Андрей Посняков - Меч времен

Все затаились, похватали ножи, копья… Прислушались…

Кто-то шел, не таясь, и даже напевал песни. Вот уже приблизились, разодвинули кусты…

– А мы — к вам!

Здрасьте-пожалуйста, наше вам с кисточкой — явились — не запылились! Все те же ухари с Тихвинки-реки, любители доброй драки. Мало получили, что ли? Еще явились.

– Не, мы не драться, — с хохотом замотал бородой Доброня. — Мириться пришли. Вона!

Он обернулся к сопровождавшим его двум парням — хорошо хоть, не всей кодлой явились, — мигнул, и те разом достали из заплечных мешков объемистые плетеные фляги.

– То вино наше, местное, — ухмыльнувшись, Доброня уселся у костра. — Ну, где у вас кружки?

Сам тут же хлебнул первым — чтоб видели, не отравить собрался, а так — для дружбы. Ну, для дружбы так для дружбы. Никифор незаметненько еще пару парней послал — в сторожу — с остальными же уселся, поставил кружки да предложил:

– Ушицы-от похлебайте нашей.

– А не откажемся! — хохотнул гость. — Кто ж откажется от ушицы? Ну, за дружбу!

Конечно, не вино это было — брага. Но хорошая — крепкая, забористая, духовитая. Кажется, на морошке… или — на чернике… на малине? Нет — микс. А неплоха, отнюдь неплоха! Миша намахнул пару кружек — захорошело! По-доброму так захорошело, не так, как с паленой водки или того гнусного пойла, что продается под ностальгическим названием — «портвейн». Сразу песен попеть захотелось. А и запели ведь! Гости затянули первыми:

Тут и хозяева подхватили:

И Миша с ними:

Лучше б не пел! Слуха отродясь не было, а уж голосина — что у пьяного дьякона! И, главное, знал ведь всегда — не стоит, не стоит пьяному горло драть, а вот поди ж ты…

Но, в общем-то, хорошо пели… если не считать Мишиного рыка — да и того забивали голосами, так, что почти и не слышно.

Попели, ушицы похлебали — снова выпили. Потом Миша с Добронею затеяли на руках бороться. Армрестлинг, мать-ити… Два раза Михаил выиграл, и три — Доброня. Обрадовался, заулыбался:

– Эх, хороший ты парень, Миша! Жаль, с Заволочья, а то б я тебя к себе в ватагу взял. Знаешь, как у нас весело?!

Миша чуть бражкой не поперхнулся:

– Да уж знаю. Видел. Сеном торгуете?

– Да покуда так. Зимой в Ладогу подаемся — мы ведь плотники, — а летом — у себя, на Пречистенском. Охота, рыба, грибы-ягоды… Праздники, опять же! Вот, вернемся с Ладоги — тут и жатва, и обмолот, и свадьбы! Ужо повеселимся!

– Драку, небось, какую-нибудь затеете? — тут же поддел Михаил.

В ответ Доброня с силой хлопнул его по плечу, от избытка чувств едва не вышибив кружку:

– Ну а как же без драки-то? Это ж разве веселье?

– Вот и я о том же…

А ничего себе мужик, этот Доброня — веселый. Своеобразный такой товарищ, точней — господин. Да, он же местный… вот и спросить…

– Слышь, Доброня, а Долгое озеро от погоста Пречистенского далеко?

– Долгое озеро? Это ты про какое спрашиваешь? Их — долгих — у нас много.

– М-м-м… — Миша задумался. — Там еще недалеко этот… Пашозерский погост — так, кажется.

– А-а-а! — протянул Доброня. — Вон ты про какие места говоришь. Есть, есть там такое озеро, за Пашозерьем. Если дождей не будет — можно и посейчас пройти, а так — лучше по зимникам. Через Шугозерье, через реку Черную, по Паше-реке… весянский край, нас, словен, мало… варяги вот еще есть, да корела, да колбеги… тут, главное, со своими обычаями не соваться… но так, ничего, народ справный.

– Так ты в тех местах бывал, что ли?

– Да пару раз дрались. Один раз — в прошлолетось — на Илью, другой — по зиме, на Масленицу.

– Ох, ничего себе у вас зимы! — Миша покачал головой. — А что, вот если б мне туда, на Долгое озеро, было надо — как бы прошел, а?

– Один бы ни за что не добрался…

– Вот-вот, и я про то! Там хоть какие-нибудь купцы-гости-то ходят?

– Бывает, и ходят. На погосты Онежские, на Терский берег, к Двине-реке за рыбьим зубом. Бывает… Но посейчас — навряд ли: поздно уже, по рекам-то. Скоро дожди пойдут — вообще никуда не выйдешь — жди зимы-матушки.

– Значит, поздно… — Михаил заметно расстроился, впрочем, тут же повеселел, решив, что уж как-нибудь доберется и один: раз уж там есть деревни и села, так кто-нибудь уж всяко подскажет, куда идти.

– Да, деревни есть, и села, — подтвердил Доброня. — Какие — боярские, какие — чернецов софийских, своеземцы есть, смерды, а пуще того — княжьи люди. На Обнежье суд княжий — княжья и дань. Биричи, повозники, пристава — вот эти как раз к осени-то и должны пойти. Ну да — на погосте Липном соберутся — и в путь.

Так-так… значит, на погосте Липном. Как раз по пути будет!

Нет, до утра не сидели — всем завтра вставать, да в путь двигать. Бражку допили, ушицу доели — да разошлися. Опытный Никифор сторожу не снимал, одначе — мало ли, что там на уме у пречистенских? Сейчас они песни пели, а потом вдруг да новую драку начнут? И хорошо — если только драку…

Тем не менее ночка прошла спокойно — а Миша, кстати, проснулся вдруг ни с того ни с сего, где-то под утро, и уже больше не спал, а так, лежал на подстилке из веток — думал. Вспоминал, как после удара по голове очнулся в камышах вот так же, под утро. Голый, замерзший, с разбитой башкою — похоже, веслом треснули. А и поделом — не зевай! Добро еще не убили, видать, посчитали, что хватит и одного удара, а может, и не хотели убивать, так, пугнули просто…

Встал Миша тогда, водою холодной умылся… а кругом туманище — руки собственной не видать! Походил Михаил по кусточкам, пошарил — одежку свою новую отыскал, ну а как же! Знал ведь, где прятал. Оделся, сапоги натянул, кушаком шелка лазоревого подпоясался — ну, совсем другой вид, хоть сейчас женись! Голова вот только саднила… там, ближе к затылку… но рвать не тянуло, да и не сказать, чтоб очень кружило… Да уж — как говорится — были бы мозги, было б и сотрясение, а так…

Миша подшучивал над собой — хороший признак — постепенно, покуда к пристани шел, и настроение повысилось. Не убили — значит, живем! Значит, еще поборемся! И Рангвальда, гостя ладожского отыскал быстро — и вовремя! — тот уже отчаливать собирался. Миша, спросив, где ладья, руками замахал, побежал пребыстро:

– Эй, эй, подождите!

– Да ты кто таков?

– Так договаривались… за куну.

– Ну, за куну, так давай, прыгай!

Прыгнул, что поделать? Едва в воду не плюхнулся да все коленки о борт расшиб. Кто-то из гребцов руку протянул, помог взобраться. Тут и хозяин — Рангвальд Сивые Усы:

– Лодочники федоровские за тебя просили?

– За меня.

– Ну, ин ладно… Плыви. На волоке подмогнешь.