Станислав Пономарев - Гроза над Русью

— Это хорошо, что он еще в ловушке, — перебил Урак и снова обвел всех внимательным взглядом.— Я позвал вас, степные кречеты, для совета и согласия.

Все внимательно слушали кагана-беки. Даже Тарсук перестал чавкать.

— ...Уже четырнадцать дней наши храбрые богатуры бросают свое мужество на стены Куявы, но пока смогли только прорваться на площадь перед главными воротами. Это хорошо! Это большая победа! Теперь никто не помешает нам брать Верхний город, в котором засел сам Святосляб.

— Надо сначала взять Нижний город, Подол, — сказал бек-хан Илдей. — Валы главной крепости урусов высоки, стены крепки. За ними сидят самые лучшие урусские батыры с самим каганом Святославом во главе. Поэтому я предлагаю затянуть аркан вокруг Верхнего города, взяв Подол, и задушить урусов голодом!

— Нет! — возразил Сарке-эльтебер. — Успех в быстроте! Надо всеми силами навалиться на Звенигород и Куяву! Если мы сразу не возьмем Верхний город, то Звенигород взять сможем, он не так сильно укреплен.

— А я считаю, надо еще раз попробовать переправиться через Юзуг! — возразил горячий Фаруз-Капад-эльтебер. — Урусы в последней битве потеряли немало своих ладей-кумвар и теперь не так сильны на реке. Да и мы не дадим обмануть себя во второй раз.

— Ты молод и неосторожен, сын мой, — насмешливо заметил ему ишан Хаджи-Мамед. — Реку Юзуг крепко стерегут ладьи кагана Святосляба. Надо подождать, пока подоспеют наши боевые кумва-ры. Они уже у порогов и будут здесь через десять дней. Тогда мы потопим ладьи урусов и станем хозяевами на реке.

Каган-беки молчал. Все посмотрели на него, тогда Урак сказал с затаенной усмешкой:

— Истину молвил святой ишан. Только ждать нам здесь опасно. Сегесан-хан, что ответил конунг Олугард нашему тайному послу?

— Он утопил его, Непобедимый! Потом из стана варангов прилетела стрела с ответом Олугарда-беки.

— Каков же ответ?

— «Неудача преследует жадных и поражает глупых!» — прочитал с маленького берестяного свитка Сегесан-хан.

— Он еще пожалеет об этом... — покраснел от гнева каган-беки Урак.

В глазах печенегов вспыхнули искры насмешливого недоумения: даже Куря сообразил, что записку с ответом варяга тут читать не следовало бы. «Глупым стал Урак», — отметили печенежские вожди, впрочем не совсем уверенно.

Военный предводитель хазар тоже понял свою оплошность, поэтому гнев свой погасил мгновенно и продолжал суровым голосом:

— Почти семь туменов встали под наши бунчуки. Скоро нам нечего будет есть. Все свои стада урусы успели угнать в глубь лесов. Отряды, которые мы посылаем туда, не возвращаются. Мы даже не знаем, что с ними. Вокруг бродят шайки урусских карапшиков [98] Карапшик (тюрк.) — букв, «черная кошка»; разбойник, лихой человек. . Их много. Если мы в ближайшее время не возьмем Куяву, урусы соберутся с силами и сами нападут на нас. Большая орда коназа Святосляба гасит огонь неповиновения в земле Деревуш. Их возмутил в угоду нам германский каган Оттон. Он хочет земли Деревуш взять под свою руку.

Хазарские полководцы переглянулись. Печенеги, насупившись, молчали. «Не глуп Урак!» — решили они. Каган-беки продолжал:

— Я в тревоге. Коназ Савенелд может скоро вернуться со своими воинами. Он мудрый, опытный и смелый полководец. Разбить его будет очень трудно. И Куяву мы тогда не возьмем. Оружие урусов мощнее нашего. Они идут на битву в строю, который пробить почти невозможно. На этих высоких горах трудно сражаться нашим конным богатурам — совсем нет простора. Значит, нужен большой перевес в числе — три наших воина на одного уруса. Сейчас у нас есть такой перевес, и даже больший. Пока это так, надо взять крепости Верхнего города и одновременно штурмовать Подол через речку Глубочицу. Но прежде чем ударить по главной крепости урусов, где засел сам Святосляб, надо взять Звенигород с южной стороны и разрушить его любой ценой!

— Но там обрыв в сто локтей высотой, а под обрывом водный поток! — Прогудел Куря.

Тарсук утвердительно наклонил голову. Илдей до поры молчал, насмешливо поглядывая на хазар, и внимательно слушал.

— Поступим так, доблестные каганы Канглы-Кангара, — решил Урак. — Ваши богатуры пойдут на Подол и нанесут удар через Глубочицу. Мои воины ударят по Звенигороду. А с левого берега реки Юзуг начнет переправу тумен Гадран-хана.

— Слушаю и повинуюсь! — вскочил самый молодой из тумен-тарханов в хазарском войске, родственник ишана Хаджи-Мамеда.

Печенеги молчали, перемалывали в тяжелых от хмеля головах услышанное. Первым откликнулся Илдей:

— Ты велик, брат наш! Мы согласны, и завтра утром наши батыры пойдут с боем в Нижний город.

— Да будет так... — проворчали Тарсук и Куря.

Хазары повеселели. Печенеги все еще соображали, не попались ли они на хитрую уловку своих «братьев». Но потом успокоились, так как не нашли в словах Урака никакого подвоха.

Снова зазвенели ковши, забулькало вино, засновали проворные слуги. Разговор стал общим и непринужденным. Крепко подвыпившие печенеги и хазары обнимали друг друга, тяжелыми языками клялись в вечной дружбе.

Неожиданно за полами шатра раздался шум. Звякнула сталь. Печенеги враз протрезвели и схватились за мечи. Хазары оказались хладнокровнее. Никто из них не шелохнулся — они знали: в другой половине шатра за шелковой занавесью стоят тургуды с мечами, луками и копьями наготове и в случае, если возникнет свалка, судьбу печенежских ханов можно было предсказать заранее.

Сегесан-хан моментально исчез. Через минуту он вернулся. Следом за ним вошел растрепанный печенег с секирой за поясом. Голодными глазами оглядел он яства, сглотнул слюну и с почтением сказал, обращаясь к Тарсуку:

— Доблестный, твои батыры взяли урусский город Родень. Пленники, золото, серебро, одежда и оружие — у твоих ног! Прими и одари нас!

Тарсук вскочил. Все — печенеги, хазары да и сам Урак — с завистью глядели на удачливого бек-хана.

— Братья! — повел хмельными глазами великан. — Я должен готовить своих ястребов к битве, а потому мне время уйти. — И он шагнул к выходу.

Печенеги переглянулись. Хазары сидели насупившись. Стояла гнетущая тишина. Каган-беки Урак старался сохранить на лице и в голосе благодушие. Он понимал: совет пора закрывать.

— Друзья, — сказал он спокойно, — завтра с восходом солнца приступим мы в согласии к трудам великим.

Все молча склонили головы. Но кусок уже не лез в горло, и вскоре печенеги поднялись. Прикладывая правую руку к груди, они один за другим покидали шатер.

— Грязные свиньи... — процедил Урак, когда бек-ханы ушли. — Где надежда, что завтра они не ударят нам в спину? Два тумена отборных богатуров держи наготове, мой Сарке-эльтебер...

Не зря беспокоился хазарский полководец — Тарсук не утопил тайного урусского посла, как это сделал Ольгерд с хазарским. Бек-хан согласился принять десять тысяч золотых динаров из рук звенигородского воеводы Ядрея. Вместе с сообщением о взятии Роденя ему донесли, что ладья с золотом ждет его в шести верстах вниз по Днепру в условленном месте...