Владимир Буртовой - Последний атаман Ермака

— Молодец, Зульфия! — похвалил Матвей молодую княжну, сам нажал на спусковой курок. Попал или нет, не разглядел, потому как выстрелы гремели и справа и слева. Ногаи падали или уносились прочь, чтобы, отъехав, зажечь новую стрелу и снова мчаться к острову, который уже слегка окутался дымом от стрельбы, от горящих вражеских стрел, торчащих в ветках деревьев, от недолгих вспыхивающих и тут же потушенных пожаров в самом городке. Многие всадники, пустив зажженную стрелу, прежде чем развернуть коня, отваживались отправить в сторону казаков из лука несколько боевых стрел, которые тупо вонзались либо в бревна частокола, либо в стволы деревьев, а иногда и в человеческие тела, если кто-то из защитников Кош-Яика не успевал укрыться за частоколом.

— Ногаи сплавом идут по Яику! — Этот крик справа заставил Матвея вздрогнуть: решился-таки князь-хан Араслан на отчаянный шаг — спуститься сверху по течению и от воды напасть на городок!

— На свою погибель плывут! — громко отозвался на известие Матвей и добавил уверенным тоном, чтобы новички не опасались за свою спину: — Атаман Барбоша сумеет хорошо встретить непрошеных гостей! Филиппок, — он обернулся к молодому казачку, который заряжал ему пищали. — Метись быстренько к Болдыреву, пущай он со своей сотней поспешит к атаману помочь отбить приступ!

— Сей миг, атаман Матвей! — Шустрый рыжеволосый Филиппок протянул атаману заряженную пищаль, спрыгнул с помоста и умчался в центр городка.

— Не тушуйся, казаки! Атаман Барбоша не впустит ногаев, потому как большим скопом по реке они не полезут! Нет у князь-хана ни стругов больших, ни челнов в довольном количестве!.. Опять лавой скачут! Бейте по ним прицельно! Передний батыр мой, я сам поймаю его на пулю!

Впереди конной лавы, несущейся к городку с зажженными стрелами, подгоняя вороного коня ударами пяток и натягивая большой лук над конской гривой, скакал всадник в ярко-красном халате и в высокой меховой шапке. Предводитель что-то кричал, широко раскрывая рот, обрамленный черными отвислыми усами. Его воины, подхватывая боевой клич, с каждой секундой приближались все ближе и ближе.

— Не давайте ногаям подступиться к берегу и пускать стрелы! — догадался Матвей, поняв, что стрела с горящим пучком пакли может лететь не далее, чем на сотню шагов. — Встречайте их заранее! — И выстрелил, метя в вороного. Пуля ударила коню в грудь, он вскинул голову, встал на дыбы, попятился назад — всадник успел освободить ноги из стремян и ловко соскочить с падающего набок коня. Другие всадники обогнали его и укрыли от казацких пуль, и атаман так больше его и не увидел среди нападающих.

«Может, ногу или руку сломал, когда брякнулся на землю», — мельком подумал Матвей.

Казаки поняли своего предводителя и открыли густую пальбу, когда до нападающих было еще не менее двухсот шагов. Теперь сбитые кони и всадники падали на подступах к обрыву, а те, кто успевал приблизиться к берегу Яика, торопливо спускали тетивы натянутых луков и спешили прочь из-под прицельного обстрела. Рядом с атаманом воительницы Марфа и Зульфия, старательно прицеливаясь, посылали одну стрелу за другой, встречая всадников на дальних от берега подступах.

— Молодцы, казáчки! — не переставал хвалить Матвей жену и ее подругу всякий раз, когда конь со стрелой в груди или пораженный всадник валились на вспаханную конскими копытами степную землю.

— Моя выучка! — отзывался Наум Коваль. Он быстро перезаряжал пищаль и, недолго целясь, стрелял беспромашно: дикого гуся брал с лета, а птица не в сравнение по величине с конем. — Ага-а, отстрелялись и эти, уходят восвояси.

— Кажись, неплохо отбились! Вона сколько конских трупов на траве лежит, издали не сосчитать! И видно было, что немало побитых до смерти и пораненных подобрали. Кроме тех, кто с обрыва в Яик свалился! — Матвей перевел дух и прислушался — справа, с восточного конца острова доносились пальба вперемешку с яростными криками. Клубы дыма полосой по берегу поднимались над деревьями, отчего сизокрылые вороны и черные грачи шумно снялись с деревьев и с громкими криками носились над Кош-Яиком, не понимая, что происходит внизу, где столько шума и треска.

— Неужто частокол зажгли? — забеспокоился Наум Коваль и повернулся лицом к городку. — Сбегать да поглядеть, что и как там у атамана Богдана?

— Митяй сбегает, у него ноги пошустрее! — ответил Матвей, и Митяй, прислонив к пряслу свои пищали, без лишних слов кинулся с помоста вниз выполнять слово атамана. Вернулся буквально через десять минут и, запыхавшись, рассказал о том, что увидел, одновременно суконной шапкой вытирая вспотевшее щекастое лицо и кучерявую бородку.

— Ногаи числом сотни в три на плотах сплыли по течению с большими зажженными снопами из сухого хвороста вперемешку с травой. Выскакивая на берег, кого казаки не успевали сбить пулями, длинными рогатинами швыряли снопы за частокол и под частокол, надеясь запалить бревна и ивовую оплетку насыпного вала. Кто зашвырнул свой сноп, спешил к левому берегу Яика, стараясь укрыться в зарослях ивняка и тем спастись. Да не менее полста ногаев, сказывал мне атаман Богдан, были подстрелены, кто упал на песок, а кто с плотов в воду. Теперь казаки Богдана тушат землей снопы, чтобы от них не занялась трава в городке.

— А частокол? — уточнил Матвей с беспокойством. — Его не успели запалить ногаи?

— В некоторых местах ивовые прясла вала задымились было, да казаки водой залили. Черпали из канавы, которую вчера успели прорыть для водопоя скота.

— Слава богу! — и Матвей перекрестился, не переставая в душе удивляться житейской мудрости старого атамана. — Как в воду глядел Богдан, повелев рыть протоку под частоколом. Сгодилась речная вода и скот поить, и огонь тушить!

— Все ли ногаи с берега убрались? — спросил Матвей, продолжая смотреть на север, где ногайская конница, возвратившись от берега Яика, приводила себя в порядок, снимали на землю привезенные трупы и раненых.

— Кто жив остался, те убрались, побросав плоты на песке или на воде. Более сотни ногаев пытались было кинуться на вал с копьями да саблями, чтобы схватиться с казаками, да тут подоспел есаул Болдырев со своими молодцами, взяли степняков в крепкую сабельную рубку, выскочив из-за частокола на берег. С десяток посекли, а прочие кинулись в реку и сплыли вниз мимо наших стругов. Атаман Богдан хочет немного погодя вернуть есаула в городок, чтобы и далее быть ему в резерве, — Митяй говорил торопливо, постепенно успокаивая дыхание.

— Ну и слава богу, — Матвей впервые за время боя улыбнулся казáчкам. — Не страшно было под ногайскими стрелами? Сознавайтесь, спина, должно, без банного веника вспотела?

Княжна Зульфия с улыбкой помотала головой, увенчанной легкой медной шапкой с красивым белым пером на шишаке, но рука, которая держала готовую к стрельбе стрелу с черным оперением, все же слегка подрагивала, выдавая скрываемое волнение.