Марина Алексеева - Пираты Короля-Солнца

— Понятно. Вы правы. А вы будете писать этому китаезе?

— Китаезе? — Анри де Вандом от души расхохотался, — Это не китаец! Я никогда живых китайцев не видел! Это француз, и слишком французский француз!

— Как это? — вытаращил глаза Ролан, — Что-то я не очень понимаю эту превосходную степень?!

— Я сам не понимаю и не могу объяснить, но это так.

— В чем же его превосходство?

— Во всем! А сейчас отстаньте от меня, дайте сосредоточиться, я тоже буду писать письмо — в Китай!

— Да я к вам и не пристаю, — промолвил Ролан и принялся писать:

"Дорогая мамочка!

У меня все нормально. Я посылаю тебе это письмо с борта самого лучшего корабля нашего королевства 'Корона' , флагмана эскадры герцога де Бофора, который оказал мне честь, назначив своим барабанщиком при Штабе. У Жюля тоже все нормально.

Я посылаю письмо таким способом, в надежде, что оно скорее дойдет до тебя, и ты не будешь беспокоиться за меня и за Жюля. Кормят нас хорошо. Я здоров. И мы с Жюлем вернемся в Бретань, увенчанные славой, богатые, и восстановим могущество рода де Линьетов. Мы будем достойны нашего героического предка-крестоносца Жоффоруа де Линьета!

Пожалуйста, не ругайся, что я удрал со двора Людовика XIV, куда Вы, дорогая матушка, меня пристроили благодаря протекции любезной герцогини де Шеврез. Перед герцогиней я извинился лично, теперь приношу Вам свои глубочайшие извинения. Просто служба при Дворе — не по моей натуре. Надеюсь, Вы обо мне еще услышите!

Господин де Бофор отнесся ко мне очень благосклонно. И я уверен, что прославлю свое имя! Мне очень нравится наше путешествие, и я пишу свои мемуары. Это, на мой взгляд, уже серьезная вещь, и я надеюсь Вас с ними познакомить. И Вы удостоите мемуары своим благосклонным вниманием, как когда-то мою первую трагедию в стихах 'Тайна друидов' , которая теперь мне кажется полной ерундой по сравнению с мемуарами!

И еще мне очень нравится окружение господина де Бофора. Герцог их называет 'мои львята' , и я надеюсь быть достойным их героического общества!

Перечитав свое письмо, нашел важную ошибку. Но не исправляю — Вы меня ругали за исправления. Я написал неверно имя нашей покровительницы. Сейчас ее зовут графиней де Ла Фер!!! Здорово, правда?

Припадаю к Вашим стопам и почтительно целую Ваши ручки.

Ваш любящий сын, шевалье Ролан де Линьет.

В Нант, Бретань. Графине де Линьет' .

''В Китай. Дворянину, называющему себя Шевалье де Чен-Дени.

/ Исправлено на Сен-Дени /

Мой любимый!

Яд разлуки с тобой отравляет мою жизнь и наполняет мою исстрадавшуюся душу самой черной меланхолией, адскими муками, бесконечной болью. А мир вокруг прекрасен, но что мне этот мир, синее-синее море, яркое-яркое солнце, белые-белые паруса, когда в этом мире нет тебя, мой любимый!

О Шевалье, я вспоминаю тебя, твои синие глаза, твои нежные уста, твой звонкий голос, твои пламенные поцелуи… Кажется, все… Нет, не все — еще твою шпагу, которая сломалась по моей вине… Надеюсь, ты уже починил ее, и она защищает тебя от всех бед и опасностей в далеком Китае. А еще тебя должны защищать мои молитвы… И твой Ангел-Хранитель…

Мое письмо, конечно, не найдет тебя — я уверена, что не найдет… и все-таки я немного надеюсь на чудо, госпдин де Сен-Дени!

Но, если чудо свершится, и ты будешь держать в руках этот листок — запомни — я люблю тебя и буду любить всей душой и всю жизнь. В этом, господин де Сен-Дени, я поклялась перед всем высшим обществом Парижа. Я дала торжественную клятву, что либо выйду за вас замуж, либо уйду в монастырь, если вы не сможете или не захотите жениться на мне.

Прощайте, Шевалье. Но молю Бога, чтобы мы с вами встретились… И, если всемогущий Господь надо мной сжалится, о мой любимый Шевалье де Сен-Дени, так и не захотевший открыть свое настоящее имя, мы встретимся скорее рано, чем поздно.

Любящая вас Анжелика де Бофор' .

— Вот, — сказал Ролан, — На горизонте показался…

— Пиратский корабль? — ахнул Вандом, оторвавшись от своего письма и взглянув на линию горизонта, — Где?

— Вы не туда смотрите, друг мой.

— Я смотрю на горизонт.

— Я имел в виду не настоящий горизонт. Я просто так сказал. Выражение такое.

— Следите за своей речью, Ролан, вы же писатель, — сказал Анри, — Так что там, на вашем горизонте?

— Не что, а кто, — поправил Ролан, улыбаясь, — Наш Вожак собственной персоной.

— Ой! — пискнул Анри, — Сейчас нас прогонит, как пить дать.

Он поспешно засунул в бутылку свое свернутое письмо и заткнул пробкой. 'Ну, это мы еще посмотрим' , — проворчал Анри.

— Вы испугались, Анри? С чего это нас прогонять? Мы тоже имеем право здесь находиться, как все Пираты!

— Утром он велел мне не высовывать носа из каюты! В весьма резких выражениях!

— Мне тоже Жюль велел здесь не появляться. Но ситуация изменилась. Я забыл вам сказать, извините!

Анри перевел дух.

— Бросайте якорь, Вожак! — сказал паж.

Пиратский Вожак подошел к пажу и барабанщику.

— О, навели порядок, — заметил он, — Молодцы.

Ролан просиял, а Анри надулся.

— Еще бы, — буркнул паж, — Вот, — извольте взглянуть, что осталось после вашего 'шторма' . Обломки кораблекрушения, — он брезгливо взял двумя пальчиками апельсиновую кожуру и бросил в корзину, — Такое свинство развели!

— Свинство, — согласился Рауль, — вот я и зашел посмотреть.

А Вандом, расстроенный своим лирическим посланием, продолжал ворчать:

— Не знаю, как вам, а мне очень стыдно за нас всех перед моряками. Львята! Поросята, а не львята!

— Вот как? Господин де Вандом, потом не обижайтесь, что я говорю с вами каким-то не таким тоном! Да еще и герцогу жалуетесь, — последнюю фразу Рауль процедил тоном снисходтельного презрения.

Анри вздрогнул.

— Я?! — вскричал паж, — Я жалуюсь на вас герцогу? На вас? Вы что, с ума сошли? Вы понимаете, что вы сказали?

Пиратский Вожак не снизошел до ответа. Он только небрежно рукой махнул. Этот жест еще больше обидел Анри.

— Вы посмели назвать меня доносчиком! Но это клевета, понимаете, клевета! Это самая гнусная ложь! Я никогда ни на кого не ябедничал! Надо же придумать такую гнусность! Ну почему, почему вы вечно подозреваете меня во всяких гадостях?

Рауль не хотел продолжать эту дискуссию и объяснять маленькому Вандому, что он не считает его доносчиком, если малый и нажаловался герцогу, то не из коварства и подлости, а по простоте душевной. Но объяснение с Вандомом Пиратский Вожак считал ниже своего достоинства. А от разгневанного и оскорбленного Вандома не так-то просто было отвязаться. Анри собрался добавить еще что-нибудь очень резкое, но вдруг шмыгнул носом, и по щекам его покатились слезы.

— Ну вот, теперь еще и слезы, — вздохнул Рауль, — А скажут, что я вас довел до слез.