Луи Буссенар - Секрет Жермены

Жермена, уже смягчившаяся под влиянием невольной взаимной симпатии к Сюзанне, при этих словах вспыхнула, поднялась и почти жестоко сказала:

– От вас… Никогда!.. Лучше нищета… Лучше болезнь!.. Лучше смерть!..

– Вы меня ненавидите?

– Вас – нет. Но если бы вы знали… Нет… Я ничего больше не скажу, только помните, что от вас я никогда не приму того, что вы предлагаете, даже ради спасения моих любимых.

– Я не понимаю, и я хотела бы…

Берта сорвалась с места – открывать на звонок. И как тогда, когда на улице Пуше они ждали мадам Роллен, умиравшую в госпитале, вошел служащий «Общественной благотворительности».

При виде его Берте вспомнился весь ужас того утра, она заговорила словно в бреду:

– Жан. Мой Жан… в госпитале… ранен… умер, может быть… как мама. Скажите, месье, вы из-за него пришли?

Человек, привыкший встречаться с людским горем, спросил тоном вежливого участия:

– Здесь живет месье Жан Робер, по прозванию Бобино?

– Да, здесь, – ответила Жермена. И подумала: «Он сказал: живет, а не жил».

– О Господи!.. Что с ним случилось? – спросила Берта, помертвев.

Посланный ответил:

– Месье Робер этой ночью подвергся нападению бродяг и доставлен в госпиталь Милосердия.

– Раненый? Ради Бога! Что с ним?

– Я не могу знать, мне только поручено уведомить о случившемся и сказать, что вы можете к нему прийти. Когда я уходил, он был жив.

Сказав это, служащий поклонился и ушел.

Когда Берта узнала о своем несчастье, в ней проснулось мужество.

– Жермена! Сестра! Бежим скорее туда! Нельзя терять времени, ведь он сказал, что Жан еще жив!

Послышался страдальческий голос Марии, она звала старшую сестру.

И Жермена, разрываясь между больной и женихом, потерявшим рассудок, сказала Берте:

– Иди одна, ты видишь, я не могу. Кто тогда с ними останется?

– Я ухожу! Господи, помоги! Спаси его!

Сюзанна оглядела несчастных, на кого наваливался груз новых страданий.

– Это ваш жених, тот, о ком вы беспокоились?

– Да, – сказала Берта, идя к выходу.

– Мой экипаж у дверей, я велю кучеру, чтобы он отвез вас, и подожду здесь вашего возвращения, – сказала мадемуазель де Мондье. – Примите мое предложение, не откажите мне хоть в этом. Или лучше я поеду вместе с вами и привезу вас назад. Пожалуйста! Располагайте мной.

Жермена, побежденная и тронутая участием, проговорила тихо:

– Я принимаю… для моей сестры и для него… эту услугу. Благодарю, мадемуазель… Благодарю!

Девушки сошли вниз, сели в экипаж, и Сюзанна, вместо того чтобы назвать кучеру адрес госпиталя, сказала:

– Улица Данфер-Рошеро, двенадцать-бис, и как можно быстрее.

Когда ему нанесли удар в спину, Бобино не упал и не стал звать на помощь. Он не мог повернуться лицом к тому, кто его ударил, потому что увидел, как спереди, подняв нож, надвигается другой враг.

Легко было догадаться: это сообщники и, несмотря на то, что Бобино был один и, может быть, тяжело раненный, он твердо решил сопротивляться. Чувствуя, что наступающий спереди сейчас ударит его, Бобино стремительно нагнулся и так же мгновенно прижался всем телом к врагу, схватил его обеими руками за глотку и принялся душить.

Это произошло так быстро, что Бамбош не успел нанести второй удар. Брадесанду захрипел и выронил нож. Он пытался схватиться с Бобино, но не ожидал, что противник так силен. Брадесанду сам был не слаб, крепко сбит и отлично знал разные приемы борьбы, поэтому рассчитывал легко справиться с раненым противником. Он придавил плечи Бобино и, почувствовав под пальцами кровь, подумал: «Не уйдет!»

Бамбош, подняв нож для удара, мысленно ругался: «Идиот! Заслонил место, куда надо ударить. Никакой возможности садануть в спину!»

И заорал вслух:

– Убери руки, грязное животное, а то я тебе их оттяпаю!

Но у Брадесанду уже высунулся язык и выкатывались глаза от удушья, он не слышал и не мог ответить.

Бобино чувствовал, что силы сейчас его оставят, но юноша сознавал, что любимая ждет его, он представил себе милый образ Берты и подумал, что им, может быть, уже не придется увидеться. Его ограбят, убьют, отберут те франки, что он нес домой, все близкие останутся голодными, а больная Мария – без лекарства. Из последних сил сжимая глотку врага, он думал: «По крайней мере, тебя-то я уничтожу!»

Они катались по земле втроем, Бамбош никак не мог изловчиться и ударить Бобино, не задев своего сообщника.

Последнее усилие окончательно истощило силы наборщика, он лишился сознания, успев крикнуть:

– На помощь! Убивают!

Его услышал дежурный патруль, и двое полицейских побежали на зов.

Бамбош боялся быть задержанным даже в качестве свидетеля и дал деру. Метрах в ста он замедлил бег, пошел дальше спокойной походкой гуляющего, чтобы не вызывать подозрения у встречных.

Тем временем полицейские подошли к неподвижно лежащим Бобино и Брадесанду. Они попробовали посадить Бобино, прислонив к дереву, но он повалился, не издав ни стона, ни вздоха.

– Он, кажется, сильно пострадал, – сказал один из стражей порядка с грубоватым сочувствием, увидев, как по земле растекалась темная лужа крови. Бобино жалобно застонал и проговорил еле внятно:

– Берта… Моя бедная Берта… Они меня убили…

– Еще жив, хотя ему крепко досталось, – сказал второй патрульный. – Надо отправить их в госпиталь. Иди на пост, скажи, чтоб прислали носилки и людей.

Вскоре Бобино и Брадесанду доставили к врачам, дежурный, бегло осмотрев рану Бобино, тут же отправил его в операционное отделение. Повезло попасть к хорошему хирургу, что не был узким специалистом: ранение в спину под правую лопатку оказалось страшным. Из отверстия текла кровь, по краям пенилась сукровица. Легкое было основательно повреждено. Не исключались серьезные осложнения.

Хирург осторожно обмыл порез, наложил антисептический компресс и толстую повязку, после чего пошел осмотреть Брадесанду. Несмотря на усилия санитаров, делавших искусственное дыхание, тот не приходил в себя и уже начал окоченевать.

Санитар сказал:

– Доктор, у нас ничего не получается.

– Он умер. От задушения. Крепко сдавили!

Потом, взглянув на татуировку с непристойными изображениями, покрывавшую руки и грудь Брадесанду, обычное украшение бандитов, врач добавил:

– Наверное, какой-нибудь грабитель. Тот, другой, здорово с ним управился!

Бобино, как обычно бывает после тяжелой травмы, провел трудную ночь. Только в десять утра он еле слышным голосом сообщил необходимые сведения: имя и фамилию, адрес, обстоятельства нападения.

Его осмотрел главный хирург, одобрил действия дежурного и подтвердил предписания и заключения. Но ввиду тяжелого состояния пострадавшего дал распоряжение ассистенту поскорее вызвать в госпиталь ту особу, о ком больной все время спрашивал, – Берту Роллен, его невесту.