Николь Галланд - Месть розы

На лице Моники проступило облегчение.

— Спасибо, Маркус. Еще со времен твоей службы в доме моего отца я воспринимала тебя как брата. Хотелось бы думать, что со временем ты сможешь снова бывать у нас, даже если рядом с Имоджин будет ее муж.

— Возможно, — с улыбкой ответил он. — Почти наверняка.

Все еще пребывая в зыбком полусне, Виллем начал осознавать, что испытывает удивительное, незнакомое ощущение: рядом с ним под покрывалом лежит теплое, нежное женское тело. В первый момент он не сообразил, кто это, но пахла она приятно и знакомо, и волосы у нее были коротко острижены.

Внезапно сознание полностью прояснилось.

— Ох, господи…

Несмотря на способность менестреля к хитроумным махинациям, это была первая ночь, которую им удалось провести вместе после того совместного похода к проституткам, когда они вообще впервые остались наедине.

Жуглет по-прежнему неусыпно заботилась о репутации Виллема, поэтому за четыре прошедших дня они встречались исключительно на людях, как друзья. Общество Жуглет, даже в компании, доставляло ему такое удовольствие, что он покорно удовлетворялся и этим. Однако прошлым вечером интриганка сумела убедить императора, что ему хочется послушать на ночь пение заезжего миннезингера Альберта Йохансдорфа, а сама отправилась вместе с Виллемом в гостиницу, приняла участие в танцах во дворе, потом незаметно проскользнула в комнату Виллема и дождалась, пока он последует за ней. Она договорилась с Жанеттой, что та до рассвета продержит Эрика у себя. Мальчики и слуга обрадовались, когда хозяин разрешил им эту жаркую, влажную ночь провести во дворе. Таким образом Жуглет и Виллем оказались в комнате одни.

Ни разу в жизни он не просыпался обнаженным рядом с женщиной; удивительно эротичное ощущение. Его рука проскользнула между ее бедер, глаза неотрывно вглядывались в лицо, следя за реакцией.

Жуглет зашевелилась, открыла глаза, посмотрела на него, и мгновенно стряхнула с себя остатки сна: ни разу в жизни она не просыпалась обнаженной рядом с мужчиной. Во взгляде мелькнуло удивление, но потом она расслабилась, улыбнулась, протянула руку и нежно погладила его по лицу. Он склонился над ней и поцеловал в губы, чувствуя, как в нем нарастает желание…

Во дворе послышался голос Эрика, и по лестнице затопали шаги. С поразительным проворством Жуглет скатилась с постели, по пути схватив тунику, которую успела натянуть на голову, еще не коснувшись пола. Свернулась клубочком, словно спящее дитя, уже полностью прикрыв наготу, и закрыла глаза. Такой и застал ее Эрик, когда спустя несколько мгновений распахнул дверь, впуская яркий солнечный свет. Никогда еще Виллем не видел его таким довольным и расслабленным.

— Кузен! — завопил Эрик. — Просыпайся, победитель, император ждет нас! Сегодня соколиная охота, и у тебя будет свой собственный сокол — он купил его для тебя! И ты опять проспал завтрак.

Жуглет медленно открыла глаза, щурясь от яркого света.

— Господи, что ж ты так орешь! — Она зевнула. — Я в жизни не прыгал, как кузнечик, после ночи с Жанеттой. Тебе что, сон совсем не требуется?

— Ты плохо влияешь на моего кузена, — добродушно упрекнул менестреля Эрик. — С тех пор, как мы здесь, он третий раз просыпает завтрак у императора.

С утомленным смешком Жуглет взяла с пола меньшие по размеру штаны и медленно встала. Пока она их натягивала, Виллем отвлек внимание Эрика, откинув простыню и сказав:

— Эрик, помоги мне найти рубашку. Я был так пьян нынче ночью, что не помню, куда что положил.

— У нас тут тоже не обошлось без женщин. — Жуглет подмигнула Виллему. — Может, они украли штаны победителя? Та высокая, с низким голосом… я не доверил бы ей даже собственную тень.

Виллем нервно рассмеялся. Переводя взгляд с Жуглет на Эрика, он в который раз поражался тому, что Эрик не видит подлинной сущности менестреля.

Тем не менее стоило им полностью одеться, и Виллему опять с трудом верилось, что менестрель на самом деле не тот стройный юноша, каким кажется. А ведь не было никаких нарочитых манер, вообще ничего очевидного, что отличало бы Жуглет-женщину от Жуглета-мужчины и менестреля. Те же интонации, те же жесты, тот же заразительный смех — изменение без признаков изменения, «без единого шва». И это — когда Виллем находился не рядом с ней — почему-то выводило его из себя.

Соколиная охота прошла замечательно, в особенности для Эрика. Все было обставлено с великолепной пышностью, включая музыканта, играющего на дудке и маленьком барабане, и герольда с королевским флагом. Соколы оказались красивее и быстрее, чем тот, любимый, оставшийся в Доле. Охотники поднялись в предгорья, где воздух был прохладнее и суше. На орешнике уже появились зеленые плоды; пространство вокруг них было насыщено пыльцой липового цвета и ежевики. Поистине, это был чудесный день.

Павел, на своем буланом жеребце, в черном с малиновой отделкой официальном одеянии, неотрывно следил за каждым шагом Виллема. В самом начале дня на веснушчатом лице Жуглет возникло почти паническое выражение, и Виллем наконец осознал опасность, смысл которой ускользал от него раньше: Павел хотел непременно «протолкнуть» предложенную церковью невесту из Безансона и выискивал любую возможность очернить Линор, оговорив кого-нибудь из ее сторонников. Обвинение в педерастии, скорее всего, не приведет к тому, что Виллема сожгут на костре, но может явиться надежным и мощным средством политической манипуляции. Угроза этого, убеждал сам себя Виллем, превосходная причина для того, чтобы Жуглет покончила со своим затянувшимся маскарадом и позволила миру узнать, что она женщина. Он не станет сам форсировать эту проблему и, уж конечно, никогда не выдаст Жуглет — он поклялся в этом, — но с каждым днем в нем все сильнее крепла решимость уговорить ее раскрыть свой секрет. И откровенное стремление Павла устроить им неприятности поможет ему в этом.

Альфонс же, граф Бургундский, по контрасту с кардиналом, своим закадычным другом и племянником, вел себя все более льстиво и заискивающе. Этот высокий пузатый человек проявлял особенное внимание каждый раз, когда Конрад с Жуглет заводили разговор о прекрасной Линор и предполагаемой свадьбе. Император — больше из уважения к Виллему, чем из стремления продемонстрировать, каким хорошим мужем он будет, — разыгрывал из себя жениха, горящего желанием порадовать невесту всеми доступными ему способами. С этой целью он расспрашивал Жуглета и Виллема о вкусах Линор: какую еду она больше всего любит, какого рода ткани, какую музыку («Вроде той, что я исполняю», — самодовольно заявила Жуглет), как предпочитает развлекаться и вообще проводить время. Поднявшись на холм, знаменитый своими хитрыми воздушными потоками, они смотрели, как высоко над головами сокол Конрада погнался за маленькой самкой канюка. Это зрелище навело Виллема на мысль рассказать о том, как прекрасно его сестра отражает метафорически схожие атаки самых разных вельмож и рыцарей.