Александр Говоров - Византийская тьма

Вся эта странная история произошла уже давно… Да, да, давно, лет семь или восемь назад, до начала пресловутой перестройки. Впрочем, как давно? Лет семь или восемь? И это давно? А если вдруг восемьсот лет, это как? Вот вам и знаменитый тезис об относительности времени… Восемь лет прошло или восемьсот лет прошло? А оглянулся — все было как будто только вчера.

Да, да, это было самое начало знаменитой перестройки, когда еще с подозрительностью относились к возможности советского человека взять да и драпануть за границу. Но уже научились человеческое мнение уважать, даже самое расходящееся с официальным.

Я был тогда заместителем начальника Понтийской археологической экспедиции Академии наук и, поскольку наш академик-руководитель постоянно пребывал на международных симпозиумах и конгрессах или витал в каких-нибудь других эмпиреях, по существу, я и руководил этой злосчастной экспедицией. Почему злосчастной? А потому, что там вечно что-нибудь случалось — то кассу экспедиции обворуют, то автомобиль угонят, а то выкопали однажды незапланированный акротерий — знаете, мраморный такой ажурный цветок в человеческий рост. По преданию, он красовался первоначально на верхушке афинского Парфенона, а готы, после взятия Афин, будто бы его в качестве воинского трофея вывезли к себе на родину, в Причерноморье. В то лето экспедиции вообще не дали нормально работать — то из Америки приедут, то из княжества Монако…

Я всю сознательную жизнь свою рою и копаю, матушка моя меня иначе как ученым гробокопателем и не называет, жалеет меня. Но еще никогда не приходилось мне участвовать в столь беспокойной экспедиции, как в этом году!

Надо ли объяснять, что большинство археологов, копошащихся в Причерноморье, — античники? Они роют греческие городища или скифские курганы, а обильно попадающиеся византийские кладки и некрополи склонны рассматривать как досадное препятствие. Вот наш академик, отлично чувствующий конъюнктуру науки, чтобы блеснуть где-нибудь в Бостоне или Монте-Карло, и пробил специализированную тему — «Византийская Бореада». Бореада это от слова Борей, то есть северный ветер. В античной традиции это кусок побережья на самом краю тогдашних владений Византии, а теперь это близ турецкой границы. По правде сказать, когда он пригласил меня участвовать, я и не отказывался — это было так захватывающе интересно!

И действительно, наш шеф недаром же в свои еще совсем младые годы сделан был академиком, у него есть чутье, без которого не бывает и науки. Были сразу сделаны удивительнейшие открытия! И все было бы хорошо, но дело в том, что один из сотрудников экспедиции у меня сбежал.

Впрочем, сбежал не сбежал это еще предмет дискуссии, короче говоря — таинственно исчез. Однако все по порядку.

Лучше всего начать с того, что в один прекрасный день, а вернее, в одно очень неприятное для меня утро я ожидал на мокрой от дождя платформе электричку из райцентра. Роскошный залив выгибался экзотической дугой, залив, который всегда преподносился как образец курортного великолепия — темное от синевы небо, золотое от неги море, рекламные фигуры в бикини… Но сейчас шел нудный дождик, сеялись брызги, море простуженно вздыхало. Недаром Бореада — страна ветров. И настроение было самое нудное — ведь у меня пропал человек!

Именно по этой причине я и ожидал на мокрой платформе электричку. Из райцентра к нам ехал сам местный начальник КГБ.

Электричка натужно свистнула, обегая знаменитый залив, и лихо затормозила у платформы. И вот он уже передо мной — типичный оперативник, в габардиновом плаще без погон, в полевой фуражке с кокардой. Сам меня узнал, представился: майор, фамилия грузинская, достаточно распространенная, а говорит по-русски будто родился где-нибудь на Зацепе.

— Вас, археологов, как не опознать! — пошутил он для начала. — У вас вид отрешенный, будто вы летали в древность и только что возвратились.

О, если б он знал, как угадал ситуацию, этот белозубый красавец! Широкое лицо с чисто кавказским смешением лени и решительности.

— Вы позволите? — Он щелкнул именным портсигаром, на котором я успел заметить: «За образцовое выполнение…». — Мне мой инспектор все уже осветил досконально по вашему делу. И я бы мог докладывать центру. Но есть тут кое-какие неувязочки.

Он раскурил, затянулся и ловко бросил спичку в бак. Поезд отправился, обогнал нас и бодро умчался дальше, эхо его колес отдавалось во взлобьях гор.

— Нам до вашей экспедиции идти примерно с километр? — осведомился майор. — Так расскажите мне об этом Денисе поподробней.

Рассказывать немного. Типичный академический юноша, выпускник университета. Прошел военную подготовку, оставлен при кафедре археологии. За какие заслуги? Сказать трудно, но особых связей у него, по всей видимости, не было. Так, за энтузиазм, да и парень он скромный, очкарик. Был в аспирантуре, правда, не защитился. Блажен, кто смолоду был молод, блажен, кто вовремя созрел.

Родители? Оба тоже сэ-эн-эсы, только из технарей. Сээнэсы — это старшие научные сотрудники, элита, цвет нации. Они в разводе, но Денис узнал об этом, только получив школьный аттестат. Да, да, как видите, родители его тоже образцовые.

— Да, да, — поддакнул майор, беря меня под локоть, и со стороны казалось, два курортника гуляют не спеша. — Да, да, конечно, но одна, казалось бы, пустяковая деталь смущает меня во всей этой детективной истории. Скажу вам доверительно, пограничники сообщили: как раз в ночь исчезновения вашего образцового очкарика на траверзе райцентра замечена вражеская подводная лодка. Ну, не вражеская, конечно, — иностранная, НАТО. Теперь вы представляете, логика проста. Они имеют манеру таким образом забирать своих агентов.

Денис — иностранный агент? Как же он должен был агентовать, этот простецкий парень? Да и очкариком-то я его шутя именовал. Он стыдился очков, почти их не носил. Зато все девки в экспедиции были в него повально влюблены, тем более что он холостой, а наши археологини, как, вероятно, археологические девы во всех странах мира, постоянно пребывают в критическом возрасте. И совсем он какой-то несовременный, без обязательной бороды, без протертых джинсов, без назойливого рока на устах.

— Нет, нет, не впадайте в панику, — угадал мой собеседник. — Эту версию я как раз отвергаю. Если судить по протоколу первичного осмотра места, где была обнаружена одежда подозреваемого… В этом, на вашем языке, эргасте… эргастирии чаровника…