Инге Отт - Тайна рыцарей тамплиеров

После этого Альфонс еще восемь лет провел среди тех, у кого болезнь протекала в легкой форме, и Арнольд часто посещал его, рассказывая ему о своей свадьбе, о том, что у него родились дети, а также и о смерти Деодата, Жоффруа и Евы.

Болезнь стала спешить. С пальцев она перекинулась на руки и ноги; начали гнить веки, и настал день, когда Альфонс ослеп. Жан, приходивший к нему ежедневно, испытывал большое горе, глядя на пустые глазницы и оголенные зубы друга, так как у того начал гнить и рот.

Этот жалкий остаток человеческого тела прожил еще долгие годы, и разум его живо воспринимал все, что происходило в мире.

— Как идут дела на Востоке? — спрашивал Альфонс, пока еще был в силах шевелить языком. — Что известно о наших бедных братьях в Святой Земле?

Триполи потерян, но султан гарантирует новое перемирие.

Потом у Альфонса совершенно иссякли силы, и задавать вопросы он мог только с долгими паузами:

— Знаешь… ты… крестоносцы, посланные папой в Святую Землю… вероломно прервали перемирие.

— По глупости и неразумию, — гневно сказал Жан, — они начали разрушительную войну: всех сарацинских торговцев, с незапамятных времен продающих в Акконе свои жалкие товары, они закололи шпагами. Кроме того, в своем ослеплении крестоносцы истребили множество сирийских христиан, которых они приняли за мусульман из-за их необычных бород.

Альфонс громко застонал. Слова, которые он пытался произносить, были невнятны. Жан окунул палец в миску с водой и смочил оголенные десны друга. Затем он продолжил свой рассказ, очень медленно, так как с некоторого времени и он мог говорить, только преодолевая страшные муки:

— После этого султан решил наказать Аккон. Он приказал своему эмиру предупредить Великого магистра, находившегося в тамплиерской башне у ворот города, ибо султан уважал Великого магистра как достойного врага. Эмир изложил намерения своего господина в вежливом послании. Тотчас же Великий магистр передал это предупреждение всем высокопоставленным христианам, живущим по соседству, чтобы они смягчили гнев султана подарками и извинениями, но его не послушались.

— Письмо известно?

— Его содержание известно дословно, — сказал Жан. — «Это пишу я, султан всех султанов, царь всех царей, господин всех господ, я, Малик ас-Сараф, Могучий, Устрашающий, Побеждающий бунтовщиков.

Преследующий французов, Преследующий армян, Тот, кто отнимает замки у неверных, — Вам, Магистру, благородному Великому магистру ордена тамплиеров, истинно мудрому господину Гийому де Боже. Я желаю Вам здоровья и передаю Вам свое благорасположение.

Так как я всегда был правдивым мужем, я открою Вам свое намерение: прийти в Вашу страну и отнять город Аккон, чтобы наказать его жителей за причиненную нам несправедливость. Впредь меня не смягчат ни письма, ни подарки!» …Затем, — сказал Жан после продолжительной паузы, — затем он завоевал Аккон.

— А… Великий?..

— Гийом де Боже героически пал в бою.

— Известно?..

— Когда он поднял щит, чтобы защитить себя в сражении, копье попало ему в бок и отскочило; и все думали, что он вернется в город. В это время бой шел между стенами Аккона и укрепленными стенами тамплиерской башни. «Ради Бога, магистр! — закричал ему какой-то рыцарь. — Не возвращайтесь в город — он уже потерян!» Великий магистр посмотрел на рыцаря величественно и печально. Он громко воскликнул: «Господа, я больше не магистр, ибо я умер! Взгляните на мою рану!» Он убрал руку от раны, и все увидели его внутренности. Затем он склонил голову и упал с коня.

Жан снова опустил ладонь в чашечку с водой, чтобы смочить рот своего друга. И тут он увидел, что Альфонс мертв.

Прошло пять лет, прежде чем Арнольд снова отправился в горы, чтобы рассказать Альфонсу о рождении своего четвертого сына. На соломенном мешке кузена лежал Жан.

— Что… знаешь ты… о Востоке? — спросил он с таким же трудом, как раньше спрашивал Альфонс.

— Пали три последних замка тамплиеров на Востоке: Сайет, Бейрут и Каструм Перегринорум. От больных это скрывали.

— После того как враги опустошили все окрестности, у тамплиеров больше не было возможности выжить. Всех, кто уцелел, повесил турецкий эмир. Теперь на Востоке больше нет христианских поселений.

Жан отвернулся к стене.

— В день, когда родился наш сын, — продолжил Арнольд, чтобы оставить Жану хоть какую-то надежду, — на Кипре тамплиеры избрали нового Великого магистра. Его зовут Жакоб де Молэ. Мы крестили нашего сына в его честь. Этот Великий магистр думает о возвращении всего христианского Востока, он хочет действовать совместно с иоаннитами.

С тех пор как император Фридрих II навлек на себя анафему, город Лион перестал подчиняться непосредственно Германской империи. Теперь им управляли местные Епископы. Одни склонялись в сторону Запада, другие — в сторону Юга; наконец к власти пришли епископы, которые желали управлять городом совместно с германским Императором. Но любое окончательное решение проблемы означало бы утрату Лионом статуса вольного города, что неизбежно привело бы к войне: никто не захотел бы иметь такого влиятельного и могущественного соседа. Этот город был столь важен, что удостоился чести принимать грандиозный праздник — французский епископ Бордоский должен был стать папой, и коронацию собирались провести в Лионе. С момента своих выборов епископ Бордоский получал имя Климента V.

Уже за неделю до праздника улицы и площади были переполнены дамами и господами в дорогих одеждах, а роскошные экипажи со всего мира создавали заторы на узких мостовых. Повозки, наполненные багажом, направлялись к архиепископскому дворцу. По всем углам установили цистерны с водой. Водоносы утверждали, что они вычерпали пол-Соны. Под городскими стенами разбивали временные жилища. Дрова для больших и малых костров приносили с гор. Целое стадо быков и баранов, предназначенных для праздничного угощения, паслось в низине между двумя реками.

Кафедральный собор был украшен красными ковровыми дорожками и большими настенными коврами. Знамена развевались на всех башнях города. Изо всех пивных погребов доносились пряные запахи. Охотники доставляли к поварам вертела с нанизанными на них куропатками и бекасами. Целые фуры дичи раздавали на постоялых дворах.

Во всей этой суете распространился слух о том, что король Филипп по прозвищу Красивый, который вот уже почти двадцать лет был королем Франции, приложил свою руку при избрании папы. Будет ли Климент V танцевать под его дудку?

Ноябрьский день этого достопамятного 1305 года выдался туманным и холодным. Тепло закутанные жители Лиона выбегали из своих домов, чтобы увидеть праздничное шествие. Они карабкались на старые городские стены, многие влезали на деревья. Почти все крыши домов были заполнены народом, у окон шли сражения за лучшее место. Жакоб пробрался на голубятню. Оттуда он мог обозревать главную улицу и площадь перед церковью.