Дэвид Ротенберг - Шанхай. Книга 1. Предсказание императора

Подбежал адъютант:

— Сэр, шлюпки обезьян находятся в западной бухте.

Ричарда покоробило, что китайцев удостоили подобным эпитетом, но он промолчал.

И вот они — в западной бухте. Ричард видел, что Гоф уже в который раз восхищается изобретательностью врага. В бухте, у самого берега, стояли семь узких лодок с колесами по бокам.

— Вы только поглядите, — сказал лейтенант, — лодки — на ручном приводе.

Он показал адмиралу, как один человек может приводить лодку в движение, действуя одной рукой.

Гоф вновь подумал о том, как им повезло.

— Если бы они начинили эти посудины взрывчаткой и послали их в сторону наших кораблей…

Договаривать фразу не было нужды. Пожар на деревянном паруснике — самое ужасное, что можно вообразить, а остановить эти лодчонки не было бы никакой возможности.

— Если бы они знали, где расположены наши пороховые погреба… К счастью, они этого не знали, — закончил Гоф, и Ричард уловил в голосе военачальника страх, смешанный с уважением.

Обернувшись, адмирал с удивлением увидел Макси. Тот стоял на холмике, в некотором отдалении от бухты, и явно ждал его. На шее молодого человека был повязан красный платок, под цвет его волос.

Гоф ценил этого человека, но адмирал был джентльменом, а этот перс был… персом.

— Докладывайте, — приказал он.

— В городе царит гробовая тишина, — расплылся в улыбке Макси, — но я буду присматривать за вашими флангами, когда вы подойдете к воротам.

— Сэр!

— Сэр, — насмешливо повторил Макси.

Ричард заметил, что на его лбу пульсирует вена, словно большой червяк, невесть как оказавшийся под кожей и пытающийся выбраться наружу.

— Никакого сопротивления?

— Пока — нет… сэр.

Гоф взмахом руки отпустил перса. Макси повернулся и пошел назад — тем же путем, которым пришел сюда.

На следующий день, 21 июля 1842 года, адмирал Гоф направил три отряда десантников к стенам Чжэньцзяна. Когда они сами приблизились к городу, адъютант сказал:

— Сэр, не похоже, что они готовились обороняться.

Гофу это тоже не нравилось, но он не знал, что делать. Чтобы усадить императора за стол переговоров и заставить его подписать нужный Англии договор, ему было необходимо захватить устье Великого канала.

Адмирал повернулся назад, посмотрел на свои корабли и прикусил губу, да так сильно, что по подбородку потекла тонкая струйка крови. Он думал о том, что не может вернуться в Англию с пустыми руками, тем более что он вложил в эту экспедицию остатки уже и без того оскудевшего фамильного состояния.

— Давать войскам команду к атаке, сэр?

Впереди простиралась твердо утрамбованная глинистая почва, а дальше начинались заросли травы высотой по пояс. Слева — рисовые посевы. С правой стороны возвышалась роща тропических деревьев. Гоф с детства не любил деревьев. Самой страшной в его семье была угроза, что «тебя отправят в лес».

— Разделите отряд на две части, — приказал он. — Я не хочу, чтобы у нас во фланге находились деревья.

Нужные команды были немедленно отданы, и великолепно вымуштрованные солдаты, вооруженные винтовками со штыками, мгновенно выполнили их. Стены города находились на расстоянии примерно в две мили.

Солдаты двигались медленно и осторожно, опасаясь встречной атаки. Но ничего подобного не происходило. Великолепным строем войска приближались к стенам города.

Внезапно в двухстах ярдах от городских стен из рисового озера поднялся знаменосец с маньчжурским флагом.

Залп вставших во весь рост китайцев был смертоносным, потери англичан — ужасающими. Потом последовал второй залп. Третий ряд англичан устоял.

Знаменосец ретировался в сторону города. Гоф подумал, не отправить ли за ним погоню, но отказался от этой мысли. Фланги — дороже. Его размышления были прерваны новой атакой. На сей раз враг возник из высокой травы. Перестрелка быстро перешла в рукопашную, в которой явное преимущество имели китайцы. В конечном итоге Гоф выставил кавалерию, и китайцы ретировались к стенам города.

Адмирал приказал войскам взять приступом городские стены лишь в отместку за три атаки на его солдат и… за лес, откуда вылезли эти твари. Ответом стала штурмовая атака из главных ворот города.

Никто из противников не одерживал верх. И не было пощады. А когда солнце опустилось за горизонт, не осталось стоящим на ногах ни одного китайского солдата. Не уцелел ни один. Все бились насмерть и обрели ее. Более современное вооружение и военное мастерство Гофа возобладали, хотя, если бы из рощи тропических деревьев на помощь основным силам не вышли бы ополченцы под предводительством Макси, исход битвы, вопреки ожиданиям англичан, мог обернуться в пользу воинов Поднебесной.

Гоф критическим взглядом осмотрел то, что осталось от его наполовину уничтоженного войска, и, подняв голову кверху, увидел сотни кружащих в небе стервятников. Он приказал сформировать похоронные группы, чтобы предать земле погибших, а потом крикнул Ричарду: «За мной!»

Ричард старательно обходил тела убитых, но, несмотря на это, его ботинки скоро покрылись кровью. Поглядев в сторону города, он сквозь пороховой дым, в угасающем свете, увидел Макси. Тот стоял на западной стене и размахивал своим красным, как кровь, шейным платком. Гоф направил солдат в сторону Макси. Тот выявил слабое место в обороне противника и сигнализировал солдатам: «Атаковать надо здесь!» Войско англичан последовало сигналу и бросилось на штурм городских стен. Ричард последовал за ним.

Оказавшись за стенами, солдаты перегруппировались и медленно двинулись к центру города.

Ричард сразу же понял: все идет не так, как надо. Впереди — большая беда.

В городе стояла кладбищенская тишина. Китайцы, мягко говоря, шумный народ, но это затишье было очень некитайским. Скорее азиатским.

Первым, что поразило Ричарда, когда его семья приехала в Калькутту, был шум. Непрекращающийся гул, от которого некуда скрыться. Но не шум тревожил Ричарда, а слова, которые прокричал его отец на бульваре, где они жили.

— Вот увидите, Врассуны выполнят обещание, которое дали мне.

— Почему ты так сказал, папа? — спросил Ричард.

— В расплату за услугу, которую я оказал им много лет назад. Когда ты был еще малышом… Сынком.

— А какую услугу ты оказал Врассунам? Ты же ничем не обязан этим проклятым…

— Когда ты вырастешь, то поймешь, какой тяжелый выбор порой приходится делать отцу ради своей семьи. А теперь — иди, играй.

После двух недель беспросветного существования, в течение которых у моей семьи не было ни еды, ни крова, великие и могущественные Врассуны оказали моему отцу честь, наняв его ночным сторожем при одном из принадлежавших им складов. В обязанности ночного сторожа, которые мы выполняли вместе с отцом, входил дозор холмистой и гористой местности. Единственная ночь этой вахты, как мне показалось, стоила нашей матери здоровья.