Игорь Болгарин - Седьмой круг ада

Разжав кулак, Юра обнаружил на ладони смятый рубль. Устало опустившись на ступени, он долго сидел так, не зная, как же ему быть дальше в этом чужом и негостеприимном городе.

Кто-то остановился возле него. Юра поднял голову и увидел худого парнишку-беспризорника.

– Здорово, – сказал парнишка и озорно подмигнул Юре. – Не узнаешь, что ли?

Улыбаясь одними глазами, он бойко глядел на Юру. Руки беспризорник независимо держал в карманах грубых холщовых брюк. Из-под рваного пиджака горделиво выглядывала полосатая морская тельняшка.

– Я вас не знаю, – пожал плечами Юра, подавленный свалившимися на него неудачами и обидами.

– Ну как же! Мы с тобой в Киеве на собачьей тропе виделись! Еще хотели штиблетами поменяться… – напомнил парнишка, явно сочувствуя Юре.

И Юра узнал его: когда-то давно в Киеве они подрались, но сейчас беспризорник не выказывал никаких враждебных чувств, и Юра обрадовался этой встрече.

– А-а, здравствуйте, – устало улыбнулся он. – Я вас сразу не узнал.

– Зря мы тогда с тобой штиблетами не махнулись, – кивнул беспризорник на Юрины калоши. – А кто-то другой, значит, уговорил… Что квелый такой, замерз?

– Не знаю, – пожал плечами Юра.

– Вижу, что замерз… Уезжаешь куда-нибудь?

– Нет. К тете приехал, а ее нету… – выдумал Юра, отводя глаза в сторону, чтобы не заплакать от чужого сочувствия.

– Померла, что ли?

– Н-нет… выехала куда-то.

– Хорошо тебе, – сказал вдруг хриплым и жалобным голосом беспризорник. – Родичей у тебя чертова уйма. В Киеве ты тоже к тетке приезжал. А у меня – никого. Через то и сюда подался. Тепло тут и прохарчиться можно… – Он помолчал затем жестко добавил: – Ладно, чего зря ошиваться! Еще и замести могут… Зовут-то как?

– Юрой.

– А меня – Ленькой. Ну, еще Турманом. Голуби такие есть – турмана. Очень я их уважаю… Айда ночевать! Тут недалеко. – Ленька повернулся, ушел в темноту.

Юра несколько мгновений колебался. Но делать нечего – пошел следом. Они куда-то долго пробирались проходными, дворами, пока не уперлись в высокий забор. Ленька пошарил темноте руками, отодвинул доску.

– Пролезай, – сказал повелительно Юре.

Юра неуклюже протиснулся в щель и очутился во дворе, где огромными штабелями высились тюки прессованного сена.

Следом за Юрой пролез Ленька и установил доску на место. Потом он обогнал Юру, заскользил между темными штабелями. И вдруг исчез. Юра остановился, растерянно озираясь по сторонам. Тихо и опасливо позвал:

– Леня! Где же вы?

Но вокруг стояла все та же мрачноватая тишина. Юра позвал снова, громче:

– Леня!.. Леня!..

Почти над самым его ухом раздался тихий, довольный смешок, и Ленька высунул из отверстия, проделанного между кубами сена, свою взъерошенную, отчаянную голову.

– Ну, чего? Труханул? – Он улыбнулся и скомандовал: – Давай за мной!

Юра пролез в отверстие и пополз следом за Ленькой. Впереди забрезжил тусклый огонек. Они очутились в небольшой пещере, сделанной беспризорниками в штабеле сена.

– Турман, ты? – настороженно спросил кто-то.

– Я, – отозвался Ленька.

– А с тобой кто?

– Кореш один. Из Киева, – небрежно бросил Юрин покровитель.

Юра присмотрелся. Посередине на возвышении из нескольких кирпичей чадила самодельная коптилка. Пещера была выстлана бумажными рекламами, сорванными с афишных тумб. Валялись кучи какого-то тряпья.

Одна куча шевельнулась, и из нее высунул голову грязный белобрысый беспризорник. Он похлопал большими сонными глазами и удивленно сказал:

– Смотри, человек пришел!.. Уже утро? Да?

– Ночь, Кляча! Спи!

Потом Ленька тронул кого-то за плечо.

– Ну, чего? – отозвался плаксивый голос.

– Колеса твои где?

Беспризорник достал из-под лохмотьев, заменявших ему подушку, старые ботинки, протянул Леньке.

– А ну, примерь! – С великодушным видом Ленька передал ботинки Юре.

Тот надел их.

– Годятся?

– Да.

– Ну и носи… пока.

Но Юра запротестовал:

– Нет-нет! Это ведь его ботинки!

– Носи, тебе говорят! Он все равно на улицу не ходит… Хворый он, может, даже помрет… Правильно я говорю, Сова?

– Хворый, – тихо подтвердил беспризорник. – Видать, помру. Носи…

Откуда-то из норы в сене Ленька вытянул завернутую в тряпку краюху хлеба, разломил, один кусок протянул Юре:

– Ешь! Ешь – рот будет свеж! А потом спать будем… Ты вот здесь ляжешь. – Он по-хозяйски показал Юре его место и затем задул коптилку.

Некоторое время они молчали. Потом Юра тихо сказал:

– Леня!.. Слышите, Леня? А ведь я вам все наврал. Никакой тетки у меня в Севастополе нет.

– Твое дело. Хочешь – врешь, хочешь – правду говоришь, – философски отозвался в темноте Ленька, не спеша жуя хлеб.

– У меня тут человек один… Он для меня все равно как родной… – доверительно продолжал Юра.

– Ну и чего ж ты к нему не пошел? – спросил Ленька, не переставая жевать.

– Так он в крепости.

– Служит, что ли?

– Нет.

– Арестованный?

Юра промолчал.

– Паршиво, – задумчиво сказал Ленька. – Из крепости за здорово живешь не сбежишь! Там стены по восемь аршин толщины… А он что же – за красных, тот человек?

– За красных, – с неожиданной гордостью за Кольцова и одновременно за себя ответил Юра.

– Я тоже за красных, – сообщил Ленька. Задумчиво продолжал: – Если выручить его хочешь, подкоп надо делать… Или напильник передать. Он решетки перепилит – и тю-тю.

– Хорошо бы, – грустно сказал Юра. – А только где он там? Крепость во-он какая, как найти?

– Давай спать, – сказал Ленька. – Выспимся, а потом еще подумаем, на то и голова дана. Утром не придумаем, так через день. Нам бы деньжатами разжиться… С деньгой, брат, любое дельце обтяпать можно!

И снова наступила тишина.

– Лень, а Лень! Рубль у меня уже есть.

– Рубль… Ха! Тут, может, миллион нужен. И уж никак не меньше тысячи!

Долго они, лежа в темноте, перебирали разные варианты, как в короткий срок и наверняка достать много денег. Ленька сказал, что самый лучший способ – украсть.

– Украсть? – Юра замер. Ему чуждо было само это слово, чужда была даже мысль о воровстве.

– Ну, не украсть, – поправился Ленька. – Называй по-другому… экс… при… при… Есть такое слово, только я его забыл. Это когда не крадут, а отбирают у тех, у кого деньги лишние.

– Экспроприировать? – легко выговорил Юра.

– Во! – обрадовался Ленька. – Буржуи, которые сейчас сюда понаехали, жутко богатые. Их красные отовсюду прогнали, так они все свои денежки с собой прихватили – и сюда. Любого буржуя тряхни, и у тебя миллион в кармане!

– Так сразу и миллион? – недоверчиво спросил Юра.

– А то и поболе… Ну, спи! Утро вечера мудреней.

Юра поворочался на сене и тряпье, представляя, как однажды он увидит живого и невредимого Павла Андреевича, и как они после этого вместе будут воевать… А рядом с ними будут воевать и Красильников, и Фролов, и Наташа, и даже Ленька – он ведь тоже за красных!..