Георг Борн - Грешница и кающаяся. Часть II

А турчанки… Как ни был Сандок увлечен импровизированным танцем, глаза его сквозь прорези маски с тигриной зоркостью следили за состоянием своей жертвы.

Вот барон, доведенный до экстаза, вскочил с постели, чтобы схватить одну из масок. Обе танцующие фигуры отпрянули, подняли что-то с пола, сорвали паранджи, и глазам ошеломленного барона представились танцующие скелеты! Черепа, снятые со шкафа и принесенные Моро в комнату, красовались теперь перед лицами обоих негров.

Неописуемый ужас овладел Шлеве при этом неожиданном перевоплощении, и он почти без чувств рухнул обратно на постель; глаза его бессмысленно блуждали по сторонам, руки и голова лихорадочно подергивались, на губах выступила пена.

Моро быстро погасил лампу.

— Ангел-душитель исполнит свой долг! — проговорил он, вместе с Сандоком торопливо выходя из комнаты, которая до того уже наполнилась ядовитым воздухом, что трудно было дышать.

Мы забыли упомянуть о том, что в самом начале своего бурного танца Моро незаметно нагнулся и вытащил заглушку отверстия в полу, которое находилось в углу комнаты.

Негры вернулись в комнату Моро. Черепа были поставлены на место, Моро дал Сандоку переодеться, маскарадные же одеяния положил на дно шкафа, словом, и они, и комната приняли свой обычный вид.

Через час они со свечой вошли в комнату ангела-душителя. На пышной постели лежал бездыханный труп барона. Вид его был ужасен: борьба со смертью исказила лицо, руки были искривлены, пальцы скрючены. Что ж, барон заслужил такое наказание!

Сандок перекрестился и вместе с Моро покинул комнату.

Утром Сандок возвратился в Париж и сообщил своему господину обо всем происшедшем.

Тем временем в Сен-Клу был обнаружен труп барона Шлеве. Комендант дворца принялся допытываться, каким образом барон попал в комнату к ангелу-душителю, при этом главное подозрение пало на Моро, у которого находился на хранении ключ от комнаты.

Негр решительно отказывался от дачи каких бы то ни было показаний и просил лишь доложить обо всем князю Монте-Веро.

Через несколько часов экипаж Эбергарда остановился у главного входа дворца. Князь показал коменданту бумагу, подписанную императором, и заявил, что Моро действовал по его поручению и потому освобождается от всякой ответственности и не подлежит наказанию.

Оставшись с князем наедине, Моро упал на колени, чтобы поблагодарить «великого массу» за заступничество, и получил от него строжайший выговор за этот варварский поступок.

Спустя несколько дней, когда барон был уже погребен, во дворец Сен-Клу прибыл император и имел с комендантом продолжительное и серьезное совещание. Судя по всему, предметом их разговора была таинственная комната с улыбающимся ангелом, так как после беседы император отправился осматривать именно ее.

Вскоре после этого боковой флигель был разрушен и полностью перестроен, но в нем уже никто не жил, а помещение предназначалось исключительно для хранения земледельческих орудий.

Все происшедшее здесь было предано забвению, но старые служители дворца до сих пор избегают без особой нужды заходить туда.

Прошло двое суток после у жасной смерти барона Шлеве, о которой, впрочем, мало кто знал.

Поздно вечером в будуар графини Понинской вдруг вошла служанка.

— Извините графиня,— сказала она,— какой-то господин весьма настойчиво требует доложить о себе, поэтому я осмелилась потревожить вас в столь позднее время; в противном случае он пригрозил войти к вам без доклада.

Графиня, полулежащая на диване в легком неглиже и с распущенными волосами, была погружена в свои мысли, как видно, не очень веселые, и при словах служанки вздрогнула от неожиданности и села.

— Что это значит? — воскликнула она.— Кто же этот дерзкий человек?

— Он не говорит своего имени, но уверяет, что часто был принимаем вами!

— Неслыханная дерзость! — проговорила Леона.— Мои кредиторы знают, что я на грани разорения, кто же смеет являться ко мне ночью со взысканиями? Не понимаю, где скрывается барон,— неужели и ему нельзя доверять?…

— Пресвятая Дева, незнакомец! — воскликнула служанка, увидев за портьерой дерзкого человека, платье которого было в большом беспорядке.

— Фукс! — прошептала Леона, отступая шаг назад, так как человек этот не внушал ей особого доверия.

— Без комедий, графиня,— произнес Фукс, бесцеремонно входя в будуар,— не люблю долго ожидать в передней. А вы, моя милая, можете идти,— обернулся он к горничной,— мне необходимо поговорить с вашей госпожой наедине.

Бросив беспомощный взгляд на графиню, служанка вышла; Фукс небрежно швырнул свою помятую шляпу на один из мраморных столиков и опустился в кресло.

— Не правда ли, графиня, вы вполне одобряете мой образ действий? Вы одобрите его еще больше, когда выслушаете меня. Надеюсь, вы не в претензии, что я осмелился потревожить вас в такой поздний час, но смею думать, что заслужу с вашей стороны некоторую благодарность за участие, которое я принимаю в вас!

Леона, следившая за всеми его движениями, не находила слов от удивления и возмущения.

— Я ужасно устал, сударыня! — сказал Фукс, принимая в кресле расслабленную позу.— Садитесь и вы, разговор предстоит долгий. Я пришел сообщить вам кое-что, и эта новость требует спокойного обсуждения — ваши дела, как и мои, очень плохи!

— Вы меня удивляете, милостивый государь. — надменно произнесла Леона.

— Это немудрено, сударыня! Судя по всему, вы не знаете многого из того, что мне давно известно.

— Что вы имеете в виду, милостивый государь?

— Ваш тон удивляет меня. Или, может быть, неверны слухи, распространившиеся в Париже, будто состояние графини Понинской находится в сильном упадке и Ангулемский дворец будет продан с молотка?

Мертвенная бледность покрыла лицо Леоны, но она всеми силами пыталась скрыть свое волнение.

— Ваши слова, кажется, имеют целью испытать мое спокойствие. Кто же осмелился распространять эти слухи об Ангулемском дворце?

— Хорошим друзьям поверяют самые горькие тайны, недоступные посторонним, не так ли, графиня? — саркастически произнес Фукс.

— Эти слухи завтра же будут опровергнуты бароном! — воскликнула графиня.— Он-то сумеет защитить меня.

— Бароном? — переспросил Фукс, злорадно усмехаясь.— О каком бароне вы говорите, сударыня?

— О бароне Шлеве, всегда ведающем всеми делами Ангулемского дворца.

— Если вам угодно, сударыня, справиться кое о чем в аду,— сказал Фукс, потешаясь над возрастающим удивлением графини,— тогда вы, конечно, могли бы поручить это барону, но земные дела его, к сожалению, закончились несколько дней назад.