляда от его лица.

— Следовательно, господин Жоэль нашел, что искал? — спросила она.

Аламеда смутился — к этому вопросу он не был подготовлен.

«Что она может иметь в виду?» — подумал герцог. Но ему пришлось сразу же ответить, потому что на него был устремлен вопросительный взгляд девушки.

— Он нашел это, — уверенно заявил Арамис, — но не без труда, и эта задача потребовала времени.

— Но вы помогли ему? — продолжала Аврора, готовая рассыпаться в благодарностях.

— Как вы любопытны, дитя мое! — не выдержал Арамис, погрозив ей пальцем. — От вас ничего не скроешь. Да, я помог ему всем, что в моей власти.

Девушка протянула руку.

— Как мне благодарить вас за то, что Жоэль с Божьей помощью узнал свое имя?

«Так-так! — подумал бывший прелат. — Значит, он искал свое имя? Наш влюбленный пастушок прибыл в Париж, чтобы узнать или завоевать себе имя! Ну что ж, дадим ему имя, тем более, что в настоящий момент оно не принадлежит никому. И не только имя, но и титул — шевалье де Локмариа! Звучит подходяще — ведь он прибыл из Бель-Иля, а я помню, что один из моих тамошних приходов звался Локмариа. К тому же, — при этом его лицо омрачилось, — разве не в одной из пещер Локмариа нашел свою гибель мой бедный Портос?»

Арамис выглядел таким серьезным, что Аврора не решалась заговорить, но придя в себя, он сказал:

— Я хотел бы предоставить вашему нареченному удовольствие самому поведать вам о том, что произошло с ним после вашего расставания. Шевалье будет здесь через несколько дней, если, как я надеюсь, вы останетесь при дворе. — Увидев, что на лице Авроры вновь отразились тревога и отвращение, он добавил, настаивая: — Это необходимо, дитя мое. Королева нуждается в такой девушке, как вы. Ведь рядом с бедняжкой нет никого, кому бы она могла доверить свои горести. Дружба, которой, безусловно, удостоит вас королева, и уважение, которое питает к вам король, помогут примирить эту пару, что явится для государства благом.

— Тогда, монсеньер, я останусь.

— Кроме того, вскоре вы выйдете замуж. Я сделаю все возможное, чтобы получить согласие их величеств на брак. Им доставит удовольствие подписать контракт в качестве свидетелей, и уверен, что шевалье де Локмариа получит в виде свадебного подарка звание, которое позволит ему оставаться здесь, подле вас. Но, — промолвил он, глядя на часы, — вам пора исполнять ваши обязанности, а у меня назначено свидание с королем после того, как он покинет зал совета. Так что давайте прощаться, любезная Аврора.

Девушка подставила герцогу лоб, к которому он прикоснулся губами, пробормотав: — Я легко бы мог быть вашим дедом! — С порога он промолвил: — Вскоре вы снова увидите меня. Вместе с ним! А пока что будьте так добры не забывать меня в своих молитвах.

— Не сомневайтесь в этом, дорогой монсеньер, — ответила девушка. — В моем сердце вы занимаете место рядом с Богом и Жоэлем.

В то время, как в замке Сен-Жермен была построена знаменитая мансарда, вокруг здания соорудили веранду, обычно именуемую галереей. Здесь, при выходе из зала государственного совета Людовик XIV имел обыкновение принимать искателей королевских милостей и тех, для кого у него было какое-либо сообщение. Сюда и направился Аламеда, расставшись с нашей героиней.

На пути из особняка Монтозье во дворец старый герцог щедро одаривал прохожих кивками и улыбками, что выдавало в нем бывшего церковного сановника. Никто не мог бы догадаться о напряженной работе ума, глядя на любезное выражение лица Арамиса, галантные поклоны в адрес хорошеньких женщин, и утонченное искусство, с которым он отмерял знаки вежливости в зависимости от общественного положения встречного.

— Юного Жоэля необходимо разыскать, — бормотал Арамис, стараясь идти по солнечной стороне, чтобы согреться. — Я обещал девушке. Это единственный способ спасти положение, испорченное вопиющей невинностью мадемуазель дю Трамбле, кого я поторопился выставить кандидатом на вакантное место фаворитки. Удержать ее при дворе необходимо — она не должна покинуть Сен-Жермен. Король, безусловно, увлечен Авророй, и я ручаюсь головой, что он пригласил меня сюда этим утром лишь для того, чтобы поговорить о ней. Да, но где же искать юного деревенщину? Его отсутствие препятствует моим планам и может вконец расстроить их. Подумать только — я считал, что знаю все о слабом поле, имея полувековой опыт общения с ним, а эта молодая особа поставила меня в тупик. Тысяча чертей, как говаривал я, когда еще носил шпагу, видеть меня, побежденного щепетильностью глупой девчонки, — меня, который был любовником герцогини де Шеврез, доверенным другом королевы Анны Австрийской в период ее романа с герцогом Бекингэмом, лихим сердцеедом-мушкетером, священником, исповедовавшим множество кающихся из высшего света, очевидцем, если не участником всех веселых интриг, оживлявших конец прошлого царствования и начало нынешнего!.. Правда, я никогда не встречал подобной щепетильности ни в герцогине, ни в королеве, ни в Мазарини, ни в моих кающихся, ни в возлюбленных Фуке, ни в фаворитках теперешнего короля. По крайней мере, философ — им мог быть и я — оказался прав, говоря, что женщина способна на все — даже на хорошие поступки.