Игорь Болгарин - Под чужим знаменем

– Как он оказался на территории станции?

– Не могу знать, ваше благородие! – вытянулся фельдфебель.

Капитан резко повернулся всем телом к Кольцову и так же сквозь зубы спросил:

– Документы какие-нибудь имеются?

Кольцов покровительственно усмехнулся:

– Конечно, господин капитан!

Он расстегнул плащ, под ним блеснули адъютантские аксельбанты. И тотчас все сидящие в комнате многозначительно переглянулись. А капитан начал загипнотизированно подниматься со стула.

Кольцов с изящной небрежностью достал из нагрудного кармана мундира удостоверение, протянул его офицеру.

– Прошу, капитан!.. Жарковато у вас, однако. – И он деловито стянул с себя отсыревший плащ.

Все присутствующие в комнате на мгновение застыли.

Кольцов спокойно стоял и ждал, когда капитан вернет ему удостоверение. Сверкающие аксельбанты, большие цветные шевроны на рукавах мундира и шитые золотом погоны придавали ему такой внушительный и строгий вид, что никто не удивился, когда капитан торжественно и радостно объявил:

– Господа, знакомьтесь! Старший адъютант его превосходительства генерала Ковалевского капитан Кольцов.

Загремели стулья. Все присутствующие в комнате вскочили. А фельдфебель, уже давно стоявший навытяжку, угрюмо скосил глаза на солдата-конвоира и хрипло прошептал:

– Пшел вон отсюда!

Солдат неловко схватил винтовку за ремень, повернулся и, согнувшись, на цыпочках, изо всех сил стараясь оставаться незамеченным, вышел, вернее, выкрался из комнаты.

– Присаживайтесь, господин капитан! – услужливо предложили Кольцову сразу несколько человек, а капитан с прической «под бобрик» гостеприимно пододвинул к нему кресло: – Вот сюда, пожалуйста, здесь удобнее и светлее!

Кольцов великодушно принял предложение, сел, по-хозяйски откинулся на спинку кресла, достал портсигар, закурил и не мешкая перешел к делу:

– Итак, доложите, господа, как подготовились к прохождению литерного!

Капитан с прической «под бобрик», не заставив себя ждать, расстелил перед Кольцовым большую карту станции.

– Здесь, господин капитан, мы выставили три поста. – И он указал участок на карте. – К станции здесь примыкают пустыри, и такая мера предосторожности не будет излишней. Часовые стоят на расстоянии прямой видимости.

– Очень хорошо! – довольно кивнул Кольцов и небрежно указал дымящейся папиросой на другой участок карты: – А здесь что?

– Тоже пост. Охраняется выходная стрелка… А здесь вот стоит эшелон с лесом. Направляется в район Ростова.

– Не задерживайте его, господа. Места под Ростовом степные, леса нет, а он там сейчас крайне необходим.

– Выпустим сразу же, господин капитан, как пройдет литерный. Понимаем… Видите ли, тут у нас одноколейное плечо до самого Изюма. Мосты через Роганьку и Северный Донец еще полностью не отремонтированы, сшили на одну нитку.

– Даже если б и два пути, – решил вставить авторитетное слово поручик в кожаной куртке, видно, специалист по боевой технике. – У тяжелых танков далеко за края платформы выступают спонсоны с пушками. – Он даже обрисовал пальцами очертания танка «марк-1». – Если какое-то бревно у встречного высунется… сами понимаете.

Кольцов согласно покачал головой и сказал:

– Что ж, господа, у вас все отлично продумано и организовано. – И сделал многозначительную паузу. – Об этом я доложу.

На стене с отчаянной назойливостью затренькали две серебряные плошки путейского телефона в огромном деревянном ящике. Пальцы Кольцова слегка дрогнули.

– Слушает Харьков-товарный, – ответил капитан. – Так! Вас понял! – и, повернувшись к Кольцову, удовлетворенно доложил: – Через двадцать минут литерный поступает на наш перегон!

Кольцов встал, за ним поднялись и остальные.

– Занимайтесь своими делами, господа! – небрежно махнул рукой Кольцов. – А я, с вашего позволения, пройдусь по территории станции. – Увидев, что капитан собирается последовать за ним, Кольцов великодушно запротестовал: – Нет-нет! Вам, господин капитан, надо быть на месте, мало ли какой звонок. Я вот с караульным начальником пойду.

Кольцов надел плащ, и они с фельдфебелем вышли.

– Это тот самый состав с лесом? – спросил Кольцов у фельдфебеля, когда они спускались с перрона.

– Так точно. Задержан до прохождения литерного.

Кольцов бросил мгновенный оценивающий взгляд. Изгибаясь, эшелон вытянулся вдоль станции. Прокопченный паровоз, пыхтя, стоял под парами в нескольких десятках метров от стрелки, выводящей на главный и на сотню верст единственный путь, по которому поезда шли в одну и другую сторону, строго чередуясь. Достаточно перевести стрелку – и состав выйдет на этот путь, и уже никакая сила его не остановит в этой тьме.

Перешагивая через рельсы, они подошли к паровозу, и их окутало облако стравленного пара.

– Не балуй! – крикнул фельдфебель в будку, осветившуюся вдруг бликами горящей топки. – Пройдет встречный – сей секунд будь готов!

Чумазая фигура сделала успокоительный жест.

У стрелки фельдфебель обменялся паролем и отзывом с часовым.

Кольцов, строго вглядываясь в простецкое, деревенское лицо новобранца, спросил:

– Каков твой объект, солдат?

Часовой, боясь в чем-либо преступить устав, вопросительно посмотрел на фельдфебеля.

– Отвечай их благородию, – разрешил караульный начальник.

– Мой объект есть эта стрелка! – громко доложил часовой.

– А дальше на выходе есть охрана? – спросил Кольцов у фельдфебеля.

– Никак нет, ваше благородие. Там больше стрелок нет.

– Безобразие! – возмутился Кольцов. – Нет, вы подумайте! Ставят караул у стрелки, которая и без того видна, а весь главный путь и даже семафор никем не охраняются. За это под суд отдают. Ведь литерный с минуты на минуту выйдет на перегон!

– Ваше благородие, я здесь ни при чем… Мне приказали!.. – взмолился фельдфебель.

– Ты все напутал, болван! – болезненно поморщился Кольцов и махнул возле самого носа фельдфебеля лайковой перчаткой. – «Приказали»! Не это тебе приказывали! Выход надо охранять! Сейчас же отправь этого, – он кивнул на часового, – к семафору!

– Слушаюсь, ваше благородие! – Фельдфебель обернулся к часовому и заорал: – Ну что стоишь как истукан, прости господи! Слышал, чего приказали их благородие? Шаго-ом марш к семафору! И смотр-ри там у меня!..

Последних слов фельдфебеля солдат уже не слышал. Придерживая одной рукой винтовку, другой – полу шинели, он во весь дух мчался к семафору. Кольцов достал портсигар, вынул папиросу. На лице его мелькнуло подобие улыбки. Он протянул портсигар фельдфебелю.

– Закуривай, служба!

– Премного благодарен, ваше благородие, – почтительно привстав на носки, кончиками пальцев взял папиросу фельдфебель.