Джин Ауэл - Под защитой камня

Зеландони недоверчиво покачала головой. На лицах остальных также отразилось сомнение.

— Это очень древний язык, и люди Клана обладают особой глубинной родовой памятью, — попыталась объяснить Эйла. — Они ничего не забывают.

— Мне трудно поверить даже в то, что они умеют общаться с помощью знаков и жестов, — сказал Брамевал.

— Мне тоже, — поддержала его Смелая. — Возможно, имеются в виду только какие-то самые простые понятия, о которых упоминал Джохарран, говоря об общих чертах языков Лосадунаи и Зеландонии.

— Вчера у меня в доме, Эйла, ты устроила нам маленькую демонстрацию, — сказала Мартона. — Может быть, сегодня ты покажешь всем нам еще что-нибудь?

— А если, как вы говорите, Джондалар немного понимает этот язык, то, возможно, он сам переведет нам, — предложил Манвелар. Все поддержали его предложение.

Эйла встала. Она немного помолчала, собираясь с мыслями. Затем начала говорить, используя движения древнего ритуального языка.

— Эта женщина приветствует мужчину по имени Манвелар. — Она произнесла его имя, но при этом ее странный акцент, ее особое произношение звуков стали гораздо более заметными.

Джондалар перевел:

— Приветствую тебя, Манвелар.

— Эта женщина рада приветствовать мужчину по имени Джохарран, — продолжила Эйла.

— И тебя тоже, Джохарран, — сказал Джондалар.

Она изобразила еще несколько простых выражений, но он не мог в полной мере передать смысл этого богатого, хотя и почти безмолвного языка. Он понимал, что она может сказать больше, но он не смог бы дать точный перевод.

— Ты просто изображаешь основные знаки, так ведь, Эйла?

— Я думаю, Джондалар, что ты не сможешь перевести более сложные фразы. Только таким основным знакам я научила вас в Львином стойбище. Их было достаточно для вашего общения с Ридагом. К сожалению, богатство их языка пока тебе совершенно непонятно, — сказала Эйла.

— Когда ты показывала нам знаки, Эйла, — сказала Мартона, — то сама делала перевод.

— Да, может, ты расскажешь Брамевалу и всем нам какую-то историю, используя возможности двух языков, — предложил Джондалар.

— Хорошо, но что вы хотите услышать?

— Расскажи, к примеру, о том, как жила у них, — предложила Зеландони. — Ты помнишь, как они нашли тебя?

Джондалар улыбнулся этой большой женщине. Это была хорошая мысль. Благодаря этому можно будет показать не только язык, но и доброту этих людей, согласившихся приютить осиротевшего ребенка, несмотря на то, что этот ребенок казался им уродом. Это покажет, что люди Клана относятся к Другим лучше, чем они к ним.

Эйла постояла немного, собираясь с мыслями; потом начала говорить на языке Зеландонии, одновременно сопровождая слова соответствующими жестами и знаками языка Клана.

— Я мало что помню о том, как попала к ним, но Иза часто рассказывала мне о том, как нашла меня. Они подыскивали новую пещеру после землетрясения. Наверное, именно его я все еще вижу во снах. Оно разрушило их дом, камни завалили пещеру, погибло несколько человек из Клана Брана, и пострадало много вещей. Они похоронили погибших и ушли. Даже если та пещера и сохранилась, считалось, что жизнь в ней принесет несчастье. Духи их тотемов были несчастны там и хотели, чтобы они ушли оттуда. Они быстро отправились в поход. Им нужно было скорее найти новое пристанище, не только для себя, но и потому, что покровительствующие им Духи нуждались в новом жилище.

Изображая эту историю знаками и телодвижениями, Эйла говорила бесстрастным голосом, но всех Зеландонии уже захватил ее рассказ. Для них тотемы являлись атрибутами Матери, и они понимали, какие бедствия может причинить Великая Земная Мать, если Она пребывает в печали.

— Иза рассказала мне, что они шли по берегу реки, когда увидели кружащих впереди стервятников. Первыми меня увидели Бран и Грод, но прошли мимо. Они искали пищу и были бы рады, если бы эти стервятники навели их на какое-то животное, убитое другими хищниками. Они смогли бы также отогнать на время большого четвероногого охотника, чтобы отрезать часть мясной туши. Им показалось, что я мертва, но они не употребляли в пищу людей, даже если эти люди принадлежали племени Других.

Движения Эйлы были плавными и изящными. Она изображала все с привычной легкостью.

— Иза увидела меня, лежавшую на берегу реки, и остановилась, чтобы посмотреть. Я привлекла ее внимание, поскольку она была целительницей. На моей ноге виднелась рана от большой кошачьей лапы, вероятно, пещерного льва, подумала она и заметила, что рана уже загноилась. Сначала ей показалось, что я умерла, но потом услышала мой стон и, осмотрев меня, обнаружила, что я еще дышу. Она спросила Брана, вождя Клана, который был ее родным братом, может ли она взять меня с собой. Он разрешил ей.

— Отлично!.. Надо же! — послышались возгласы слушателей. Джондалар улыбнулся про себя.

— Иза в то время ждала ребенка, но она взяла меня и тащила до вечера, пока они не остановились на ночной привал. Она сомневалась, помогут ли ее целебные настои Другим, но вспомнила один случай, когда они помогли, и решила попробовать. Она промыла рану и наложила целебную припарку. Весь следующий день она также тащила меня. Я помню, как проснулась однажды и закричала от страха, увидев ее лицо, но она взяла меня на руки и успокоила. На третий день я начала понемногу ходить сама, и к тому времени Иза решила, что мне назначено быть ее ребенком.

Эйла остановилась. Все сидели в глубоком молчании. Это была трогательная история.

— Сколько лет тебе было? — наконец спросила Пролева.

— Позже Иза говорила, что мне, вероятно, было около пяти лет в то время. Наверное, я была примерно как Джарадал или Робенан, — добавила она, посмотрев на Солабана.

— И все это ты также сообщила нам жестами? — спросил Солобан. — Неужели они действительно так много говорят, не используя слов?

— Не каждое сказанное мной слово передается отдельным знаком, но в целом они точно передают сущность той же самой истории. Их язык состоит не только из жестов. В нем все имеет значение, даже опускание век или наклон головы могут передавать оттенок смысла.

— Но зато на знаковом языке, — добавил Джондалар, — невозможно солгать. Даже если они попытаются, то выражение или поза сразу же выдаст это. Когда я познакомился с Эйлой, она даже не могла понять, что можно сказать то, что является неправдой. Она даже не понимала, что я имею в виду. И хотя теперь понимает, но по-прежнему не может лгать. Она никак не может научиться этому. Такое уж получила воспитание.

— Возможно, знаковому языку присуще больше достоинств, чем мы можем понять, — тихо сказала Мартона.

— Судя по тому, что мы видели, я думаю, такой способ общения стал естественным для Эйлы, — сказала Зеландони, подумав про себя, что ее движения не выглядели бы такими изящными и плавными, если бы она обманывала их. Да и зачем ей лгать — может, она действительно не умеет обманывать? Она не была полностью уверена в этом, но пояснения Джондалара звучали убедительно.