Станислав Пономарев - Стрелы Перуна

— Я доверился тебе, а ты нарушил клятву крови!

— Ты измышляешь, князь! Да, я росс! А посему не привык, штоб меня поносили зря. Ежели ты сейчас же не объяснишься, — Летко поднял кинжал, — то клинок сей заставит тебя замолчать! Так поноси ж меня, вар-ряг, коль по-иному ты речить не умеешь! Ну! Яз жду!

Ольгерд со звоном обнажил меч.

— Где моя дочь, росс?! Ты похитил ее!

— Дочь? — опешил Летко. — Дочь?.. Што-о?! Так она ж с тобой была! Ты... ты... што, князь? — внезапно побледнел воевода. — Как понимать, «где дочь?».

— Так ее с тобой не было? — сразу остыл Ольгерд. — Где ж она?

— Разве не в твоем челне переплыла Альбида реку?

— Нет. Я думал, она с тобой!

Страшная догадка вдруг озарила Летку, рука его разжалась, кинжал выпал и глухо стукнулся о глинобитный пол.

— Где козары?!

— Должно быть, там же...

Летко ринулся в дверь, едва не сбив с ног Ольгерда. Как он добежал до городской стены, как взлетел по крутой лестнице на воротную башню, воевода не помнил. И только глянув на пустой противоположный берег, где все еще дымились остатки костров, он внезапно вспомнил вчерашнего знакомца:

— Хан Бичи! Это он, Бичи-хан!

— Что ты сказал? — словно сквозь вой бури услыхал Летко голос Ольгерда.

— Бичи-хан! Конокрад и тать степной! Это был он! Он! О-о, Дажьбог! — протянул Летко руки навстречу встающему солнцу. — О-о, бог Солнце! Освети разбойный путь врага моего! Перун-громовержец, порази дерзкого огненной стрелой своей! Кто поможет мне?! О-о, горе!

В крепости забили тревогу. На башню сбегались воины.

— Мина! — крикнул Летко Волчий Хвост. — Седлай коней! Пойдем в угон за козарами! Живее!

Белым кружевом виноградного цвета встретил хазар Семендер. В переплетении голубых и белых ручьев и рек весенним изумрудом благоухали волглые травы. Желтые, красные, фиолетовые и синие очи цветов заглядывали в сердца людей. Пела весна гудом привольным, и душа распахивалась наружу, как чапан [136] Чапан (тюрк.) — стеганый халат кочевника. на крепкой груди табунщика!

Стелилась прохлада с далеких гор, и подпирали ее легкими крыльями вольные орлы-беркуты. Здесь солнце умывалось по утрам холодными росами. И никакой драгоценный камень не мог превозмочь красоту звонкой дождевой капли, застывшей на остром кончике пушистого зеленого листа.

А ночи с говорящей водой родников! Где еще встретишь такое? Здесь, в звенящем счастливом краю, рождаются могучие и стремительные кони. На этой благодатной земле взрастают лихие наездники, чтобы в свистящем беге скакуна услышать песнь жизни, чтоб ветер животворящий пить в угоду богатырскому сердцу! Здесь не поют грустных песен. Да кто ж в радости заунывные песни поет? Мелодии этих мест созвучны скоку быстроногого сарабаира, веселой потехе богатырской, первому признанию в любви!

Здесь пери живут, и нет нигде на земле стройнее их и краше. Глаза божественных дев подобны таинственному покрову ночи, и звезды в них так же пылают, как в небе близком и безлунном, и так же страстно шепчут о любви.

И дети рождаются в этом краю для великой радости, и появление их подобно появлению чистой луны над снежными вершинами далеких и загадочных гор.

Нет смерти на веселой земле, ибо здесь царствует радость жизни, вечно прекрасной и юной, как свет солнца в голубом просторе...

Дым.

Дым?

Дым!

Тревога?!

Нет! Хо-о-ох-х! Слава аллаху! Это зажглись костры кочевые. А дым их не смрадный дым войны: он легкий, он запахом черемши напоен. Это дым помыслов, это дым счастья от огня жизни!

— Восславим великое солнце! — ликуют хазары.

И никого не всполошило страхом слово «война!». Здесь город Семендер. Здесь войны быть не может. Здесь царствует жизнь!

Зачем война табунщику? Чтоб сына потерять!

Зачем война виноделу? Чтоб жену потерять?

Зачем война пахарю? Чтоб жизнь потерять!

А для хана война — богатство и слава!

«Ярко блестит золото, омытое чужой кровью», — думает хан, а вслух кричит:

— Хазары! Пронесем имя великого Тенгри-хана (Адо-ная, Мухаммеда, Христа Спасителя) по всей Вселенной!

А если этот призыв перевести на доступный пониманию язык, то он так прозвучит:

— Скоты безмозглые, спешите содрать кожу с соседей, чтоб поскорее ее мне принести! Идите дальше и сдирайте кожу с других, потому что с вас уже содрать нечего!

Или вкрадчиво:

— Ты хочешь вкусной еды?

— Да, о эльтебер!

— Ты хочешь красивую одежду?

— Да, мой хан!

— Ты хочешь иметь жену стройную, как кипарис, и сладкую, как сок граната?

— О-о! Мой тархан!

— А может, ты хочешь много золота?

— Хочу, о повелитель!

— Тогда почему ты ковыряешь землю? Меч выковать легче, чем лемех плуга! Удобней сидеть верхом на коне, чем погонять его в борозде. Урожая надо долго ждать...

— Ой как долго! Но что делать, мой властелин? Такова жизнь бедняка.

— Чтобы не быть бедным, сядь верхом на коня, возьми меч в крепкую руку и скачи к соседу. Убей его, отбери еду и богатство. Возьми его дочь и сделай ее своей наложницей. Вот путь, достойный храброго. Богатство легче добыть мечом, чем плугом! Или ты этого не знаешь?

— Теперь узнал, о великий!..

Простому воину кургана на могилу не насыпают: его непогребенным телом черный ворон питается, а доблестью — хан пресветлый!

И лежат рядом бедняк-пахарь и сосед его: помирила их навечно острая железная полоса, выкованная из лемеха плуга.

Так кому же досталось богатство соседа?

Какова уж тут загадка, только глупому не разгадать!

И вот на тебе: почему-то во все времена такими глупцами, что плуг на меч променяли, устланы все поля больших и малых сражений! И даже само название племен их уплыло из памяти народов.

Вот так ханы!.. Цари!.. Князья!.. Высоко сидят, стрелой не достанешь. Достать бы умом, тогда...

Шатер кагана-беки Асмида стоял на высоком холме и светился голубым шелком, как сапфир на острие боевого шлема. Совет высокородных собрался: за обильным яствами дастарханом сидели пять тумен-тарханов и сам каган.

— Где Фаруз-Капад-эльтебер?! — кипел бешенством Асмид. — Я тебя спрашиваю, Семендер-тархан! Ты доносил, что Фаруз ждет нас!

— О-о Могучий! — повалился на колени тучный эльтебер. — Еще три дня назад Фаруз-Капад-тархан со своими туменами был здесь.

— Так где же он?!

— О-о, Защита Ислама! Фаруз-Капад внезапно свернул шатры и исчез со своими богатурами. Но я проследил за ним: тумены светлого хана прошли по берегу реки Куфис [137] Куфис (хаз.) — река Кубань. и заняли крепость Таматарху.

— Агир-хан!