Понсон дю Террайль - Тайны Парижа. Том 2

— У него, вероятно, туго набит бумажник, — прибавил другой.

— А я, — сказал третий, — держу пари, что через два дня он будет мертв. Печать несчастия лежит у него на лице.

Барон услыхал эти слова и вздрогнул. Но он не повернул головы и с наслаждением вдыхал аромат кофе, который ему только что подали, и дым сигары, которую он курил.

Скоро столовая совершенно опустела. За столом оставались только баронет сэр Артур Кин и красивая женщина полусвета, сидевшая, задумавшись, и игравшая зубочисткою рисовыми зернами, лежавшими у нее на тарелке.

Молодой секретарь ушел распорядиться относительно помещения своего патрона.

Тогда де Мор-Дье шепнул на ухо бедной изгнаннице на превосходном французском языке:

— Вы здесь много веселитесь?

Она с удивлением посмотрела на него, так как была убеждена, что он ни слова не знает по-французски. Но барон улыбнулся и приложил палец к губам.

— Тс! — сказал он тихо. — Я француз только для вас!..

Искра радости блеснула в глазах современной Магдалины.

— Ах! — вздохнула она. — Вы француз?

— Да.

— Парижанин?

— Да.

— И вы приехали… играть?

Этот вопрос она задала крайне взволнованным голосом.

— Может быть… Но успокойтесь, я счастлив в игре… Она печально покачала головой.

— Все являющиеся сюда, — прибавила она, — приезжают с этой мыслью.

— А когда уезжают…

— О! — вздохнула молодая женщина. — Уезжают не все! Бывает, что здесь и умирают… как Альфред… — прибавила она чуть слышно, и слезы показались на ее глазах.

— Какой Альфред?

— Молодой человек, которого я любила.

— Он… умер?

— Уже три месяца назад; мы все потеряли: его пятнадцать тысяч франков дохода, мою парижскую мебель, драгоценные вещи, часы — все пропало; тогда Альфред нашел, что жить глупо…

— И покончил самоубийством.

— Нет, его убили. Однажды вечером он вернулся в гостиницу, после того как закрыли рулетку, и сказал мне: «Дитя мое, у нас не осталось ни гроша, но я устроил твое дело с минотавром. Тебя оставят как заманку, ты будешь получать сто франков в месяц».

«А ты?» — вскричала я.

«Что касается меня, то я тоже устроился, — сказал он. — Я не решаюсь на самоубийство, и потому придумал покончить с собою посредством дуэли. Я дерусь завтра. Мой противник превосходно дерется, а я никогда не брал шпаги в руку; я скоро покончу свои счеты с жизнью».

— И он был убит? — прервал барон, заметив сильное волнение бедной девушки.

— Увы! Да, сударь.

— Кем?

— Виконтом де Р. Барон вздрогнул.

— Ах! — сказал он. — Кажется, я его знаю…

— О, негодяй! — это была не дуэль, а убийство.

Де Мор-Дье взял за руку молодую женщину и сказал ей нежно:

— Дитя мое, хотите вы вернуться в Париж?

— Ах, если бы я только могла! — вздохнула она. — Париж! О! Это рай, отечество, земля, где живут, любят, забывают всякое горе… Париж! Молчите, не говорите мне о Париже, сударь, потому что день и ночь я мечтаю о нем; я плачу и чувствую, что умру здесь, в этой снежной стране, среди профессиональных игроков, забывающих за игрой весь мир.

— Хорошо, — сказал барон, — от вас будет зависеть вернуться в Париж.

— С вами? — радостно вскричала она.

— Может быть, со мной, а может быть, и нет…

— Что же прикажете мне сделать? О, Господи!

— Ничего или почти ничего. Вы представите меня сегодня вечером виконту де Р. как задушевного друга бедного Альфреда, которого он убил и которого вы оплакиваете теперь.

Она с изумлением посмотрела на мнимого англичанина.

Но барон продолжал:

— У меня есть предчувствие: я буду счастлив в игре и сорву банк шесть раз подряд, если убью кого-нибудь на дуэли.

— И вы хотите?..

— Убить виконта. Тс! Меня зовут здесь баронетом сэром Артуром Кином; не забудьте, что я говорю только по-английски. Идите в казино, сядьте у стола в комнате, где играют в «trente-et-quarante»; если виконт там, то подождите меня.

Молодая женщина встала, надела свою помятую шляпу, накинула на плечи вылинявшую шаль и вышла из столовой. Барон продолжал курить и пить кофе.

Час спустя стол «trente-et-quarante» в большой зале казино был окружен бесчисленным множеством играющих.

Один русский, приехавший накануне, ставил на самые крупные номера и понемногу опустошал свой толстый бумажник. Около него играл с необычайным счастьем еще совсем молодой человек, виконт де Р.

Счастье в игре не покидало его ни на минуту после его отъезда из Бадена, но оно достигло крайних пределов с тех пор, как виконт убил Альфреда, возлюбленного бедной девушки.

На другом конце стола сидела эта самая девушка и равнодушно ставила флорины, которые ежедневно утром давал ей кассир и отчет в которых она давала каждый вечер.

Но она не сводила полного ненависти взгляда с убийцы и выказала сильную радость, когда в залу вошел мнимый англичанин, сэр Артур Кин.

Сэр Артур, или, вернее, барон де Мор-Дье, обратил на себя такое же внимание в зале казино, как и в столовой отеля. Лицо его, казалось, носило печать человека, которому везет в игре. При его приближении игроки раздвинулись, чтобы дать ему место.

За исключением виконта де Р., которому везло, как всегда, и который был, по-видимому, поглощен своим счастьем, все остальные проигрывали.

Барон поклонился, но не открыл своего бумажника и не вынул кошелька.

«Значит, он не будет играть», — подумали сидевшие вокруг стола.

Барон встал позади виконта де Р. и начал следить за игрой через его плечо; затем он сделал незаметный знак молодой женщине, которая тихо встала, обошла стол и приблизилась к виконту.

В первый раз в течение часа виконт де Р. проиграл.

Он быстро обернулся, так как почувствовал, что кто-то смотрит через его плечо.

— Кто приносит мне несчастье? — спросил он сердито. Глаза виконта де Р. и барона де Мор-Дье встретились.

Последний был спокоен, холоден, равнодушен.

Глаза виконта де Р. были тусклы и тупы, как у человека, сосредоточившего все свое внимание на одном предмете.

Де Мор-Дье, встретив этот взгляд и рассматривая это бледное лицо с впалыми глазами и отвисшими губами, подумал:

«Вот человек, который играет единственно ради процесса игры и для которого золото безразлично. Это не живой человек, а мертвец… »

Взглянув на барона, де Р. вздрогнул.

«Где я видел это лицо?» — спросил он себя и прибавил вслух грубо, на что способен только игрок:

— Сударь, вы приносите мне несчастье!

Мнимый англичанин продолжал спокойно смотреть на него и молчал.

— Господа, — сказал банкомет, — продолжайте играть.

— Ставлю на черную, — вскричал виконт, не дождавшись ответа англичанина и вернувшись к игорному столу.

Банкомет разложил карты и сказал:

— Восьмерка, красные выиграли…

Виконт стукнул кулаком по столу и снова обернулся к де Мор-Дье, невозмутимому в своей британской холодности.