Инге Отт - Тайна рыцарей тамплиеров

— Ты принес нам масло, — сказала Анна, чтобы перевести разговор на что-нибудь другое, — и мы за это благодарим твою мать.

Она встала, и что-то принесла из комнаты.

— Вот, возьми кусок копченого мяса и отнеси своим родителям, чтобы они не обиделись на нашу неблагодарность.

Но Филипп отказался, широко растопырив руки.

— Я не возьму! — и повторил — Этого мяса я не возьму, тетя! Если же мне вдруг что-нибудь понадобится, я сообщу тебе об этом.

Не отрываясь, он смотрел на Марию, которая медленно покраснела до корней волос.

Анна встала.

— Племянник, — сказала она обескровленными губами, — передай от нас привет родителям. Я очень благодарна твоей матери.

Твердыми шагами она подошла к двери, широко распахнула ее и стояла на пороге, пока Филипп не покинул дом.

Прошло много времени, прежде чем три женщины вышли из состояния оцепенения. Молча они вынули лучину из подставки и перенесли ее в комнату. Они долго не могли уснуть, ворочаясь и глядя в темноту, мучимые неясными, тревожными мыслями.

Несколько дней спустя после посещения Филиппа в Лионе вспыхнул пожар, опустошивший четверть города. Спасти домик Анны также не удалось. Девочки смотрели на пылающие балки и плакали: они теряли кров, под которым им жилось уютно и спокойно. Рене, помогавший при тушении пожара, взял Анну с дочерьми к себе в дом.

Они переселились в чердачную комнату, как и вначале, и снова оказались без имущества. Но теперь все было по-иному.

Жан сидел у очага, пуская слюни, и больше не понимал обращенных к нему слов. Место хозяина теперь занял Рене, который стал еще более замкнутым. Лишь иногда он печально глядел на Марию.

Угрюмый Филипп сидел рядом с Рене на длинной стороне стола. Тетя же заняла торец, как хищная птица — свое гнездо. Мария сидела напротив Филиппа.

Шутника Андре с ними не было, он жил в Шартре, женившись на дочери каменотеса. Лишь старый морщинистый слуга был приветлив, как прежде.

Среди подмастерьев был один работящий и добросовестный человек. Его усеянное веснушками лицо обрамляла лохматая рыжая борода. Несмотря на это, оно казалось симпатичным, так как в нем отражались приветливость и честность. Он появлялся рядом с Леной при любой возможности. Может быть, здесь начиналась любовь? Марии бы очень этого хотелось. Ведь и Лена не была ограждена от преследований Филиппа.

— Мама, — сказала Мария поэтому как-то вечером, — если к Лене придет жених и окажется порядочным человеком, выдай ее за него замуж, даже если он не будет мастером.

— Я знаю, кого ты имеешь в виду, Мария. Я тоже считаю, что в нашем положении ничего лучшего желать невозможно.

Несколько дней спустя Франсис, рыжий подмастерье, пришел свататься к Лене. Мария приготовила вечером гречневую кашу и поставила сковородку на середину стола. Франсис без всякой робости посмотрел Анне в глаза и сказал:

— Госпожа, перед тем как съесть ложку каши, я хочу тебе признаться, что желаю взять в жены Лену. Поразмысли и как можно скорее извести меня, подойду я тебе в качестве зятя или нет.

Лена низко опустила голову. Уши ее сильно покраснели.

— Я тебе скажу об этом завтра, — серьезно пообещала Анна.

Но тетя воскликнула:

— Что? Ты выдашь свою дочь за подмастерье? Тебе, наверное, нужен тот, кто будет считать свои веснушки вместо денег?

— Если уж речь зашла о женитьбе, — тут же закричал Филипп, — то слушай, тетя: я страстно желаю жениться на другой твоей дочери! И мне ты должна дать ответ раньше, чем подмастерью, потому что она старшая, а младших никогда не выдают замуж раньше! Анна и ее дочери, услышав эти слова, побледнели. Рене сжал губы. Он внимательно следил за происходящим.

Мария почувствовала страшную боль в груди. Некоторое время она боялась задохнуться. Ей показалось, что за столом сидит не она, а какая-то другая девушка, лишь внешне похожая на нее. Губы у Марии онемели, во рту пересохло, а язык так отяжелел, что она не могла вымолвить ни слова.

Рене заметил в ней эту перемену. Когда Мария обратила к нему свои глаза, они были совершенно безжизненные и пустые, а потом наполнились слезами. Очень медленно она кивнула Рене.

Старуха заковыляла к очагу, раздула жар и добавила хворосту. Никто больше не обращал внимания на Анну, пообещавшую дать Филиппу ответ на следующее утро.

— Я приготовлю медовое пиво! — закричала старуха с преувеличенной радостью, — медовое пиво для жениха и невесты!

Мария встала. Ей хотелось выйти на воздух, ее тошнило. В саду она тяжело вздохнула.

— О Боже! — вырвалось из ее уст, — о Боже!

Если Филипп получит от нее отказ, то Франсис не сможет жениться на ее сестре. Настроение в доме станет еще невыносимее!

Позади себя она услышала шаги и оглянулась.

Это был Рене. Его фигура широкой темной тенью стояла у стены, на которую падал лунный свет.

— Рене!

Он нежно прикоснулся к ее щеке и тут же убрал руку. Она положила голову ему на плечо и разрыдалась. Утешая, он гладил ее по волосам.

— А если б я был на месте брата? — тихо спросил он.

— Я согласилась бы немедленно, Рене!

— Вопреки желанию моей матери?

— Рядом с тобой я ничего не боюсь.

— Я очень тебя люблю, Мария!

И вдруг послышалось шипение ненавистного голоса:

— Смотри-ка, моя невестушка выставляет меня рогоносцем еще до того, как я разделил с ней брачное ложе! — Филипп вырвал Марию из объятий своего брата и швырнул к стене. И не успела девушка прийти в себя, как услышала, что началась драка. Переполненные ненавистью, мужчины катались по земле.

— Убери нож, — тяжело дыша, сказал Рене. — Или ты хочешь стать убийцей? — и повторил более мирно: — Убери нож!

Рене лежал под своим братом. Он судорожно пытался отвести от себя руку Филиппа с ножом. Но лезвие все приближалось к нему. Внезапно Рене рванулся, и тут, же Филипп обмяк и покатился в сторону.

Рене вскочил на ноги и склонился над ним. Он почти беззвучно сказал:

— Я убил Филиппа его собственным ножом. Я убийца!

В ужасе они смотрели друг на друга. Мария прошептала:

— К тамплиерам! О Рене! Скорее к тамплиерам!

Рыдая, он склонил свой лоб к ее волосам. Затем перепрыгнул через стену и исчез в темноте.

Мария перетащила убитого под кусты и, затаив дыхание, вернулась в кухню.

«Этой же ночью, — думала она, — я тоже должна бежать под покровительство тамплиеров».

Полгода спустя на дороге, ведущей к городу, появился странник. Стояла осень, стелющийся туман заполнил всю долину двух рек. С плеча путника свисала котомка; посох был без каких-либо отметин. Не имелось у него также раковины, прикрепленной к шляпе или сумке, как это принято у паломников в Сантьяго. И все же по нему было заметно, что он пришел издалека. За капеллой святой Магдалины пастух, весело насвистывая, ремонтировал овечий хлев.