Ахмедхан Абу-Бакар - Тайна рукописного корана

– Хутор находится в руках красных отрядов, Исмаил – подлый предатель, а Ибрахим-бея и турецких аскеров там нет, они или расстреляны, или…

– Откуда ты взял, что Исмаил предал нас? – спросил Хакки-паша.

Но гонец уже не смог ответить. Он был мертв.

И без того раздраженный неудачами, после этой новой дурной вести генерал пришел в неописуемую ярость. Войдя в дом, он, не снимая сапог, повалился на тахту. Услужливые офицеры с раболепной поспешностью подложили генералу под ноги и под голову подушки и покинули его, – всякое можно ожидать от рассвирепевшего властителя. А он поистине был страшен в гневе. Раздулись ноздри мясистого носа, углубились суровые складки между бровями. Задвигалась вся кожа на бритой голове и большие торчащие уши.

Всякий раз, когда ему надо было принять какое-нибудь важное решение, генерал должен был лечь. Только в горизонтальном положении он способен был думать…

К полудню ждавшие в Агач-ауле возвращения Хасана из Амузги Муртуз-Али и Мустафа сын Али-Шейха были неожиданно встревожены шумом и грохотом. Откуда ни возьмись нагрянула конница. Это оказались турецкие части.

Они шли по аробной дороге, по тропам сквозь заросли дикой айвы, боярышника и дуркбы – мушмулы. И конные и пешие выглядели одинаково измотанными и усталыми…

Вот они – турки. У горцев и раньше были связи с ними. В Страну гор завозили турецкие книги, и в том числе «Историю Турции», написанную, между прочим, сыном этих гор даргинцем Махмуд-беем.

– Куда они направляются? – спросил Мустафа.

– Понять не трудно. В Агач-ауле они, похоже, останавливаться не собираются. А значит… – Муртуз-Али не договорил.

– Неужели в Талги? – встревоженно перебил его Мустафа.

– А куда еще? Они не простят Исмаилу резни.

– Что же делать?

– На коня и в хутор! Передай Умару из Адага, чтобы в драку не лез. Надо спасти людей. Пусть немедленно покинут хутор и подадутся в леса, поближе к этим местам…

– Успею ли? – пожал плечами Мустафа. Но через минуту он уже был на коне и выехал со двора…

Ровно в полдень прибыл Хасан из Амузги. В хурджине у него лежала книга с медной застежкой. Его встретил в сакле покойного Али-Шейха Муртуз-Али, очень чем-то взволнованный и обрадованный тем, что видит перед собой целого и невредимого Хасана. Они обнялись. Муртуз-Али сообщил Хасану, что Хакки-паша все-таки двинулся в сторону Талгинского хутора. Но Хасан из Амузги уже знал об этом. Он встретился с турками в пути и чудом избежал столкновения с дозорными, приехавшими лугом, в объезд дороги, которую развезло после дождя.

Рукописная книга в переплете с медной застежкой конечно же никаким кораном не была. Но была она куда ценнее многих и многих книг, написанных арабскими письменами, в каждой из которых горцы видели только коран, что для них было равнозначно книге мудрости, по коей они поверяли все, что составляло суть их жизни.

Человек уходит из мира сего, а творения его рук остаются на земле, как немые свидетели страстей, взлетов и падений. Они говорят нам о времени и о событиях. И очень многое о предках своих люди узнают через вещи, которые на первый взгляд кажутся молчаливыми, но стоит обострить воображение, как они начинают говорить. Эта книга была книгой записей: интересных наблюдений, событий, имевших место в этих горах, обычаев, судеб людских, историй отдельных фамилий и записей всякого рода хадис – заповедей. А писалась книга некиим летописцем Хамза-Дагестанли, человеком, несомненно обладавшим умом и открытым сердцем, жившим лет сто пятьдесят тому назад. Надо думать, что был он из предков покойного Али-Шейха из Агач-аула.

На полях этой книги тут и там пестрели записи, сделанные уже явно после смерти Хамза-Дагестанли разными людьми в самые разные времена…

Хасан сын Ибадага из Амузги, довольный тем, что вот наконец-то тайна в его руках, раскрыл шкатулку, извлек оттуда ключ и лоскут, в который был завернут этот ключ. На лоскуте он прочитал надпись, а на обложке в конце книги нашел еле заметный надрез, вроде кармана. Аккуратно потянув, Хасан извлек сложенную вчетверо русскую газету. Внимательно обозрев находку, Муртуз-Али обрадованно потер ладони.

– Что там? – спросил Хасан.

– Декрет о мире и земле. Очень важный документ. Особенно для горцев. Ведь горец издревле привык верить тому, что написано на бумаге.

– Газета напечатана в Петрограде?

– Да. Это доброе оружие в наших руках!..

Хасан из Амузги снова потянул и извлек из кармашка кусочек белой материи, на которой было что-то написано черной тушью.

– Вот оно!.. Послушай, Муртуз-Али!..

И Хасан стал читать:

– «Слава тому, кто в час сурового испытания вместе с народом, кто жизнь свою готов сложить в борьбе во имя лучшего будущего народа! Вечное презрение тому, кто выступит против этого. Если ключ от тайны попал в твои руки случайно или завладел ты им злоумышленно – оставь, гнусный, свои тщетные надежды. А если ты так ловок и хитер и о тебе идет слава, что ты можешь пролезть сквозь игольное ушко, и если ты всякими уловками овладеешь всем, что содержит эта тайна, и задумаешь направить все это против святого дела народа, – вечное тебе проклятье! И знай тогда: суровый суд времени ждет тебя!

Если же ты друг справедливости на земле (а справедливость с народом, ибо и черный день, проведенный с народом, есть великий праздник), если в руках у тебя шкатулка из-под старой губденской башни и в ней заветный ключ, ты на верном пути. Приветствую тебя! Тайну эту знаю я и еще один человек, по имени Серго сын Васила. Живет он на первом полустанке от станции Шамхал в направлении Кумтор-Калы, в саманном приземистом домике с одним дымоходом и с двумя окнами, обращенными к востоку. С ключом в руках явись к нему и скажи по-русски: «Поклон и привет тебе от почтенного Али-Шейха». На что он должен ответить: «Как Али-Шейх может передавать мне привет, если он уж давно распрощался с жизнью?» Ты вознесешь руки к небу и скажешь: «А я от него, оттуда». Он спросит: «Может, скажешь, что и ключ от рая в твоих руках?» Ты ответишь: «Да, если имеется в виду рай на земле». – «Тогда я рад приветствовать тебя», – скажет он.

Если такой разговор состоится, поверь этому человеку, как самому себе. Ну, а коли случится, что в эти суровые дни и его, как многих наших братьев, постигнет беда раньше, чем ты к нему явишься, единственной надеждой для тебя будет этот ключ и твоя голова, которая подскажет тебе, какой замок ты должен отомкнуть. Удачи тебе!»

– Однако, задача мудреная! – промолвил Муртуз-Али, почесав затылок.

– Мудреная не мудреная, а тайна в наших руках! Что ж, в путь-дорогу, Муртуз-Али.

– Поехали!..

Время торопило их! Время подгоняло! Бои предстояли решительные. Горцы, в большинстве своем уже полностью осознавшие, что несет им советская власть, готовы были бороться за нее не на жизнь, а на смерть.