Ахмедхан Абу-Бакар - Тайна рукописного корана

– Не перехватил ли ты? Ведь известно, что барсы вообще стадами не ходят, – возразили ему.

– Ну если не сорок, так двадцать.

– И по стольку они не ходят.

– Допустим, их было восемь.

– И по восемь их никто никогда не встречал.

– Не восемь, я хотел сказать – четыре…

– И четыре не могло быть.

– Ну два?

– И двух не было.

– Один был барс.

– Нисколько не могло быть! Потому что всем известно, барсы обитают в горах, а не в этом лесу.

– Но следы-то были?

– Откуда им было взяться, следам, когда барсов в ореховом лесу не бывает?

Тогда Абдул-Азиз, ничего больше не найдя в свое оправдание, воскликнул:

– Но кусты-то ведь шевелились!..

Саид Хелли-Пенжи тоже оказался не лишенным страха и суеверия, он был поражен, как это мог остаться в живых человек, в которого разрядили наган.

– Не веришь, Саид? Говоришь, убил ты меня? Не знаешь, похоже, моей способности воскресать? Ха-ха-ха, ну и вид у тебя сейчас, будто ты надел на себя саван!

– Но я же разрядил в тебя весь наган?!

– Значит, это ты стрелял? Я и правда слыхал во сне какие-то выстрелы.

– Ты не человек, ты дьявол! Страшнее дьявола! Сгинь! Я не хочу тебя видеть.

– Ну нет уж. Я очень рад нашей встрече. А ты, я вижу, ранен и кто-то перебил тебе правую руку?..

– Но левая еще цела, Хасан из Амузги! – Саид вмиг вскинул винтовку, хотел выстрелить, но Хасан опередил его – в мгновение ока у него в руках оказался наган и… раздался выстрел. Винтовка вылетела из рук Саида Хелли-Пенжи…

Наган у Хасана из Амузги был особенный, испытанный – образца семнадцатого года. Изготовлен в кузне его отца Ибадага, единственный и неповторимый.

– Все еще не веришь, что предательская пуля меня не берет? Не знаешь разве, что я ношу кольчужную рубаху, кованную моим отцом? Э-эх, Саид Хелли-Пенжи, а ты ведь клялся быть мне братом!

– Безбожник и дьявол не может быть мне братом! – крикнул Саид.

– Ты хочешь сказать, что твой аллах посоветовал тебе предать меня? Тогда почему же он не вложил пули в холостые патроны в твоем нагане?

– Ах вот оно что? Значит, ты зарядил мой наган холостыми патронами?! – карие навыкате глаза Саида загорелись злостью.

– Да, и потому, как видишь, я цел.

– Выходит, ты не доверял мне?..

– С тех самых пор, как я узнал, что ты подслушал мой разговор с комиссаром, Саид Хелли-Пенжи. К сожалению, подлый убийца, ты опередил меня, назвался сыну Али-Шейха моим братом!

– Я никого не убивал!..

– Ты убил ни в чем не повинного, уважаемого старика Абу-Супьяна. Не двигайся с места, если не хочешь, чтобы я продырявил твой паршивый мозг! А моя пуля, ты знаешь, бьет без промаха…

– Как не знать. Рука у меня ранена, это ты…

– Должно быть, всего царапина?

– Позволь мне перевязать ее.

– Перевязывай. Я даже готов помочь тебе, хотя ты трижды достоин смерти. Не из жалости, просто ты мне еще нужен. Не ожидал я так скоро тебя встретить.

Хасан слез с коня, подошел к Саиду Хелли-Пенжи и помог ему перевязать руку.

– Похоже, я отвоевался, – проговорил Саид. – Куда теперь податься? Кроме тетки, никого у меня не осталось…

– У тебя еще есть родные. Вот не думал…

– Она глубокая старуха. Вырастила меня и выходила, когда оспой болел…

– Ну, поговорили, и хватит. А теперь ближе к делу: – признавайся, где коран с медной застежкой?

– Будь он трижды проклят, из-за него я теперь калека.

– У негодяев, говорят, как у собак, все быстро заживает. Так где коран?

– Не знаю.

– Я бы не советовал тебе понапрасну отнимать у меня время. К тому же, если ты хочешь, чтоб твоя старуха тетка еще раз тебя увидела, говори все, как было… Итак, ты убил Абу-Супьяна и завладел кораном?..

– Да не убивал я его, говорю же. Это один из двух моих спутников всадил в него кинжал. Ты же знаешь, что я с кинжалом дела не имею.

– Где коран?

– В ту самую минуту, когда мы у Куймурской башни извлекли из-под земли шкатулку, в нас кто-то стрелял. Спутники мои полегли там, а я – видно, так угодно аллаху – пока остался в живых. В момент, когда я бежал от преследователей, шкатулка выпала у меня из рук.

– Что в ней было?

– Я даже не успел открыть ее.

– А коран где?

– Остался там, у ямы.

– Кто мог в вас стрелять?

– Люди этого негодяя, Исмаила. Заплатит он мне, кровожадный клоп! Я доверился ему, попросил, чтобы прочитал надписи на полях корана, а он, проклятый… Ты можешь мне не верить, но это истинная правда. И если бы я сейчас просил тебя оставить мне жизнь, то лишь для того, чтобы разделаться с Исмаилом!

– Зачем мне-то на тебя пулю тратить? Сыновья Абу-Супьяна свершат над тобою свой суд.

– Возьми меня с собой, Хасан из Амузги, я пригожусь тебе!

– Нет уж! Дороги наши разошлись навсегда!

– Не веришь больше?

– А как ты думаешь?

– Я понимаю…

– При первом удобном случае снова предашь меня. Ты ведь не можешь иначе. Природа вложила в тебя дьявольскую душу.

– Я этого не сделаю. Но тебя, конечно, теперь не убедишь.

– Благодари и на этом. Молись за свою старую тетку и поезжай к ней, – может, она тебе скажет, как дальше жить. Прощай.

– А ты мне нравишься, Хасан из Амузги.

– Смотри не влюбись.

– Я говорю правду. И ловок же! Как тебе пришло в голову, что я могу оказаться в этом ущелье?

– Вот это как раз случайность, а может, я просто удачливее тебя и мне везет.

– Это верно, мне удачи никогда не сопутствовали, – пробормотал Саид, радуясь в душе, что вот, кажется, и на сей раз пронесло.

Его заботила только своя судьба.

Оба сели на лошадей: Саид Хелли-Пенжи повернул в сторону гор, а Хасан из Амузги направился на юг, к холмистым предгорьям легендарного Куймура.

Мало было надежд у Хасана сына Ибадага из Амузги на то, что он найдет коран с медной застежкой под старой Куймурской башней, где разыгралась описанная Саидом Хелли-Пенжи трагедия, но он поехал туда. Очень уж нужно разыскать эту книгу, с которой связано выполнение важного, благородного задания. Хасана заинтриговало и то, что в земле у развалин башни нашли какую-то шкатулку. Что в ней? Не та ли тайна, из-за которой он так неудачно приехал сюда? Как жаль, что Али-Шейха уже нет в живых. Сам старик, конечно, никому бы не передал этой книги. Он бы непременно дождался Хасана, которого кто-кто, а Али-Шейх прекрасно знал в лицо. Они встречались и в Порт-Петровске, на чрезвычайном заседании ревкома, созванном Уллубием Буйнакским.

Уллубий, соплеменник Али-Шейха, очень высоко ценил мудрого старца, его авторитет и уважение, каким тот пользовался среди большей части жителей гор и степей. Время было такое, что важно было вовлечь в свое дело всех авторитетных людей. Делать это следовало умело: не ущемляя личных интересов, упирая на чувство патриотизма, привести их к служению революции…