Инге Отт - Тайна рыцарей тамплиеров

— Нет, это не зверь — это роза.

Господин де Прованс присел на корточки рядом с ящиком.

— Жил когда-то мудрый царь по имени Соломон. Дворец его стоял в Иерусалиме. Там он велел построить во славу Божью такой великолепный Храм, чтобы весь мир этому удивился. Соломону была милостиво дана долгая жизнь, и поэтому он смог отпраздновать завершение строительства Храма. На празднестве в знак благодарности он спел радостную песнь. Весь мир повторял слова той песни и назвал ее Песнь Песней царя Соломона. В ней он называет возлюбленную сердца своего розой. И вот именно потому я искал в Святой Земле этот цветок. Его я привезу в свой родной город Прованс и покажу каждому, кто придет ко мне в гости, ибо в Европе цветок Соломона не известен. Но, чтобы роза не погибла в пути, мой оруженосец должен каждый день ее поливать и защищать полотенцем от солнца. Вы хотите сейчас ее увидеть?

Господин де Прованс приподнял черное полотенце, и девочки склонились над ящиком. Они увидели куст с великолепными рубиново-красными цветами и не удивились, что этот цветок полюбил какой-то царь.

Господин де Прованс довез Анну с девочками в своей свите до самых ворот Лиона. Там он попрощался с ними, потому что собирался ехать в замок тамплиеров, расположенный к северу от города в излучине Роны.

— Там мне дали коричневый плащ, — сказал он, — туда я его и верну.

Анна взяла свой мешок и вместе с девочками вошла в городские ворота. Мария и Лена бросили прощальный взгляд на лошадь, везущую ящик с розой. К их радости, драгоценный цветок Соломона хорошо перенес морское путешествие. Какая-то женщина показала им дорогу в дом каменотесов и с любопытством осмотрела приезжих.

— Не подумайте обо мне плохо, — сказала она, — но меня все же интересует, что вам там нужно. Наши люди не очень-то охотно посещают этот дом.

Анна ответила:

— Мы родственники каменотеса.

— Тогда я вам ничего не скажу, — пробормотала женщина и ушла.

Дети, которые ничего не поняли из разговора, с надеждой улыбались, когда Анна постучала в дверь. Дверь дома открыли и, ни слова не говоря, снова захлопнули; и улыбка исчезла с лиц детей.

Анна постучалась еще раз, но дом словно вымер. Испуганные дети заплакали. И тут, шаркая ногами, мастерской вышел какой-то мужчина.

— Что вам нужно? — спросил он усталым голосом.

— Я разыскиваю двоюродного брата моего мужа, каменотеса Жана.

— Что? Кого ты здесь ищешь, и как его зовут?

— Жана, каменотеса из Лиона.

— Это я, но тебя, женщина, я не знаю;

— Я жена твоего двоюродного брата Ролана, а это его дети.

— Чем ты можешь доказать, что говоришь правду?

— У твоего кузена, — сказала Анна, — с детства была белая прядь в волосах. Ему принадлежат овцы, которые пасутся за капеллой святой Магдалины. Он сказал мне: «Жан позаботится о том, чтобы стадо к моему возвращению увеличилось».

— Я это сделал, клянусь Господом! — воскликнул каменотес, и казалось, с него спала вся усталость. — Но скажи мне, где же мой кузен? И почему он сейчас не здесь, с вами?

Не успела Анна ответить, как дверь снова распахнулась, и показалась какая-то женщина.

— Эй вы, убирайтесь! — закричала она. — Заходи, старик, поскорее! Я не стану терпеть всякий сброд на своем дворе!

— Жена, — старался уговорить ее муж, и бледное лицо его при этом покраснело, — это не сброд. Эта госпожа — жена моего двоюродного брата, а это — ее дети. Им принадлежит часть этого дома и мастерской, как записал Ролан в документах, хранящихся у тамплиеров. У госпожи есть доказательство, которому я верю. Поэтому впусти ее!

Жена каменотеса неохотно перестала загораживать: од. При этом она презрительно пробормотала:

— И это не сброд? Мне просто смешно!

Жан проводил родственников в кухню и попросил Анну сесть. Свои мешки она сложила в углу. Жан сказал жене:

— Устрой их в комнате наверху, наш сын вернется не так скоро.

— У тебя, наверное, бывают видения, раз ты знаешь то, что произойдет в будущем, — грубо проворчала жена Жана, доставая метлу из шкафа. Костлявым пальцем она указала на Марию: — Пойдем, девочка, со мной, тебе не повредит, если ты мне поможешь.

Она дала ей помойное ведро и приказала наполнить его. Анна робко поднялась за ней по лестнице.

Жан тяжело вздохнул.

— Это просто какой-то крест, — сказал он и, покачав головой, уставился в пол.

— Послушай, госпожа, как обстоят твои дела, — наконец продолжил он, — сегодня ночью вы будете спать у нас — в комнате, где жил кузен перед тем, как отправиться с дядей в паломничество на Восток. Завтра я пойду вместе с тобой к нотариусу и засвидетельствую, что ты жена моего кузена. Перед тем я поведу тебя в церковь святого Мартина, где ты должна будешь поклясться перед Господом, что обвенчана с моим кузеном по церковному закону и что двое твоих детей — его крови и приняли святое крещение. Как только это произойдет, я ничего не буду иметь против, чтобы ты пользовалась правами моего кузена. А здесь, в доме, порядок один: хозяйкой его была, есть и будет моя супруга. Каменотесной мастерской будут владеть двое моих сыновей, даже после того как твои Девочки выйдут замуж за чужих каменотесов. Тебе принадлежит часть этого дома и здания мастерской часть садов, полей и скота. Камни, находящиеся на этой территории, обтесанные и необтесанные, принадлежат моим сыновьям как сырье для работы. Старшего зовут Рене, младшего — Андре. Средний, Филипп, находится в отъезде. Я скажу тебе все как есть: он маменькин сынок. Он станет писарем. С тех нор как кузен уехал, Филипп жил в той комнате наверху, которую жена сейчас приводит в порядок для вас. Конечно же, он может вернуться, если промотает деньги, которыми его снабжает мать.

— Ремесло писаря, — сказала Анна в утешение деверю, — совсем не плохое, кузен Жан, ведь писарей требуется все больше и больше. На Востоке христианским купцам всегда их не хватает. Поэтому вы можете только радоваться тому, что ваш сын учится писать!

— Мы, каменотесы, и так умеем писать, — сказал Жан. — Мы высекаем знаки на наших камнях и выдавливаем их на восковых табличках. Но это совсем другой род письма. Он служит для взаимопонимания между каменотесами или как указатель для заказчика. По большей части мы пользуемся совсем простыми от метками для обозначения наших изделий, они облегчают нам расчеты.

Тем временем звон церковных колоколов возвестил об окончании рабочего дня, и сыновья каменотеса вернулись из мастерской вместе с мастерами и подмастерьями.

Жан показал на сильного молодого человека с замкнутым выражением лица, не лишенным, однако, дружелюбия:

— Это Рене. А вот Андре. С ним, госпожа, нужно держать ухо востро, он шутник.

Жан объяснил сыновьям, что Анна — жена Ролана.