Николь Галланд - Месть розы

— Я причиняю боль обманщице, — сердито поправил он, но руку выпустил.

Прижав пострадавшую кисть к груди, она стала поглаживать ее другой рукой, пятясь назад, пока не оказалась в дальнем углу комнаты.

Отвернувшись, рыцарь смотрел на огонь в камине.

— Убирайся, — с отвращением произнес он и сел, издав тяжкий, по причине многих ушибов и ссадин, вздох.

— Ты ведь это не всерьез.

— Ну конечно всерьез! — взорвался Виллем и отвернулся от камина. — Я-то всегда искренен и никогда не лгу.

— Я тоже.

— Да ты само воплощение обмана! Я не могу тебя больше видеть, ты украла у меня лучшего друга!

— Я и есть твой лучший друг, — возразила Жуглет.

Виллем неумолимо покачал головой.

— Нет. Мой друг — не какая-то там лгунья.

— Это правда, она не… я ни разу не произнесла ни слова лжи по поводу моего…

— Мой друг вообще не женщина! — яростно заявил Виллем, едва сдерживаясь, чтобы не закричать.

— Нет, женщина, — тихо и разгневанно произнесла Жуглет. — И тебе предстоит выбрать, сохранить нашу дружбу или предать ее забвению.

— Я сделаю выбор, как только ты признаешься, что намеренно вводила меня в заблуждение, — воскликнул Виллем. — Ложь, основанная на умолчании, все равно остается ложью. Меня оскорбляет, что ты скрывала от меня такую вещь. Это преступление против дружбы.

— И когда мне следовало тебе во всем признаться? — спросила Жуглет и вышла из угла на свет.

Виллем не сразу нашелся.

— В тот самый момент, когда у тебя впервые зародились нечистые мысли насчет меня.

Она рассмеялась.

— В тот момент как раз более всего нужно было скрывать правду, — указала она. — Я женщина пылкая, Виллем, я…

— Не говори мне этого! — В отчаянии он с такой силой замотал головой, будто хотел вытрясти ее слова из памяти. Он встал и подошел к двери. — Уходи. Я не хочу тебя видеть.

Внезапно ее охватил такой страх, что она побледнела.

— Открыв тебе правду, я подвергла себя опасности. Если Конраду или кому-то еще…

— Я не выдам твою жалкую тайну, — заверил он, глядя на пол у ее ног. — За кого ты меня принимаешь? Но прошу тебя, ради бога, уходи сейчас же, пока я еще не пришел в себя.

— Так мы друзья?

— Задай этот вопрос завтра, — отмахнулся Виллем, по-прежнему не отрывая взгляда от пола.

Сейчас, когда она опять оделась, он не мог заставить себя на нее посмотреть: он не хотел смотреть на Жуглета и видеть женское лицо.

— Уходи.

Прошло некоторое время. Не в силах успокоиться, Виллем яростно вышагивал по пустым сейчас комнатам Конрада. Собаки провожали его подозрительными взглядами, а сокол Шарите встревоженно вскрикивал на своей подставке. Со двора донеслись музыкальные трели менестреля — ими она словно бросала вызов нестройным пьяным крикам, несущимся из большого зала. Ну конечно же, это женский голос, сейчас он это ясно слышал, — низкий, хрипловатый альт, не нежное сопрано, как у Линор, но все же без басовых нот. Эрик, ужасно фальшивя, пьяно подпевал, потом к ним присоединились и другие голоса, которые Виллем не узнал. Послышался смех, а затем единственным звуком, нарушавшим тишину, стала наигрываемая на арфе взволнованная мелодия, льющаяся из окон большого зала.

Он вернулся обратно в отведенную ему комнату, чувствуя себя так, словно вот-вот сойдет с ума. Наконец, поборов импульс вылезти из окна и сбежать, карабкаясь по стене, он вышел через ту же дверь, через которую выставил Жуглет, и оказался на лестнице во внутренний двор. В небе ярко сиял месяц. Во дворе, все еще озаренном светом факелов, пахло пролитым пивом, холодным камнем и отчасти рвотой.

Эрик — с женщиной на коленях — пристроился на одной из нижних ступенек. Поглядев через плечо и узнав Виллема, он улыбнулся и окликнул его громким шепотом:

— Кузен! — Чувствовалось, что он очень пьян и рад видеть Виллема. — Иди сюда, выпей со мной! Его величество вызвал эту малышку, чтобы развлечь героя турнира, но ты заперся, так что я занялся ею сам. Если ты в настроении, у нее осталось еще немало сил… там, за кухней, есть подходящий закуток.

Женщина захихикала; издаваемые ею звуки напоминали мурлыканье.

— О боже, — тихо, с плохо скрываемым отвращением откликнулся Виллем. — Нет, этого не надо, но я выпью с тобой. Удивительно, что нас все еще обслуживают, ведь сейчас, должно быть, уже за полночь.

— Ради победителя они даже и не думают спать! — с пафосом заявил Эрик и кивнул в сторону кухни, где в самом деле горел свет.

Спустившись по ступенькам, Виллем пристроился рядом с Эриком и его мурлыкающей приятельницей — и тут узнал ее.

— Ты подруга Жуглета, — тоном обвинения заявил он.

Жанетта улыбнулась пьяной улыбкой.

— Я со всеми дружу.

— Мне она точно друг, — довольно вставил Эрик и внезапно зевнул во весь рот. — А какие познания я сегодня приобрел во французском!

— Где Жуглет? — спросил Виллем.

— Вы что, поссорились? — По голосу Эрика чувствовалось, что он вот-вот заснет. — После вашего разговора он вышел от тебя словно не в себе.

— Где Жуглет? — повторил Виллем, адресуя вопрос Жанетте.

Она пожала плечами.

— Полагаю, он вернулся в зал.

От этих слов Виллема захлестнуло такой волной необъяснимой ярости, что он вынужден был сделать несколько глубоких вдохов, прежде чем обрел способность более-менее спокойно говорить. Окинув двор взглядом и удостоверившись, что их никто не слышит, он раздраженно прошептал:

— Так ты говоришь, он вернулся?

Эрик не испытывал никакого интереса к их беседе. Жанетта же, напротив, выпрямилась, широко распахнула глаза и в упор посмотрела на Виллема.

— Ах вот оно что, — тихо произнесла она. — Догадываюсь, из-за чего вы поссорились.

— Мы не поссорились. Мы разошлись во мнениях, как это случается у благородных рыцарей, — ехидно поправил ее Виллем.

Жанетта внимательно вгляделась в его лицо и осталась, по-видимому, недовольна результатами. Казалось, она хотела что-то сказать Виллему, но вдруг демонстративно повернулась к Эрику.

— Мой господин, — проворковала она, ласково щекоча его по подбородку и тем самым возвращая к реальности. — Если расстроенная женщина доверяется рыцарю, а он без всякой на то причины вышвыривает ее прочь, это рыцарское поведение или нет?

Эрик, угрюмо сосредоточившись, погрузился в изучение проблемы, а также груди Жанетты. Виллем спросил деревянным голосом:

— А что, если она вовсе не в расстройстве? Что, если она просто лжет?

По-прежнему глядя на Эрика, Жанетта тихо ответила:

— А что, если она лжет как раз потому, что расстроена?

— Все ложь, — фыркнул Виллем. — Редко кто так ловко управляет своей жизнью — да что там, жизнями многих.

— И это тебя задевает? — неожиданно сурово, глядя ему прямо в глаза, спросила Жанетта. — Для тебя невыносимо, что она так преуспела? Нападая на нее за двоедушие, не забудь упрекнуть и в том, что она привела тебя сюда и в одночасье сделала героем.