Марина Алексеева - Пираты Короля-Солнца

— Мадам, — почтительно обратился к Шевретте капитан, — Прошу прощения, что я осмелюсь прервать беседу с виконтом, вашим сыном. Мое имя — граф Ришар де Вентадорн, я капитан 'Короны' . Я хочу довести до вашего сведения, что 'Корона' перешла на минимальную скорость, и вы можете находиться здесь, сколько пожелаете. Я только попросил бы вас, прежде чем вы выразите желание покинуть наш флагман, окажите честь экипажу и посетите нас в кают-компании, чтобы поднять тост за успех экспедиции.

И Ришар де Вентадорн почтительно поклонился Шевретте.

— Благодарю вас, капитан, — улыбнулась Шевретта, — Я уже поняла, что`'Корона' перешла `'с рыси на шаг' .

Капитан обратился к людям герцога.

— Господа! — объявил капитан, — Прошу в кают-компанию! Мадам, мы уходим и ждем, что вы присоединитесь к нам. Виконт, вы проводите госпожу?

— Да, — все так же тихо сказал виконт.

— Еще раз простите, что помешал вам, мадам, виконт, — кивнул капитан и удалился, а с ним и все присутствующие на палубе приближенные герцога.

Остались только матросы, занятые своей повседневной работой. Рауль оценил деликатность капитана `'Короны' , герцога и своих товарищей, которые под предлогом подготовки к торжественному обеду отправились в кают-компанию, чтобы не мешать их беседе. Он знал, что никакой банкет не намечался, герцог и капитан сговорились внезапно. Но он знал также и то, что по приказу адмирала все будет организовано за считанные минуты.

Хотя капитан и упомянул слово `'беседа' , это не совсем верно характеризовало первые минуты встречи Рауля и Шевретты. Он просто потерял дар речи, жадно глядел на мать, словно не веря, что это происходит наяву, а не во сне. Смотрел на нее — и слезы катились по его щекам. Теперь, когда все ушли, он престал сдерживаться.

В кают-компании уже вовсю шла подготовка к банкету — расстилали скатерти, расставляли приборы, музыканты настраивали инструменты. Бофор, войдя, пробормотал, обращаясь к капитану:

— Да здравствуют мелодрамы, черт возьми! Вас, смотрю, тоже едва слеза не прошибла, морской волк?

— Моряки не менее сентиментальны, чем придворные дамы, — улыбнулся капитан.

— Более, капитан! Много более! — промолвил Бофор, — Придворные дамы, как правило — жестокие кокетки, а я не знаю людей более чувствительных и добрых, чем моряки, призываю в свидетели Посейдона с его сиренами. Только моряки эти качества, как правило, не показывают. Ну, скоро вы там? — последняя реплика герцога относилась к персоналу.

Капитан `'Короны' , высокий красивый молодой человек лет тридцати, спокойно наблюдал за действиями своих людей. Он был уверен в своем экипаже.

— Да, — ответил капитан герцогу, — Да здравствуют мелодрамы, герцог! Мы, моряки, имеем право быть чувствительными и проливать слезы, расставаясь с теми, кто остается на 'французском берегу' , как пел ваш бард де Фуа. Но нас должна поддерживать надежда, что нас любят и ждут, и тогда при встрече прольются сладкие слезы радости.

— А у вас есть семья, капитан? — спросил Бофор.

— Да, монсеньор герцог. Жена, сын, родители.

— Жена, полагаю, красавица? — продолжал расспрашивать герцог.

Капитан улыбнулся, что, конечно, означало 'да' .

— А сын большой?

— Четыре года, — ответил капитан.

— И, наверно, мечтает о море?

Капитан кивнул, улыбаясь. Он не отличался особой разговорчивостью и не считал себя очень общительным человеком. Застенчивый по натуре, он немного стеснялся и робел в присутствии блистательного герцога. Не сразу он сходился с людьми, не каждому спешил открыть душу. Только когда дело касалось его профессиональной деятельности, он становился смелым и уверенным в себе. И высказывал свои чувства капитан 'Короны' редко, только когда был сильно взволнован.

— А я не видел, чтобы вас провожали в Тулоне, — заметил Бофор.

— Моя семья осталась в Париже, — объяснил капитан, — Я не хотел затягивать прощание.

Здесь я должен быть в полном порядке. Жена хотела сопровождать меня, но я запретил ей. Да и ребенок слишком мал, чтобы путешествовать до Тулона. Еще успеет попутешествовать.

— Вы сильный человек, капитан, — заметил Бофор.

— Стараюсь быть сильным, — сказал капитан.

— А давно вы на `'Короне' ?

— Пятнадцать лет, монсеньор.

— А капитаном вас назначили четыре года назад. Помню, мне встречалось ваше имя. И в Морском Министерстве мне предложили вас и ваш галеон. Вас — как самого талантливого командира корабля, и 'Корону' — как лучший корабль.

— Благодарю за добрые слова, герцог, постараюсь их оправдать. 'Корона' — действительно наш лучший корабль! Вы правы, меня назначили капитаном четыре года назад. Это совпало с рождением сына.

Бофор улыбнулся. Доброжелательный и открытый, как говорят, `'душа нараспашку' , герцог интересовался делами своих людей, принимая их радости и беды так же близко к сердцу, как за десять лет до этих событий радости и беды парижан, что сделало его `'Королем Парижа' .

— А как вам мой адъютант? — спросил Бофор.

Капитан пожал плечами. Бофор по недавней истории с Шевалье де Сен-Дени знал, на что способен Бражелон, и такая сдержанность капитана вызвала его недоумение.

— Бражелон отличный малый, капитан. И очень способный. Надеюсь, вы подружитесь.

— Я дикарь, — сказал капитан, — Я морской волк. Такому утонченному и изящному молодому человеку, как виконт де Бражелон, будет скучно в обществе скромного моряка.

— Понял, — усмехнулся Бофор, — Вы, похоже, считаете моего адъютанта слишком изнеженным! Впечатление обманчиво, в эту игру он более десяти лет играет. Конде мне рассказывал преинтересные вещи о нашем молодом друге. Уверен, виконт заставит вас в скором времени изменить мнение. Вот увидите!

— Возможно, герцог, первое впечатление обманчиво. Возможно, повторяю, да я еще в Париже от жены слышал какую-то историю… меня все эти интриги Двора мало интересуют, но женщины… Моя супруга все возмущалась коварством мадемуазель… как ее? Лавальер, что ли? Девчонка-фрейлина, если не ошибаюсь.

— Именно так. Но ваша жена сдержала данное вам слово, а эта девчонка нарушила. И ваша жена вас любит.

— Повторяю, герцог, вашу фразу: да здравствуют мелодрамы! Ваш виконт избалованный мальчишка, и я уверен, что серьезное чувство у него еще впереди. А так, конечно, все это вызывает сочувствие…

И капитан вздохнул.

— Избалованный? — удивился Бофор, — Вы его совсем не знаете.

— Конечно, герцог, я совсем не знаю виконта. Я сужу по тому, что видел своими глазами. По таким проводам, которые ему закатили родители.

Бофор вздохнул.

— Тот красивый дворянин, что остался на берегу, когда ваш адъютант прыгнул в шлюпку, это ведь его отец?

— Да, — сказал герцог с теплотой в голосе, — Мой старинный друг.