Жаклин Монсиньи - Божественная Зефирина

Зефирина оставалась на месте, застывшая, парализованная, словно птица, загипнотизированная змеей. Не имея возможности пошевелиться, она видела прекрасные надушенные руки с пальцами, унизанными перстнями. Щелкнув ногтем, донья Гермина открыла оправу большого голубого бриллианта.

«Я сейчас умру!» – подумала Зефирина почти равнодушно.

Как раз в этот момент где-то совсем рядом раздался взрыв. Должно быть, огонь добрался до запаса растительного масла, находившегося в палатке, соседствовавшей с той, в которой был пожар.

Внезапно прийдя в себя, Зефирина вскочила со своей кушетки.

– Не приближайтесь, Генриетта! Если вы меня убьете или обезобразите, вы пропали! – пригрозила девушка.

При этих словах «эта Сан-Сальвадор» выказала некоторое колебание. Она явно старалась угадать по лицу Зефирины, какую часть в сказанном ею составляет правда, а какую – ложь.

– Вы, что же, меня за идиотку принимаете, слепую и недальновидную? Я оставила в надежном месте три письма: одно – для короля Франциска I, другое – для его святейшества папы римского, третье – для Мартина Лютера… – выпалила Зефирина, довольная своей выдумкой. – В них пишу обо всем, что я знаю, а знаю я многое о вас, Генриетта… Если бы я погибла при пожаре, то это было бы ваших рук дело. Моя жизнь – ваша единственная гарантия, если же я умру, вы погибнете на костре как колдунья!

– Гнусная негодяйка! – прошипела застывшая в свой черед донья Гермина.

– Это вы – гнусная узурпаторша! Поддельная Генриетта де Сен-Савен, принявшая имя Гермины де Сан-Сальвадор… Поддельная графиня, у которой, вероятно, никогда не было мужа, графа де Сан-Сальвадора… Итак, вы обманули доверие моего несчастного отца… Как только вам это удалось, интриганка вы эдакая… Я слишком хорошо это понимаю… вы этого добились с помощью зарезанных голубок и прочей чертовщины.

– А-а-а! Когда пробьет час моей мести, ты будешь плакать кровавыми слезами! – прошептала «эта Сан-Сальвадор».

– Возможно… но помните, если случится хотя бы маленькое несчастье со мной, три письма будут отправлены из трех разных мест. Их повезут три гонца, незнакомые друг с другом. Вы видите, моя дорогая Генриетта, счет идет на три! – усмехнулась Зефирина.

Когда донья Гермина услышала эту злую шутку, лицо у нее стало воскового цвета.

– Так ты действительно все знаешь, змея! Ты тоже ищешь третий номер!

– Именно так! – подтвердила Зефирина, понимая, что ни единым жестом или словом не должна показать, что совершенно ничего не разобрала в таинственном восклицании доньи Гермины.

– А-а-а! Я должна была этого опасаться! Ты не такая глупая, какой была она. Клянусь тебе Элигором и Валефаром, что земля будет мала для нас двоих. Однажды я сверну тебе шею, пусть на это потрачу всю мою жизнь.

Произнеся это очаровательное обещание, донья Термина закрыла оправу своего бриллианта.

Внутренне Зефирина поздравляла себя. Ее военная хитрость превзошла все ее ожидания.

Настал момент нанести последний удар.

– То, что вы строите заговоры с Карлом V, с Генрихом VIII и с отцом вашего незаконнорожденного сына, меня совершенно не волнует! – самоуверенно продолжала Зефирина.

Казалось, донья Гермина превратилась в соляной столб. Не слыша ответа, Зефирина быстро нанизывала одно на другое:

– Чтобы избежать скандала, связанного с именем Багателей, который неизбежно бросит тень и на меня, я воздержусь от того, чтобы сказать обо всем этом королю. Политика – это его дело! То, что он сохранит или потеряет свое драгоценное герцогство Миланское, это мне совершенно безразлично! Помните только, что все описано в деталях в моих трех письмах… Я говорю это на тот случай, если вы быстро забудете об этом.

Зато мне надоело видеть вас рядом с нами, надоело смотреть, как вы водите моего отца на цепочке, точь-в-точь как бродячие артисты водят медведей на ярмарках.

– Что вы о нем знаете, претенциозная вы девица… быть может, он очень счастлив! – усмехнулась донья Термина.

Не давая этому заявлению произвести на нее хоть какое-нибудь впечатление, Зефирина вновь заговорила надменным и ледяным тоном:

– У вас нет выбора! Раз уж вы так любите Испанию, то поезжайте туда и посмотрите, существуют ли на самом деле замки рода Сан-Сальвадор!

Зефирина откровенно издевалась над особой, которую ненавидела с детства.

При свете свечей лицо доньи Гермины вновь стало бледным и величественным. Только красные губы слегка подрагивали.

– Вы прогоняете жену своего отца! – медленно констатировала донья Гермина.

– Я удаляю ее как удаляют бешеное животное, сударыня… вот и все! – сухо ответила Зефирина.

Если бы глаза доньи Гермины обладали способностью убивать, то ее падчерица была бы сражена на месте наповал.

– Ты выиграла в первом состязании! Посмотрим, так ли ты ловка, чтобы выиграть и во втором турнире!

Проговорив эти слова угрожающим тоном, донья Термина направилась к драпировке, закрывавшей вход. Здесь она столкнулась нос к носу с неописуемой Плюш, которая возвращалась, неся большой глиняный кувшин.

– Ку-ку, а вот и славная водичка из источника, обладающая чудесными успокоительными свойствами, дорогие дамы! – просюсюкала Плюш.

Появление девица Плюш пришлось как раз кстати.

– Ваша госпожа совершенно не нуждается ни в каком уходе, Плюш! Но вы должны время от времени охлаждать ее мысли.

Донья Гермина брезгливо отодвинула дуэнью рукой и исчезла за драпировкой. После нее остался только запах опьяняющих духов.

– Мадемуазель Зефи, что… что… происходит? – пролепетала Плюш, смущенная таким несвоевременным уходом.

Не отдавая себе отчета в том, что она делает, старая дева вылила столько же воды на свои туфли, сколько и в серебряную миску.

– Моя мачеха немножко нервничает сегодня. Завтра утром, при свете солнца, ей будет лучше! – ответила Зефирина.

Лукавая улыбка озаряла ее выразительное личико. Она была удивлена легкостью своей победы. Итак, с помощью небольшой доли высокомерия, властности и большого количества выдумки и воображения она заставила опаснейшую «Сан-Сальвадор» покориться своей воле. Зефирина все более и более отдавала себе отчет в том, до какой степени был прав брат Франсуа, когда приобщил ее к образованию и дал понять его силу. Ее превосходство над другими людьми было прямым следствием ее ума! Теперь задачей Зефирины было извлечь из этого обстоятельства все возможное.

Несмотря на ожоги, она очень хорошо спала, без всякой головной боли.

На следующее утро ее отец с огорченным видом поведал ей о внезапном отъезде своей жены, «срочно вызванной к изголовью дорогого Рикардо, упавшего с лошади!»

Услышав это известие, которое также избавляло ее и от Каролюса, Зефирина вздохнула с облегчением. До самого последнего момента она опасалась нового нападения со стороны «этой Сан-Сальвадор». Та же, казалось, была разбита наголову хитростью своей падчерицы.