Федор Шахмагонов - Ликуя и скорбя

— Ты не можешь того же сказать о русской церкви и о русских воинах. Велика и могуча была Русь князя Ярослава Мудрого, в иные страны грабить и жечь воинов своих он не водил!

Нифонт из греков. Молод, оповестил митрополита Алексея, что по весне ему минуло тридцать лет, что учен сызмальства грамоте, начитан в книгах древних писателей и скорбит об упадке патриаршего двора и власти патриарха в Константинополе, ибо второй Рим погряз в пороке, мздоимстве и душевной лености.

— Я отвечу отцу Алексию! — вызвался он.— Ныне второй Рим, первопрестольный град нашей веры, поставлен под удары молота. Наковальня — паписты, молот — ислам. Ничто великое не проходит бесследно. Когда монгольский воитель Чингисхан поразил правителя Хорезма Махмуда и развеял его войско, сын его Джелал-ад-дин вырвался из монгольских когтей и явился к султану Рума. Румский султанат разделился на десять эмиратов, охвативших все восточные владения империи. Они закрыли доступ монголам к Константинополю. Самым мудрым вождем из эмиров оказался вождь огузов — Эртогрул. Он учился у Джелал-ад-дина. Осман, сын Эртогрула, назвался султаном и сделал своей столицей город Бурсу. Орхан, сын Османа, отобрал все владения империи на востоке и перешел через проливы. Ныне Махмуд, сын Орхана, завоевал Адрианополь, Фракию и Филиппополь, долину реки Марицы. Они идут на Константинополь, и быть скорому концу патриархии.

— Рассуждая о том, как поразить врага, о чем мы прежде всего думаем? В чем мы видим силу врага? — спросил Сергий.

Нифонт развел руками.

— Я монах и книгочей, воинского дела не разумею.

— Монах, если он книгочей, должен разуметь и воинское дело. Враг страшен, когда он един. Если нет силы воинской, есть сила разъединения. Я давно веду дружбу с христианами из арабских купцов. Мне до них далеко, а дороги ныне малопроходимы. Что сейчас происходит в странах за Персидским морем?

— Султан Махмуд велик и несокрушим для владык тех стран, что лежат южнее Каспийского моря.

Сергий покачал головой.

— У нас иные известия. Властитель Самарканда, мы называем его Тимур, собирает под своей властью эмираты между реками Сырдарья и Амударья. Когда он соберет их под своей рукой, ближний ему враг — султан Махмуд. Он ударит Махмуду в спину и отведет его руку от Царь-града. Мы просили христиан тех стран и земель помогать Тимуру в его спасительном для нашей веры деле, хотя он и мусульманин.

Марко рассуждал более мрачно, чем Нифонт.

— Тимур известен и нам, и мы следим за его движениями. Называем его Тимур самаркандский. Возвысившись, он станет противовесом Махмуду, но нет силы в империи, которая воспользовалась бы их битвой и поразила бы обоих, когда они сцепятся меж собой, как тигры перед добычей.

— Рассуждая, как поразить врага, не должны ли мы знать все о нем? — поставил еще вопрос Сергий и сам ответил: — Должны! Так слушайте. Ныне Большая Орда нам не страшна, но соединенный улус Джучи страшен. Мы дали знать заяицкому хану Урусу, что Большая Орда ныне слаба, что моровая язва побила ее коней, и Урус-хан собрал курултай. На курултае он объявил, что идет на ханов Большой Орды, ибо нет среди этих ханов достойного. Так мы ослабим обе Орды. Нашелся, однако, среди эмиров Той-хожа, правитель Мангышлака, и выступил против похода на Большую Орду. Урус-хан отрубил ему голову. Сын Той-хожи, царевич Тохтамыш, бежал в Самарканд к Тимуру. Нам донесли христиане из Самарканда, что Тимур с почетом и любовно принял Тохтамыша. Почему?

— Мы не знаем кипчакской земли, нам неизвестны имена этих диких правителей! — ответил Марко.

— Суть не в именах,— возразил Сергий.— Суть в характерах и интересах властителей. Давайте рассудим: Тимур решил собрать все земли владений хорезмского шаха Мухаммеда, отца Джелал-ад-дина. Откуда грозит ему помеха? От султана Махмуда и из Заяицкой Орды. Кто сильнее? Махмуд сильнее. Но Тимур не может, низвергая Махмуда, оставить за спиной Урус-хана. Вот почему он принял любовно беглого царевича. Что будет, если Тимур пошлет свое войско против Урус-хана?

Нифонт подхватил рассуждения Сергия:

— Урус-хан ослабит Большую Орду, а Урус-хана обескровит Тимур.

Митрополит Алексей перекрестился, Сергий улыбнулся Нифонту.

— В Самарканде и богатых городах за Каспийским морем много христиан. Они веруют втайне, ибо владыки этих земель терзают их. От нас они далеко, с вами рядом. Им нужен пастырь. Сильный пастырь, чтобы сделать едиными их действия. Готовы ли вы, иерархи, слить христиан Востока воедино?

— Для этого мало нашего желания! — ответил Нифонт.

— Христианские купцы в Самарканде имеют доступ к Тимуру. Они знают, как увлечь воителя в поход, чем прельстить государя и толкнуть его на шаг, нужный нам. Им требуется пастырь, чье повеление они исполняли бы, не убоясь смерти.

— У нас есть митрополит! — сказал Нифонт.

— Им нужен патриарх! — ответил Сергий.— По слову патриарха они направят Тимура на Урус-хана и отведут его руку, готовую воссоединить обе Орды и весь улус Джучи. Поразив Урус-хана, куда двинется Тимур? Он двинется на Махмуда и остановит мусульман у врат Царьграда. Кто ж из вас возьмет патриарший посох в руки: митрополит или ты, Нифонт?

— Нифонт моложе! — сказал Марко.

— Нифонт грек, греческой церкви, быть и патриарху греку! — отрезал Сергий.— Вы пришли за милостыней на митрополию и монастырь, мы дадим вам на утверждение патриаршего престола!

Боброк переводил войско по льду через Волгу на возвратном пути из-под Казани, перевозили на санях тюфенги о два пуда каждый. В это время в долинах Амударьи и Сырдарьи распускались плодовые деревья, цвели сады и оделись разноцветьем луговые долины больших и малых рек. Тохтамыш перевозил войско через Сырдарью на лодках, на плотах. Переплывали воины и, держась за хвост коня, на бурдюках. Тохтамыш красовался на золотистой масти жеребце. Тимур не поскупился отпустить с царевичем из Ак-Орды полный кошун всадников. Тохтамыш умел оценить, каких ему воинов дал Тимур. Несравненна их выучка, несравненно и вооружение. Блистают на солнце железные шишаки, каждый в кольчуге, а отборные «барсы» еще и в панцирях. Тяжелы их копья, остры изогнутые мечи и туги луки. Стрела, пущенная из лука, сделанного хорезмийцами, летит вдвое дальше, чем из ак-ордынского лука, она тяжелее и легко пронзает насквозь кожаный доспех.

Тохтамыш имел известия от верных людей, что он не одинок в ненависти к Урус-хану, есть ему сторонники в Сыгнаке. Царевич Арапша ждет знака, чтобы ударить в спину Урус-хана. Арапша послал гонцов к Мамаю в Большую Орду, чтобы и тот шел на Урус-хана, не бегал бы по степям, как заяц от гончих, а сам гнал бы дичь на охотника Тохтамыша.

Тохтамыш вел войско на Сыгнак. Тимур сидел в Самарканде и мысленно бродил по далеким степям, где шел его кошун в три тумена с Тохтамышем, где выбивали его воины упрямых эмиров из городов, где властвовал всесильный Махмуд. Тимур забирался в своих мечтах на высокие хребты гор, что высились над Дербентом, над воротами в кипчакскую землю. Писцы собирали все известия о соседних землях и составляли чертежи для владыки. Тимур выверял их чертежи по рассказам купцов, что видели реки и горы, долины и города своими глазами и никогда не болтали чепухи, что есть где-то конец света, за которым уже ничего нет. Если бы не родился эмиром, стал бы Тимур купцом, не было для него ничего любезнее, чем думать о далеких землях, бродить по ним в мыслях, а потом идти топтать копытами своего коня.