Кейт Мосс - Святилище

Видения тревожили ее разум. Глаза блеснули, приоткрывшись. На один короткий счастливый миг ей показалась, что она лежит в объятиях Анатоля и свет единственной свечи отражается в его карих глазах, но видение померкло. Кожа соскользнула с его лица, под ней открылся череп, мертвые кости, зубы и черные дыры на месте глаз.

И непрестанный шепот. Зловеще звенящий голос Константа просачивался в ее горячечное сознание. Она металась на подушке, стараясь выбросить из головы эхо его голоса, но от этого какофония лишь становилась громче. Где голос, где эхо?

Она уснула и увидела их сына, плачущего по отцу, которого никогда не видел, отгороженного от Анатоля словно стеклянным экраном. Она плакала по ним обоим, но ни звука не сорвалось с ее губ, и они не слышали ее.

Она протянула руку, и стекло разлетелось мириадами острых осколков, и она смогла коснуться кожи, холодной и твердой, как мрамор.

Воспоминания, сны, предчувствия. Разум, разбитый жестоким ударом.

Когда часы отсчитали последние минуты до полуночи, часа ведьм, засвистел ветер, завыл, застучал в деревянные рамы окон.

Беспокойная ночь. В такую ночь не к добру выходить из дома.

Среда, 31 октября 2007

Когда Мередит проснулась второй раз, его уже не было.

Она потрогала ладонью то место рядом с собой, где он лежал. Простыня остыла, но слабый запах еще держался на подушке, и на ней осталась вмятина от его головы.

Из-за закрытых ставен в комнате было темно. Мередит взглянула на часы. Восемь. Она догадалась, что Хол пораньше вернулся в свою комнату, чтобы служанки не увидели, как он выходит от нее. Ее рука потянулась к щеке, словно кожа еще сохранила воспоминания о его прощальном поцелуе, которого она не запомнила.

Она полежала немного, зарывшись в одеяла, размышляя о Холе, о том, как он лежал с ней рядом, о чувствах, которые она допустила в свою душу прошедшей ночью. От Хола ее мысли плавно перешли к Леони, девушке с медными волосами, тоже побывавшей у нее ночью.

«Я не могу уснуть…»

Слова из сновидения, запомнившиеся Мередит, услышанные, но не произнесенные. Чувство жалости, беспокойство — Леони чего-то хочет от нее.

Мередит выскользнула из-под одеяла. Выбрала пару теплых носков, чтобы не мерзли ноги. Хол забыл у нее свой свитер, лежавший у кровати, там, где он сбросил его вечером. Она прижала свитер к лицу, вдохнула запах. Потом надела на себя, хоть он висел на ней мешком, и быстро согрелась.

Она взглянула на портрет. Фото солдата в оттенках сепии, прапрадеда Верньера, осталось заткнутым за уголок рамы, как она оставила с вечера.

Мередит почувствовала, как что-то складывается. Разнородные идеи, скопившиеся у нее в голове, за ночь улеглись на места.

Очевидно, начать следует с того, что выяснить, был ли Анатоль Верньер женат, хотя это легче сказать, чем сделать. И еще нужно будет выяснить, что связывало его и Леони Верньер с Изольдой Ласкомб. Жили они в этом доме в 1891 году, в то время, когда был сделан снимок, или просто заехали погостить? Как напомнило ей вчерашнее детективное расследование в Интернете, обычные люди не упоминаются в Сети без особых причин. За ними приходится гоняться по генеалогическим сайтам, а значит, чтобы получить информацию, нужны имена, даты и места рождения и смерти.

Она подключила компьютер и открыла почту. С разочарованием увидела, что от Мэри ничего нового нет, но все равно отправила еще одно письмо в Чапел-Хилл, с описанием последних суток и просьбой проверить еще кое-что. Она ничего не написала о Леони. Не стоит давать повод для беспокойства. Закончила обещанием оставаться на связи и нажала «отправить».

Мередит озябла, захотелось чего-нибудь горяченького, так что она пошла в ванную и наполнила чайник. Ожидая, пока вода закипит, пробегала глазами по корешкам на книжной полке над столом. Ее привлекло заглавие «Демоны, зловредные духи и призраки гор». Она сняла и открыла книгу. На титульном листе прочитала, что это переиздание старой книги местного автора, Одрика С. Бальярда, проживавшего в деревне в Пиренеях. Даты первой публикации не было, но, очевидно, труд принадлежал перу здешней знаменитости. Текст на задней обложке сообщал, что книга посвящена фольклору горцев Пиренеев.

Мередит просмотрела содержание и обнаружила, что текст разбит на разделы по регионам: Куиза, Кустосса, Эспераза, Фа, Лиму, Ренн-ле-Бен, Ренн-ле-Шато, Кийян. Раздел Ренн-ле-Бен украшала черно-белая фотография площади Де Ренн, сделанная около 1900 года, когда она называлась площадь Перу. Мередит улыбнулась. Место выглядело таким знакомым. Она даже нашла дерево, под раскидистыми ветвями которого стоял ее предок.

Чайник свистнул и щелкнул, выключаясь. Она высыпала в чашку пакетик горячего шоколада, добавила два кубика сахара, размешала, потом перебралась с чашкой и книгой в кресло под окном и принялась читать.

Рассказы в сборнике были схожи, хотя и записаны в разных местах: легенды о демонах и чертях, на протяжении поколений, быть может тысячелетиями, связывавшие поверья с природными феноменами: Креслом Дьявола, Рогатой горой, озером Дьявола — все эти названия она уже видела на карте. Мередит снова вернулась к титульному листу, еще раз отметив, что невозможно определить, когда впервые была издана книга. Дата первого издания не указана. Самые поздние события, упоминавшиеся в рассказах, относились к первому десятилетию XX века, но, учитывая, что автор скончался всего пару лет назад, Мередит решила, что записаны они гораздо позднее.

Бальярд писал четко и лаконично, давая фактическую информацию с минимумом комментариев. Мередит с восторгом обнаружила целый раздел, посвященный Домейн-де-ла-Кад. Имение перешло к семье Ласкомбов в эпоху войн за веру, ряда конфликтов между католиками и гугенотами с 1562 по 1568 год. Тогда древние родовые кланы пали, уступив место «парвеню», вознагражденным за верность католическому дому Гизов или кальвинистской династии Бурбонов.

Она читала быстро. Жюль Ласкомб унаследовал имение по смерти своего отца, Ги Ласкомба, в 1865 году. Он женился на Изольде Лаборд в 1885-м и скончался, не оставив наследников, в 1891-м. Она улыбнулась: вот и еще кусочек головоломки встал на место — и взглянула на портрет вечно молодой Изольды за стеклом фотографии. Потом ей вспомнилось, что на фамильном надгробии Ласкомбов-Боске не было имени Изольды. Почему?

«И это тоже надо выяснить».

Она опять опустила глаза на страницу. Бальярд переходил к легендам, связанным с Домейн. Много лет ходили слухи об ужасном и свирепом диком звере, терроризировавшем селян в окрестностях Ренн-ле-Бен, нападавшем на детей и крестьян, работавших в поле на отдаленных фермах. Отличительными признаками его нападения были следы когтей, три широких раны через все лицо. Необычные следы.